Путь к себе

Пусть то, что он задумал, бессмысленно, дико… но лучшего ему никто не предложил и не предложит. Эх, черт побери! Чудес не бывает, но если бы нелегкая занесла сюда еще чей-нибудь катер. Всего один катер!..

Но пока решить первую задачу.

Встал и распорядился по-деловому, сухо:

— Подумайте, как обойтись одним катером. Или чем его заменить. А камень мы уберем.

Давая обещание убрать камень, Алексей вовсе не был уверен, что он его выполнит. Он знал, что на вторую баржу погружено несколько ящиков взрывчатки. Но не помнил, есть ли там капсюли-детонаторы. И заверил так категорично лишь для того, чтобы расшевелить своих упавших духом товарищей. Вот Романа, того не надо было шевелить. Но Роман пока не работник.

Митрич подтвердил, что есть и взрывчатка и капсюля.

— Под мою сохранность выдано. Приказал Григорий Маркович передать лично начальнику взрывпрома.

— Лично мне передашь!

И, не дожидаясь ответа, посвятил Митрича в свои планы. Именно Митричу в исполнении этих планов отводилось значительное место.

Вся хитрость была в том, как уложить заряд с необходимой точностью.

Митрич предлагал сбросить его с лодки. Он ручался, что проведет лодку точно над камнем.

— Только воду замутим, — возразил Алексей. — Ладно! Давай приготовим конфетку, а я ее приспособлю.

Митрич хорошо знал свое хозяйство. Спустился в трюм и, покраснев от натуги, выволок оттуда ящик.

Опустил на палубу и, отирая проступивший на лбу пот, спросил:

— Годится?

Алексей кивнул.

— А что в ящике?

— Гвозди.

Митрич, умело орудуя топором, отодрал крышку ящика и высыпал гвозди на палубу.

— Погоди! — Алексей подошел и пригоршнями стал ссыпать гвозди обратно в ящик. — Для весу. Чтобы водой не снесло.

Как точно рассчитать заряд, Алексей не знал. Решил: кашу маслом не испортишь. Плотно укладывая цилиндрические патроны аммонита, заполнил ими ящик доверху.

Митрич осторожно прибил сверху две дощечки.

— Не робей! От удара не взрывается.

Отойдя в сторонку, Алексей заправил в капсюль конец бикфордова шнура, прикусил, вспомнив, как однажды в армии получил два наряда за подобное нарушение инструкции, и усмехнулся. Потом аккуратно и плотно вставил капсюль в запальную шашку.

— Теперь, — сказал Митричу, — требует осторожного обращения.

Вынул капсюль и отдал Митричу, а ящик взял на руки и, ругнув себя (не пожалел гвоздей), медленно спустился по трапу на берег. Лодку Митрич загодя увел выше порога. До нее надо было идти с полкилометра по бечевнику, заваленному крупными угловатыми камнями.

Варька, провожая его взглядом, стояла на носу баржи.

Когда Алексей поравнялся с ней, она окликнула его:

— Леша!

Алексей остановился.

— Леша! Тревожусь я за тебя.

Зло взяло. Зачем это она. Вовсе не вовремя!.. Успокоил себя: «Совесть не чиста!» Крикнул в ответ, насмешливо:

— Хватит с тебя одного больного!

И пошагал дальше, внимательно глядя под ноги, чтобы не оступиться.

Митрич догнал его.

— Давай подсоблю!

— Иди к лодке. Постели чего-нибудь в корму.

По дороге присел отдохнуть. Надо было сберечь силы. Но когда встал и снова взялся за ящик, шевельнулась дурная, сейчас вовсе никчемная мысль: «Однако, накаркала Варька… Она, как ведьма, все наперед чует!..»

Опустил ящик, снова уселся на камень.

Закоротил, однако, шнур… Не поспеешь отплыть, достанет… Как тогда в танке…

И мгновенно пронеслось в памяти. Солнечный весенний день… Голубая лента канала со строгими бетонными берегами… Он своим танком буксировал плашкоут с ранеными. Выводил из-под обстрела. Не успел… И получил последнюю за время войны контузию…

Снова все события того печально памятного утра промелькнули, сменяя друг друга, и вдруг, как искра от удара, высеклась мысль.

