Страница 42 из 45
Главный труд жизни — «Этика» — не имел шансов на опубликование, «Богословско-политический трактат» был признан «полной греха и безбожия книгой», а ее автор — «опаснейшим и презреннейшим атеистом».
Даже бывшие единомышленники Спинозы стали менять свое отношение к нему. Так, верный Ольденбург, который прежде ободрял Спинозу: «Встань, дорогой друг, отряхни с себя боязнь восстановить против себя ничтожных людишек нашего века. Слишком долго мы воскуряли фимиам их глупостям. Поднимем высоко знамя истинной науки и будем стараться проникнуть в глубь храма природы, что до сих пор не делалось... Никогда я не смогу согласиться, чтобы твои столь важные размышления остались похороненными в вечном молчании», — даже он теперь предостерегал: «Пиши так, чтобы понравиться ученым христианам, чтобы твоя жизнь текла спокойно».
4
В 1675 году Спинозе довелось испытать еще одну крупную неприятность, тоже благодаря проискам богословов.
В начале этого года Альберт Бург, бывший ученик Спинозы, предпринял продолжительное путешествие, которое завершилось долгим пребыванием на юге и присоединением его к католической церкви.
Переход протестантов в католичество во второй половине XVII столетия не был редкостью. Это вошло в моду и считалось признаком утонченного воспитания и высокой образованности.
Таким-то новообращенным был и бывший ученик Спинозы.
В письме к учителю, уведомляя его о своем переходе в католичество, совершившемся во Флоренции, юноша убеждал его вспомнить о распятом Спасителе, отречься от своей безбожной ереси и снова присоединиться к церкви. Он ополчался против книги с нечестивым заглавием, где перетасованы философия с теологией, и противопоставлял «мнимому» праву свободного толкования Священного Писания, «которое присваивают себе все без различия еретики, потому именно и пребывающие в юдоли скорби и сени смертной», необходимость подчиниться живому завету Христову, врученному Им самим и Его апостолами исключительно римской церкви, — истине непреложной и всепроникающей, о которой свидетельствовали неисчислимое множество пророков, апостолов, святых отцов церкви, мучеников, учителей церкви и убежденных последователей ее всех сословий, полов и возрастов. Все эти люди без колебаний верили в чудеса и откровения так же, как они верили в Бога и единородного сына Его, сошедшего на землю во плоти, — верили и не сомневались, ибо и теперь есть чудеса для имеющих очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать.
И на эти-то тысячекратно доказанные истины осмелился посягнуть он, «жалкий человечишко, презренный червь земляной, прах и пища червей», осмелился исследовать их при свете своей мнимой мудрости и усомниться в них!
Как смеет он, «этот жалкий, ничтожный человек, надутый дьявольской гордостью, дерзновенно судить о страшных тайнах жизни и страданий Христовых?»
Пусть он припомнит, какая ужасная и несказанно тяжкая кара постигла евреев, распявших Иисуса, как они были ввергнуты в пучину бедствий и несчастий и как в то же время божественное Провидение на протяжении веков охраняло и поддерживало истинную веру, выходившую победительницей из всяких испытаний.
Доказательства тому: древность этой церкви, насчитывающей уже шестнадцать с половиной веков существования при непрерывной смене верховных пастырей, которые неусыпно блюли чистоту апостольского учения; ее неизменность, пережившая все суетные и преходящие несогласия во мнениях; ее непогрешимость, соответствующая дарованной ей Спасителем власти; ее единство, позволяющее ей одновременно и повсеместно простирать свою благословляющую десницу на всех своих последователей и приобщать их к благодати своей, ее необычайное распространение по всему миру, в чем не может сравниться с ней ни одно из христианских вероисповеданий; наконец, то, что она пребудет до конца дней, до дня судного, когда страшный жребий постигнет тех, кто не искал спасения, или в непомерной заносчивости отрекся от него, или вообще почему бы то ни было не приобщился к спасению.
