Страница 58 из 159
За окном трактира послышался звук боевой трубы. С соседнего столика к Мюнхгаузену наклонился Томас:
– Господин барон, по-моему, это по вашу душу.
В дверях трактира появилась группа гвардейцев. Послышалась грозная команда:
– Всем оставаться на местах!
Мюнхгаузен открыл крышку карманных часов:
– Половина четвертого. Срок моего ультиматума истекает через тридцать минут.
– Я могу чем-нибудь помочь? – поинтересовался Томас.
– Барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен! – громко произнес приблизившийся офицер. – Приказано вас арестовать! В случае сопротивления приказано применить силу.
– Кому? – вежливо спросил Мюнхгаузен.
– Что «кому»? – не понял офицер.
– Кому применить силу в случае сопротивления – вам или мне?
Офицер задумался. По его лицу было видно, что это занятие для него не из легких.
– Не знаю, – наконец честно признался он.
– Может, послать вестового и переспросить? – посоветовал барон.
– Нет! – принял решение офицер и обнажил шпагу.
– Отлично! – Мюнхгаузен ответил тем же. – Будем оба выполнять приказ. Логично? – После чего он ловким движением, как и положено в подобных случаях, опрокинул стол. – Музыка не повредит?
– Что?! – изумился офицер.
– Несколько аккордов… Для бодрости! – Мюнхгаузен сделал знак музыкантам.
Музыканты дружно заиграли проникновенную мелодию. Мюнхгаузен совершил бросок, последовал молниеносный обмен ударами, и противники замерли в напряженных позах.
– Нет, господа, не то, – обернулся Мюнхгаузен к музыкантам. – Здесь пианиссимо… Вы согласны? – спросил он офицера.
– В каком смысле? – опять не понял тот.
– Это место играется тоньше и задушевнее. Подержите, пожалуйста. – Он протянул шпагу офицеру. – Я сейчас покажу. – Передав оружие офицеру, он принял скрипку у музыканта и заиграл. – Мое любимое место! – Он кивнул головой посетителям трактира, и хор поддержал слова второго куплета.
Чистая, щемящая душу мелодия понеслась из открытых окон трактира. Второй вооруженный отряд гвардейцев обнаружил у трактира плотную толпу слушателей.
Мюнхгаузен был в ударе. Многие плакали. Играл мастер.
На центральной площади у ратуши герцог Георг в военном мундире сидел на белом коне в окружении советников.
– Сколько можно ждать? – нервничал герцог, поглядывая на часы. – Неужели так трудно арестовать одного-единственного человека?!
– Ваше величество, – попросту объяснил один из военных советников, – с ним ведь все не так просто. С ним всегда морока. Небось опять задурил всем головы…
– Он что же, по-вашему, начал им что-то рассказывать?
– Наверное, – кивнул главный военный советник, – что-нибудь насчет охоты…
– На кого? – заинтересовались другие советники.
– На мамонта, кажется… Он стрелял ему в лоб, а у того выросло на голове вишневое дерево.
– У кого выросло? – спросил младший офицер.
– У медведя.
– А стрелял в мамонта?
– Вы только не путайте! – В споре приняли участие почти все присутствующие. – Он выстрелил в медведя косточкой от черешни. Это всем известно.
– Нет-нет… стрелял он, во-первых, не черешней, а смородиной.
– Правильно, когда тот пролетал над его домом.
– Медведь?
– Ну не мамонт же… Их там была целая стая.
– Прекратить! – закричал герцог. – Через двадцать минут начнется война с Англией!
– Англия тоже, ваше величество, хороша, – заметил кто-то из ближайшего окружения. – Привыкли все – Англия, Англия…
В дальнем конце площади появился Мюнхгаузен.
– Почему он с оркестром? Где моя гвардия? – заинтересовался герцог.
– Ваше величество, – начал неуверенно главнокомандующий, – ситуация сложная… Сначала намечались торжества… Потом аресты… Потом решили совместить…
– А где гвардия?
– Очевидно, обходит с тыла…
– Кого?!!
– Всех, – подумав, завершил отчет главнокомандующий.
Мюнхгаузен приблизился к герцогу. Тотчас подтянулись любопытные граждане.
