Путь к себе

— Кравчук Елисей Назарыч. Он сам побеседует, даст направление в отдел кадров.

— Оттуда приехал?

Вахтер, пожилая женщина, снисходительно усмехнулась и пояснила:

— Оттудова не приедешь. Там еще голое место. Ни кола ни двора. Елисей Назарыч, главный механик, теперь назначенный туда начальником.

Тогда Фиса вспомнила, кто такой Кравчук. Она не раз его видела. Главного механика на стройке знали все.

Со знакомым человеком (он ее, конечно, не знал, но она-то его знала) говорить легче. И Фиса довольно смело постучала во вторую слева дверь.

— Войдите! — ответили гулким басом.

Фиса вошла, поздоровалась и спросила:

— С вами можно поговорить насчет Порожной?

— Какая у вас специальность? — спросил Кравчук.

Фиса посмотрела на его усталое и доброе лицо и как-то сразу уверилась, что этот человек ее поймет и поможет ей.

— Я не о себе поговорить хочу.

— О ком же?

— Мой муж к вам завербовался, Алексей Ломов…

— Знаю, — перебил Кравчук, — хороший экскаваторщик. Оформили. По-моему, уже подъемные выдали.

— Говорил он мне… Только, видите, какое дело… ребенок у нас будет скоро…

Фиса покраснела и потупилась.

Кравчук встал, удивительно легко для его грузной фигуры, принес от дверей стул:

— Садитесь! Прошу вас!

И сам сел только после того, как Фиса села.

— Вы опасаетесь, что ваш муж…

— Нет, нет!.. Что вы… — Фиса догадалась, что подумал о ее муже этот большой, видимо, хороший человек, и ей стало стыдно, что она невольно опорочила своего Лешу. — Я только пришла узнать, можно ли мне… в положении ехать… Ну, есть ли там хоть какое жилье и… вообще, как там с маленьким?..

Кравчук кивнул понимающе.

— Вы хорошо сделали, что пришли. Как вас звать?

— Фиса… Анфиса…

— По отчеству?

— Степановна.

— Так вот, Анфиса Степановна, ехать вам туда сейчас не советую… не разрешаю. Некуда ехать. Вам. Там нет еще ни одного дома… настоящего дома. Мы приедем и будем строить себе жилье. Сами. Все: и экскаваторщики, и шофера… Понимаете?

Фиса растерянно кивнула. И спросила:

— Почему же зимой? Зима-то ведь там…

— Зима холодная, — подтвердил Кравчук. — Полюс холода. А почему зимой?.. Летом надо гидростанцию строить. А подготовиться к сезону надо зимой. Жилье построить, карьеры вскрыть, фундаменты заложить, под промобъекты… Вот весной и приедете.

Фиса удрученно молчала.

— Вы поняли, почему вам нельзя ехать сейчас?

— Как же я одна?.. — словно сама с собой, вымолвила Фиса чуть слышно.

— Вдвоем живете? Стариков нет?

— Никого у нас нет…

Кравчук задумался.

— Что же мне с вами делать?..

Резкий телефонный звонок заставил Фису вздрогнуть. Кравчук снял трубку.

— Слушаю… Да… Позвоните через десять минут… Да, занят.

Положил трубку и снова обернулся к Фисе, ожидающе смотревшей на него.

— Родственники здесь какие-нибудь есть?

Фиса покачала головой.

— Да… задали вы мне задачку!.. — почти сердито проворчал Кравчук.

Подумал, морща лоб, набрал номер.

— Сенотрусова мне… Степан Силыч? Кто у тебя будет заниматься отгрузкой механизмов?.. Пока сам… Тут нужен постоянный глаз. И понимающий притом… Не подобрал еще… Алексея Ломова знаешь, экскаваторщика?.. На «воронежце» работал, в суглинковом карьере… Он самый, оратор… Он и экскаваторщик грамотный… Так вот, оставляю его тебе в помощь.

А Фисе сказал:

— Ну вот, приедете вместе с мужем весной.

Фиса не знала, как его благодарить.

— Не за что! — сказал Кравчук и приветливо помахал Фисе рукой.

Когда она уже была в дверях, спросил:

— Не разгневается на вас муженек, что притормозили его?.. Впрочем, не обязательно ему и знать. Пусть разговор наш останется между нами.

Алексей пришел раздосадованный и еще с порога крикнул:

— Новое дело! Понимаешь, оставили здесь!

