На Лене-реке

Неожиданное посещение сотрудника экспедиции Гидропроекта Ольги Перовой удивило и даже встревожило Джерготова. Во всяком случае, насторожило и вывело из состояния душевного равновесия. Конечно, он не подал виду, и на благообразном упитанном лице его сияла самая приветливая улыбка, убедительно говорившая о том, как он рад и доволен. Иннокентий Аммосович даже перестарался, пересластил улыбку, и она получилась приторной.

Но Ольга также, в свою очередь, была настолько напряжена, что утратила способность улавливать все оттенки джерготовской обворожительности. Переступив порог приземистого, старинной кладки здания с массивными стенами и сводчатыми арками в длинных коридорах, она почувствовала, что уверенность ее в успехе, а главное — в нужности задуманного разговора заметно поколебалась.

Надо сказать, что Ольга стремилась к разговору с Джерготовым не только потому, что рассчитывала выяснить какие-либо дополнительные детали, уличающие его. Ей хотелось еще раз и притом с позиций, официально отстаиваемых Джерготовым, разобраться в сравнительных достоинствах и недостатках обоих вариантов месторасположения плотины. Дело в том, что Ольге сначала больше нравился нижний вариант. Опасения Ракитина она мысленно отвергала, упрекая Сергея Кузьмича в излишней «стариковской» осторожности. Правда, Борис очень легко разбил все ее возражения, а Сергею Кузьмичу она не решилась высказать своих сомнений, так как не могла подтвердить их сколько-нибудь убедительными доводами. И все же мысль превратить страдающий от засух и изрядно запыленный Приленск в «приморский город» привлекала ее.

Но со времени первого обсуждения этого вопроса прошло уже немало дней, и с каждым днем ей становилось все яснее, что прав, конечно, Сергей Кузьмич, а то, что нижний вариант поддерживает Джерготов, является, особенно в свете последних происшествий, веским аргументом именно против нижнего варианта.

Иннокентий Аммосович почтительно и радушно потряс руку Ольги. Прикосновение его мягкой, слегка влажной руки заставило Ольгу вздрогнуть.

«Нервы», — подумала она и, подавив вспышку раздражения, улыбнулась в ответ на какой-то плоский комплимент.

— Какому случаю обязан счастьем видеть вас в нашей скромной обители? — сладко произнес Джерготов, усаживая Ольгу в кресло.

— Вряд ли уж это такое счастье, — возразила Ольга.

Иннокентий Аммосович заметил усмешку, но не понял ее значения.

— Ах, что вы! — томно вздохнул он. — Красивые женщины так редки в нашем маленьком городе, да и вообще в нашем суровом северном крае.

Ольга с трудом сдерживала желание оборвать паясничающего Джерготова и, чтобы не выдать своего настроения, принужденно засмеялась:

— Опасный вы человек, Иннокентий Аммосович.

Джерготов зажмурился в довольной улыбке.

— Но ведь я к вам по серьезному делу.

— Увы, зачем иначе посетили бы вы меня!

— Мне необходимо уточнить некоторые вопросы по выбору створа плотины, — сказала Ольга, как бы не замечая игривой реплики Джерготова.

— К вашим услугам, — сдержанно произнес Иннокентий Аммосович, продолжая улыбаться.

— Объясните мне, пожалуйста, какие мотивы побудили вас высказаться за нижний вариант?

— Они изложены в проекте решения ученого совета.

— Я знакомилась с ним, — кивнула Ольга, — но мне показалось, что там не все сказано. По крайней мере, доводов, приведенных там, явно недостает, чтобы обосновать решение. Следовательно, у вас есть еще другие, безусловно, убедительные доводы, только по каким-то причинам вы их не изложили… А нам, проектировщикам, очень важно знать все эти доводы. Поэтому я и обратилась к вам.

— Мотивы, не изложенные в проекте решения, для проектировщиков не имеют никакого значения, — криво усмехнулся Джерготов.

— Для проектировщиков все имеет значение, — возразила Ольга.

— Никакого значения, — повторил Джерготов. — Это мотивы не технические и не экономические, а, так сказать, психологические.

— Психологические?

— Да, психологические и, если хотите, эстетические.

— Я вас не понимаю.