– Добрый день, господа! Я от души приветствую вас, ваше величество! Здравствуй, Якобина! Господин бургомистр, мое почтение!
Герцог, не удержавшись от любопытства, слез с лошади и подошел к Мюнхгаузену.
Наступила пауза.
Мюнхгаузен улыбнулся:
– Вы позвали меня помолчать?
– Видите ли, дорогой мой, мне тут сообщили довольно странное известие… – как-то несмело начал герцог. – И вот господин бургомистр это подтвердит…
– Действительно, – согласился бургомистр.
– Даже не знаю, как и сказать… – замялся герцог. – Ну… будто бы вы… объявили войну… Англии.
– Пока еще нет, – быстро ответил Мюнхгаузен и достал часы. – Война начнется в четыре часа, если Англия не выполнит условий ультиматума.
– Ультиматума? – вздрогнул герцог.
– Да. Я потребовал от британского короля и парламента прекратить бессмысленную войну с североамериканскими колонистами и признать их независимость. Срок ультиматума истекает сегодня в шестнадцать ноль-ноль. Если мои условия не будут приняты, я начну войну.
– Интересно, как это будет выглядеть? – удивился бургомистр. – Вы станете палить по ним отсюда из ружья или пойдете врукопашную?
– Методы ведения кампании – военная тайна! – учтиво заметил Мюнхгаузен. – Я не могу ее разглашать, тем более в присутствии штатских.
– Так! – строго произнес герцог. – Господин барон, я думаю, нет смысла продолжать этот бессмысленный разговор. Послав ультиматум королю, вы тем самым перешли все границы! – И неожиданно заорал: – Война – это не покер! Ее нельзя объявлять когда вздумается! Сдайте шпагу, господин барон!
– Ваше величество, – спокойно сказал Мюнхгаузен, – не идите против своей совести. Я ведь знаю, вы благородный человек и в душе тоже против Англии!
– Да, против! – крикнул герцог. – Да, они мне не нравятся! Ну и что? Я сижу и помалкиваю! Одним словом, вы арестованы, барон! Сдайте шпагу!!
В следующее мгновение Феофил обнажил свою шпагу и бросился вперед:
– Господин барон, я вызываю вас на дуэль!
– Уберите мальчика! – попросил герцог.
Феофила мгновенно и небрежно оттащили под руки двое офицеров.
– Я жду, – сказал герцог.
Мюнхгаузен взялся за шпагу и медленно стал вытягивать ее из ножен, внимательно глядя на герцога.
Послышался топот бегущего человека. Расталкивая всех, тяжело дыша, появился Томас:
– Господин барон, вы просили вечернюю газету! Вот! Экстренное сообщение. Англия признала независимость Америки.
Удивленная свита спешилась и, оживленно переговариваясь, столпилась над раскрытой газетой.
Мюнхгаузен взглянул на часы:
– Без четверти четыре! Успели!.. Их счастье!.. – Шпага послушно легла в ножны. – Честь имею! – Улыбнувшись, Мюнхгаузен повернулся и пошел прочь под звуки знакомой и любимой им мелодии.
Маленький оркестр вдохновенно играл посередине большой площади.
– Немыслимо! – прошептал Рамкопф, глядя на безмолвно застывшего герцога.
– Он его отпустил! – простонала баронесса.
– Что он мог сделать? – вздохнул бургомистр.
– Это не герцог, это тряпка, – прошептала баронесса. Бургомистр поднял брови:
– Сударыня, ну что вы от него хотите? Англия сдалась. По противоположной стороне площади на высокой скорости с оглушительным топотом промчался кавалерийский отряд и завернул в переулок. Раздались выстрелы.
– Почему еще продолжается война? – упавшим голосом спросил герцог. – Они что у вас, газет не читают?!
Музыканты заиграли торжественный свадебный марш. Открылась дверь спальной комнаты, и вошла Марта в белом подвенечном платье. Медленно и величественно. К ее ногам полетели красные гвоздики.
– Браво! – произнес Мюнхгаузен откуда-то сверху, разбрасывая цветы. – Тебе очень идет подвенечный наряд.
– Он идет каждой женщине, – ответила Марта.
– Тебе особенно!
– Я мечтала о нем целый год, – сказала Марта. – Жаль, его надевают всего раз в жизни.