Фиса не понадеялась на свои актерские способности и промолчала.

Алексей шумно разделся, швырнул в угол неповинные сапоги.

— Вызвал сам Елисей Назарыч и говорит: никому не могу доверить, кроме тебя.

— Что доверить? — решилась спросить Фиса.

— Каждый механизм — все равно экскаватор, бульдозер, трактор — обязан лично проверить, лично разобрать, лично отгрузить… Сколько же, говорю, мне здесь ковыряться? Весной, говорит, поедешь на Порожную.

— Весной? — обрадовалась Фиса. Обрадовалась непритворно, потому что поняла: дело решенное, начальник слово сдержал, и Леша согласен. — Весной! Вот хорошо-то!..

— Лучше некуда! Я Аркашке Хромову всю подчистую мебель продал…

— И деньги взял?

— Не взял.

— Не взял, так об чем разговор?

— Как это об чем? — рассердился Алексей. — А слово мужское! Хозяин я своему слову или нет!

Но Фиса понимала, что не сердится он, а так, куражится малость.

И сказала, смеясь:

— Своему-то слову? Конечно, хозяин! Сам дал, сам назад возьмешь.

Дело, конечно, не в мебели. Не в его характере оглобли назад поворачивать. Опять же неохота со сдельной оплаты садиться на оклад. Располагал, что на Порожной, как всегда поначалу, расценки будут веселые, к тому же Крайний Север, значит, надбавки и прочее. Но если начальник никому, кроме него, Лешки Ломова, не может доверить такое важное дело, как отгрузка механизмов, — начальнику виднее. Он знает, кто чего стоит. А Лешка Ломов не копеечный. Если для дела требуется, можно и перетерпеть.

— Правильно я говорю, Фиса?

Фиса, понятно, не возражала.

Поначалу все это было сказано больше для самоуспокоения (как там ни говори, а есть разница между сдельным заработком и окладом, и немалая), но постепенно Алексей привык к новой работе и даже уверовал вполне в свою независимость.

К тому же у него обнаружились недюжинные пробивные способности.

Сам Сенотрусов не смог договориться, хотя дошел до начальника управления Воздухофлота. Временный аэродром на Порожной не принимал тяжелых самолетов. А в АН-2 крупно габаритные детали не запихаешь.

Алексей надел парадную гимнастерку с орденом Александра Невского и пошел к командиру отряда транспортных самолетов.

Поговорили по душам, по-фронтовому.

Командир отряда пришел к начальнику аэропорта и сказал:

— Принимайте груз. Сам отвезу.

Начальник порта отказался наотрез. Не имеет он права отправлять в Порожную тяжелые самолеты. Не того класса аэродром.

— Я всю войну в партизанские тылы летал. Знаешь, на каких пятачках садился?

— То война! — возразил начальник аэропорта.

— И тут боевая задача. Одним словом, ты меня не первый день знаешь. Если говорю — можно, значит, можно. Сам полечу.

Начальник порта знал командира отряда не первый день. И крупногабаритные грузы были доставлены в Порожную.

Сенотрусов доложил Кравчуку все, как было: самому ему не удалось, а Ломов сумел. Кравчук телеграфировал: благодарность в приказе и премию — месячный оклад.

Гимнастерка с орденом стала у Алексея спецовкой. Сенотрусов поручал ему улаживать все дела с отделом перевозок, с экспедиторами и транспортными конторами. Где не срабатывали орден и фронтовая солидарность, выручал коньячок.

Все чаще и чаще Алексей возвращался домой под хмельком. Фиса ни разу не попрекнула его, но неловко было встречаться с нею глазами.

— Ну что ты, на самом деле! — оправдывался он. — Не с гулянки пришел. Такая работа!

Не сразу понял, что самому можно и не пить: обиды никому не будет. Сам бы не понял, надоумили.

После очередной удачной отгрузки экспедитор транспортной конторы, рослый бритоголовый парень, передал Алексею накладные и, щелкнув по горлу, сказал:

— Пересохло!

— Завтра… — пообещал Алексей.

— Грузили сегодня.

— Понимаешь, не могу я сейчас. Некогда…

Бритоголовый усмехнулся нагловато:

— Могу сам один, за твое здоровье.

Алексей вынул бумажник и отсчитал ему полсотни. И в первый раз шевельнулась мысль: ладно ли делаю?.. Впрочем, быстро себя успокоил: на елку влезть да не ободраться! Такая работа…