Страница 5 из 113
— В нашей курилке мусору и грязи по колено, — возразил один из зольщиков, красивый, с румянцем во всю щеку, глазастый парень.
Перов пристально посмотрел на него.
— Пошли, Михаил, — сказал сидевший рядом пожилой рабочий, откинув со лба седые волосы, — правильно начальник говорит. Непорядок это.
Он слез со стола и направился к выходу. Все зольщики вышли за ним. Круглолицый, шагая подчеркнуто неторопливо, шел последним. Поравнявшись с учетчицей, он наклонился к ее уху и сказал вполголоса:
— Значит, договорились, Надюша? На второй сеанс?
Надя утвердительно кивнула в ответ, но, заметив брошенный на нее взгляд начальника цеха, зарделась и, нахмурив лоб, углубилась в сводки.
— Распорядитесь, Роман Михайлович, немедленно убрать в курилке. А нам с вами, — Андрей взглянул на бухгалтера и учетчицу, — сегодня вечером придется навести здесь полный порядок.
— Ой, Андрей Николаевич, — и обрадованно и смущенно воскликнула девушка, — сколько раз я бралась за это! А потом отступилась.
— Зря отступились. Всякое дело, даже маленькое, надо доводить до конца. К тому же чистота и порядок на производстве — дело не маленькое.
Первый рабочий день Перова прошел довольно неорганизованно и не так, как он намечал.
Андрею хотелось для начала посоветоваться с рабочими, услышать их мнения о том, как улучшить работу цеха. Но с утра на него свалилось столько дел, в большинстве мелочных, но в то же время совершенно неотложных, что, только услышав сиповатый обеденный гудок, он вспомнил о своем намерении.
— Роман Михайлович, соберем сегодня вечером производственное совещание, — сказал он Юсупову.
Юсупов посмотрел на Андрея большими влажными глазами и неуверенно возразил:
— Совещание собирать очень даже нужно. Только когда его соберешь? Зольщики у нас кончают смену в три часа, а отдельщики, наоборот, выходят только с обеда.
— Кто же у вас так поломал смену, что не поймешь, когда начало ее и когда конец?
— Да никто специально не назначал, ну и просто так получается, для работы удобнее.
— Позвольте, — допытывался Андрей, — чем же удобнее? Напротив, это очень неудобно.
— И опять по домашности, — добавил Юсупов, — в зольном цехе народ семейный, хозяйственный, удобней им раньше кончать.
— Им — возможно, а производству — нет, — уже несколько раздраженно сказал Перов. — Прошу вас распорядиться, чтобы с завтрашнего дня вся смена начинала работу в одно время.
— Хорошо, — ответил Юсупов, хотя по тону его было понятно, что он не находит в этом ничего хорошего. — Согласовать надо в конторе и объявить рабочим.
— Согласовывать тут нечего. Начало смены в восемь часов, так определено приказом, а наше с вами дело поддерживать установленный распорядок.
Зольщики остались недовольны распоряжением нового начальника и одобрительно встретили замечание Мишки Седельникова.
— Понятно что к чему! Начальство, видать, поспать любит.
Артемий Седельников, Мишкин отец, дородный рыжеватый мужчина, тоже был недоволен, хотя, по свойственной ему осторожности, ничем своего недовольства не выразил. Напротив, заметив приближающегося Перова, он приветливо улыбнулся, показав из-под пушистых рыжих усов крупные хорошие зубы, и очень почтительно обратился к нему с вопросом:
— Взгляните, товарищ начальник, как тут водичка для отволожки, хороша будет?
За годы, проведенные на производстве, Андрей перенял у старых мастеров способность безошибочно определять на ощупь температуру растворов. Он опустил руку в бак с водой, приготовленной для отволожки, и поспешно выдернул ее. Вода была очень горяча.
«Вопросец с подвохом», — подумал Андрей и строго спросил:
— Вы всегда отволаживаете кожу такой водой?
— Вот и я посомневался, не горяча ли, значит, водичка. Ну и опять же Прокопий Захарыч, мастер наш, особо если кожи засушенные, говорит, потеплее воду надо подогревать, так что вот, значит, думаю, лучше спросить начальника. Вернее, значит, дело будет.