«Углубитесь в себя, о философ, — так заканчивалось это пространное послание, — повинитесь в своем мудром безумии и глупой мудрости, из гордеца превратитесь в смиренника — и вы будете спасены! Молитесь Христу и Святой Троице, молитесь, чтобы Господь умилосердился над вами, — и Он услышит вашу молитву. Обратитесь к сочинениям святых отцов и учителей церкви и научитесь из них, как достигнуть вечной жизни, посоветуйтесь с добрыми католиками, твердыми в вере и честными в своих поступках, и многое откроется вам, чего вы раньше не знали и чему вы будете дивиться.
Истинно христианские побуждения заставили меня обратиться к вам: пишу потому, что люблю вас, хотя вы и язычник, и чтобы просить вас не сбивать более других с прямого пути.
Отрекитесь от вашей кичливой, ослепленной философии! Бог вырвет душу вашу из бездны вечного осуждения, стоит вам только захотеть этого; не уклоняйтесь от повиновения Господу. Он уже много раз призывал вас через других людей и ныне, может быть, в последний раз, призывает вас через меня, грешного, которого Он удостоил такой милости по неизреченному Своему милосердию и который от всей души желает вам того же. Не упорствуйте, внемлите гласу Господа, дабы Он не распалился против вас гневом и вы не содеялись жертвою Его Божественного правосудия».
5
Вначале Спиноза решил не отвечать на это письмо, но затем, уступая просьбам друзей, которые, подобно ему, возлагали на молодого человека большие надежды, и из уважения к его семейству, которое было глубоко огорчено этим необдуманным шагом со стороны юноши, изменил свое решение.
В ответном письме Спиноза напоминает юноше, что никакое вероисповедание не обладает исключительным преимуществом иметь своими последователями только честных людей и таких, которые готовы пострадать за свои убеждения, как пострадали предки Альберта Бурга, которые во времена герцога Альбы с непоколебимой стойкостью и мужеством сносили всевозможные муки за веру.
Истинная вера заключается в правде и любви; где правда и любовь, там и Христос; где нет их, нет и Его: вот истинный смысл учения Христова; все же, что вне этого, — простое суеверие.
Лучшее доказательство тому — собственное его, Альберта Бурга, письмо.
С ожесточением, отличающим избранную им церковь, он неистовствует и проклинает всех думающих иначе. Все преимущества вышеназванной церкви, которые он, Альберт Бург, так восхваляет — ее древность, неизменность, непогрешимость и широкое распространение, — могла бы с большим правом приписать себе церковь иудейская, ведущая начало от начала мира и, несмотря на ненависть и бесчисленные преследования, пребывшая неизменной.
Что же до восхищающей его незыблемости строя римской церкви, которая, впрочем, получила окончательное устройство лишь шесть веков спустя после смерти Спасителя, — в этом отношении ислам пошел еще дальше, и устойчивости его могут позавидовать многие христианские вероисповедания.
Невозможно и недоступно правильно судить в делах веры и убеждения тому, кто, подобно Альберту Бургу, вступил в лоно римской церкви не из любви к Богу, но из страха перед адом, как то ясно видно из его письма. Жалок обращенный, который доказывает свое смирение лишь тем, что, отрекаясь от собственного суждения, верит со слов других тому, что не выдерживает ни малейшей разумной критики, и винит в надменности и гордыне всякого, кто пользуется услугами разума, опираясь на истинное слово Божие, которое есть Дух и не может ни прейти, ни измениться, — вместо того, чтобы жертвовать им противным здравому смыслу учениям, притом почитая их тем более спасительными и достойными веры, чем более они противоречат здравому смыслу.
В этом юноше Спиноза потерял лишь бывшего ученика, но не приверженца, так как юноши и не коснулась та философия, которую он так бесцеремонно позволил себе осуждать.
6
В это же время за действиями великого философа — в той стране, которая еще недавно считалась оплотом европейского свободомыслия! — устанавливается настоящая слежка на самом высоком уровне.