— Вы знакомы с историей Якутии? — вместо ответа спросил Джерготов.

— В общих чертах, — ответила Ольга, несколько смутившись.

— Вот видите, — снисходительно улыбнулся Иннокентий Аммосович, — только в общих чертах. А ведь каждый якутский интеллигент знает историю России досконально… Но я уклонился в сторону от нашего вопроса. Так вот: несколько веков тому назад, — голос Джерготова зазвучал торжественно, — эта обширная долина, в центре которой расположен город Приленск, была ареной кровопролитных боев между жившими здесь племенами охотников и пастухов и явившимися покорить их пришельцами. И вам должно быть понятно, что вид этой долины не может вызвать у нас радостных воспоминаний. Я, например, буду рад, если новое море поглотит ее, равнины, видевшие позор моих предков, скроются под глубинами вод и чистые ленские волны смоют позор веков!

Ольга с интересом наблюдала за Иннокентием Аммосовичем.

«Сейчас он, пожалуй, искренен. Это, видать, не часто с ним бывает. И лицо стало другое, как будто маску снял».

Действительно, выражение лица у Иннокентия Аммосовича было необычное, одновременно и злое и печальное, но несомненно искреннее.

«Разговор может получиться интересным», — подумала Ольга и спросила:

— Это мотивы, по вашей терминологии, психологические. А эстетические?

Джерготов уловил нотку иронии в голосе Ольги, и маска учтивой вежливости вновь утвердилась на его благообразном лице.

— Мотивы эстетические, уверен, и вы найдете убедительными. Тут, собственно говоря, дело не только в эстетике. Город нужно обводнить. Тогда в нем будет больше зелени и меньше пыли. Надо ли пояснять, что город станет красивее?

«Чувствуете, Ольга Григорьевна, какое трогательное единомыслие», — подумала Ольга, а вслух сказала:

— Вы сказали: город станет красивее.

— Безусловно.

— Точнее будет сказать: то, что останется от города. Ведь около двух третей его будет затоплено.

— Меньше, примерно половина. Притом наименее ценные районы. Рабочие слободы с их каркасно-засыпной архитектурой.

— Но это же как раз наиболее ценные районы! Почти вся промышленность города. И вы напрасно насчет каркасной архитектуры. Большинство зданий в Рабочей слободе — новые благоустроенные дома. А заводы? А электростанция?

— Электростанция?! — пожал плечами Джерготов. — Кому нужна эта коптилка, когда у нас появятся миллиарды киловатт-часов энергии укрощенной Лены!.. Заводы?.. Простите, но мне кажутся наивными ваши возражения. Вы должны понимать лучше нас, профанов в гидротехнике, всю несоизмеримость масштабов этого громадного сооружения с ничтожно малыми по сравнению с ним существующими заводиками.

— Но их много, этих заводиков, — как только могла мягко возразила Ольга.

— Ерунда, — резко бросил Джерготов. Сдержанность Ольги он понял как неуверенность.

«Кажется, я зря обеспокоился при виде этой гидротехнической Джульетты, — ухмыльнулся он про себя. — По-видимому, непогрешимые изыскатели во главе с почтенным товарищем Ракитиным чувствуют себя нетвердо… А что, если… попробовать… хотя бы ее переубедить? Было бы недурно…»

И он посмотрел на Ольгу пристальным изучающим взглядом, на какое-то мгновение забыв о необходимости прятаться за привычной приторно-любезной маской.

— Я вижу, что вы со мной вполне согласны, — и он улыбнулся предельно приятно, сузив глаза и показав ровные золотые зубы. — Сознайтесь, я угадал.

Ольга покачала головой.

— Если бы я не боялся показаться дерзким, я бы сказал вам… что вы спорите только по привычке всех хорошеньких женщин спорить и защищаетесь только с намерением сдаться.

Ольга усмехнулась и снова покачала головой.

— Будем говорить серьезно, как деловые люди, — Иннокентий Аммосович встал из-за стола и подошел к креслу Ольги. — Для нас, отстаивающих решение о целесообразности нижнего варианта, важно, чтобы это решение восторжествовало. Важно и в интересах дела и в интересах сохранения нашего научного престижа… Мы просим вас помочь нам, — он доверительно коснулся ее руки, сжимающей поручень кресла.