Виноватый тон сбивчивой речи Седельникова плохо вязался с брошенным исподлобья настороженным взглядом.
Андрей, слушая, смотрел прямо в лицо Седельникову и с трудом подавлял желание резко оборвать его.
Артемий выговорился весь и угрюмо потупился.
— Работаете вы в цехе не первый день и должны знать, что горячей водой кожу не отволаживают, — строго сказал Андрей. — А чтобы меня проверить, придумайте что-нибудь поумнее.
Артемий обескураженно посмотрел ему вслед.
Старший мастер цеха Прокопий Захарович Чебутыркин принадлежал к исчезающему уже ныне типу мастеров-практиков.
Еще не так давно, в двадцатых годах, на большинстве кожевенных заводов производством управляли мастера-практики. Они вели обработку кожи по своим заветным книжечкам, в которых корявым почерком были записаны рецепты всех операций. Эти рецепты весьма тщательно и зачастую слепо применялись изо дня в день и из года в год. Рецепты хранились каждым мастером в строжайшей тайне и назывались поэтому «секретами».
У каждого мастера в итоге многолетнего труда создавался немалый запас таких «секретов».
Все преимущество мастера над рабочими заключалось в основном в обладании книжечкой с «секретами». Мастер не допускал никого в заливную лабораторию — место, где составляются растворы для обработки кожи, сам развешивал материалы, а в качестве подручного брал обычно какого-нибудь малограмотного парня.
Андрей поднялся в заливную. Там царил специфический острый запах. Сернистые испарения хромового экстракта сливались с аммиачным запахом нашатырного спирта, приправленным терпким привкусом горячего раствора анилиновых красителей, кроме того, пахло соляной кислотой, ворванью, касторовым маслом и многими другими «специями», применяемыми на кожевенном заводе.
Продолговатая низкая комната помещалась на антресолях над котлованом барабанного отделения.
В центре ее под потолком тускло светила небольшая запыленная лампочка.
Возле стены стояли четыре заливных бачка. От них тянулись толстые медные трубы. Напротив находились шкафы с материалами. В углу около шкафов с трудом уместились десятичные весы, над столом раскачивались чашечки аптекарских весов, под ними выстроились в ряд мензурки, лежали градусники и ареометры.
Возле заливных бачков стояло около дюжины разного размера кадок, ушатов и ведер. На стене мерно тикали ходики, аккомпанируя сиповатому урчанию вентилей.
За столом сидел старший мастер цеха Чебутыркин и что-то выписывал на листочке бумаги из тетради в клеенчатом переплете.
Перов взглянул на обернувшегося к нему мастера и снова подумал, как и при первой встрече накануне: «Какое все же неприятное у него лицо!»
— Вот хорошо, что зашли, а то хотел к вам идти сейчас, — сказал Чебутыркин.
— А что такое? — спросил Перов.
— Партию опойка запускать в барабаны надо, так я выписал два рецептика, который одобрите? — и Чебутыркин подал начальнику два исписанных листка.
Андрей быстро просмотрел их и поразился.
«Неужели он настолько технически безграмотен? — подумал Перов. — Как же он работал до сих пор?»
Но, подняв глаза, Перов уловил настороженность в пристальном взгляде мастера.
«А! Да ты меня, приятель, тоже испытываешь», — и, как бы не замечая подвоха, ответил вопросом:
— А сами вы, Прокопий Захарович, который предпочитаете?
Такой оборот дела не понравился Прокопию Захаровичу.
— Да вот, как бы так, и сам сумлеваюсь, подходяще ли будет, — зачастил он. И, уже явно подготавливая почву для отступления, продолжал: — Был у нас тут, до вас еще года за два, начальником Шельмер Эдуард Карлыч, так вот от него у меня эти рецептики записаны, ну, а все, думаю, надо обсоветовать.
— А раньше вы который рецепт применяли?
— До этого-то? Хотел я их испытать, да вот, как бы так, обсоветовать-то и не с кем. Максим-то Иванович у нас по кожевенному делу не очень, он по обувной специальности обучение имеет, как спросишь его что, так говорит: не отклоняйтесь от методики — и все.