Не с кем было тут, вот сейчас, поделиться. Хотелось кричать от радости! Ну, до чего же просто!.. Буксировал танком!.. На барже два трактора. Он помнит, их не краном грузили. Они самоходом поднялись на баржу. Они на ходу!..

Нет, не зря он решился убрать камень!

Он схватил ящик и едва не бегом устремился к лодке.

Митричу растолковал все подробно. Вести лодку прямо на камень. Когда до него останется восемь, десять метров, затабанив, притормозить лодку, чтобы Алексей с ящиком успел сойти в воду. Зажечь конец шнура и как можно быстрее угонять лодку вниз по течению.

Закончил Алексей вопросом:

— Спички есть?

Митрич показал коробок.

— Возьми второй. Положи в другой карман. Зажигают так: две спички приложить головками к срезу шнура и ширкнуть по ним коробкой. Смотри!

Подобрал на песке белый ошкуренный водой прутик тальника и показал на нем, как надо зажигать бикфордов шнур.

— Так не учат, — возразил Митрич.

Достал нож, отрезал от шнура кусочек длиною в карандаш и, точно повторяя все приемы, показанные Алексеем, зажег шнур.

— Теперь понятно.

Почернев лицом от натуги, Митрич налег на весла, укрощая бег лодки. Толкнул весла от себя еще раз и подал знак Алексею.

Ну, или грудь в крестах, или голова в кустах!..

Придерживаясь за борт, Алексей выбросился из лодки. Воды было всего по грудь. Но сильное течение сбивало с ног, и Алексей понял, что остановить лодку и удержать ее на месте ему не по силам. Самое большее, он мог несколько притормозить ее движение.

— Приготовься! — крикнул он Митричу.

Конец шнура он заблаговременно перебросил через сиденье. Митрич, стоя на коленях, прижал головки спичек к срезу шнура и застыл с коробкой наготове.

Лодка волокла Алексея за собой. Напрягаясь, он удерживал ее. Ему казалось, что он уже давно борется с водой, одолевала тревога: Митрич ошибся и направил лодку мимо камня… Он уже хотел крикнуть ему и ткнулся правым коленом о камень.

— Зажигай! — отчаянно закричал он и, собрав все силы, откинувшись назад так, что затылок погрузился в воду, превозмогая боль в ушибленном колене, уперся обеими ногами в каменный порог и удерживал лодку, пока из темной оплетки шнура не вырвался шипящий снопик искр. Митрич подал ему ящик. Алексей опустил его на дно, к тому месту, где ноги его упирались в каменный порожек.

Пятнадцать метров шнура — пятнадцать секунд!..

Успел еще коснуться капсюля, проверяя, плотно ли сидит в гнезде патрона… а все, что было затем, провалилось в памяти, сохранившей только отчаянное, почти паническое стремление оказаться дальше, как можно дальше…

Митрич не точно выполнил последнее указание Алексея, отогнал лодку, но недалеко. Его недисциплинированность спасла Алексею жизнь. Он успел подобрать Алексея, оглушенного взрывом, потерявшего сознание.

В лодке Алексей на какие-то секунды открыл глаза и пробормотал:

— Мне нельзя умирать…

И снова впал в забытье.

— Ты что!.. Ты что!.. — задыхаясь от волнения, бормотал Митрич.

Неловко изогнувшись в тесной лодке, прижался ухом к груди Алексея… И не мог разобрать, не то своя кровь бьет в голову, не то слышит он живое сердце Алексея. Увидел, как вздрагивает жилка на запястье плетью откинутой руки, и уверился: «Жив!.. Скорее на баржу…»

Кинулся к веслам. Но катер уже догонял уносимую течением лодку.

Варька неотрывно следила за Алексеем с той минуты, как он спустился с баржи с опасным ящиком в руках.

Видела, как он донес ящик и опустил его в корму лодки, как разделся на берегу и остался в одних белых плавках, издали заметных на загорелом его теле… Когда он выбросился в воду и тащился, ухватившись за корму, ей все казалось, что он тонет и не может подняться обратно в лодку. Когда же Митрич угнал лодку и оставил его одного, Варька едва не закричала… Она видела, какими отчаянными взмахами догонял он неверного товарища и не мог догнать…

Потом взметнулся кипящий столб. Вместе с глухим ударом взрыва дрогнула палуба под ногами… но он больше не уходил сильными взмахами от догонявшей его смерти… Смерть догнала его…