Страница 2 из 9
Улыбка сползла с лица мужа.
– Вот так всегда, всю торжественность момента разрушила. Так и быть, принимай.
Из портфеля на стол легли: несколько банок консервов, в том числе две банки красной икры, маслины, оливки, два лимона, упаковка рыбы. По запаху Ольга поняла: это копчёная скумбрия. Невольно сглотнула слюну. Появились две коробки конфет, пара пачек печенья, колбаса и коньяк.
Она удивлённо пожала плечами:
– Откуда богатство? И как всё это портфель вынес. На вид маленький, но смотри, какой удаленький.
Николай усмехнулся:
– Места знать надо. Давай детишек корми, затем поужинаем, всё расскажу.
Взрослые ужинали ближе к девяти вечера. Дети отдыхали, теперь можно было неспешно пообщаться.
Николай поднял рюмку с коньяком, потянулся к жене.
– Оленька, а давай-ка выпьем за нас с тобой, за детей наших, за новую жизнь. Дай бог, сладится всё, и вырвемся мы из безрадостной тягомотины под названием жизнь.
Ольга отстранила рюмку.
– Такая уж и безрадостная? Мы при работе, дети обуты, одеты, ухожены, стол от яств ломится, вон коньяк в рюмках… Ты, словно киногерой, на экране телевизора мелькаешь. А? Что за пессимизм?
Николай, не отвечая, опрокинул рюмку, взял дольку лимона.
– А ты откуда про телевизор знаешь?
– Да Паша тебя на экране видел, даже слышал, как ты выступал. Я было не поверила, но после портфеля с яствами понимаю, не ошибся сын. Рассказывай, как это ты из инженеров в телезвёзды прорвался.
Николай рассмеялся.
– Было дело. Пришлось слово молвить. Ты же знаешь, завод третий год трясёт, директоров шесть человек поменялось, своих уже народ и не помнит, сейчас всё пришлые да пришлые. От их руководства лучше не становится. Понимаешь, лакомый кусок наш завод, долби его не долби, всё одно кусок лакомый. И снабжения централизованного нет, заказчики разбежались, цеха сами на себя работают, а живёт предприятие. Я думаю, если его и вовсе разгромят, кусок всё одно вкусный. Земля. Земля сама по себе и без стен дорого стоит – Подмосковье. Да ладно, это теория, ты знаешь. А вот что новое. Я тебе ещё не рассказывал. Появился новый кандидат в собственники, человек умный, деловой. В отличие от некоторых он не ваучеры скупает и бандитов в цеха засылает, а с людьми общается, о своей программе говорит. Он и меня приглашал на беседу. Мысли дельные, о перспективе говорил, мол, оборудование у англичан и немцев купит, управление переустроит, дельным людям, заводчанам, дорогу даст, ну и так далее. Попросил поддержки. Обо всех говорить не буду, я лично обещал поддержать. А сегодня телевидение приехало, да не местное, центральное, аж два телеканала. Народ в актовом зале собрался. Шум-гам, дельные выступления, конечно, были, и мне слово дали. Минут пять говорил. После всего он вновь пригласил в кабинет, и не только меня, человек пять было, всё инженерный состав. Поблагодарил за поддержку, сказал, в команду берёт. Коньяк выпили, ещё пообщались, затем помощники по пакету, так сказать, гуманитарной помощи выдали и конверты. Кстати, ещё и не смотрел, что там, не успел, домой спешил.
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и передал жене.
Конверт был заклеен. Ольга опасливо взяла в руки, покрутила, повертела, посмотрела на свет, аккуратно вскрыла.
– Ого! Да здесь доллары… Триста пятьдесят долларов. Это же… Постой… Это же больше четырёхсот тысяч… Это… почти полгода моей работы в библиотеке! Ничего себе!
Николай откинулся на спинку стула.
– Вот так, моя дорогая!
Затем, словно вспомнив начало разговора с супругой, спросил:
– А что, действительно меня показывали по телику?
Жена, всё ещё не отрывая взгляд от долларов, ответила:
– Да. Паша тебя видел.
Чуть захмелевшему Николаю хотелось расспросить, мол, как он со стороны, хорош ли, долго ли показывали и прочее, но жена сама не видела, Пашка многого не понял, придётся завтра искать свидетелей «телевизионного триумфа». Впрочем, фрагмент показывали днём, к тому же в записи, так что вряд ли кто из знакомых его узнал.
2
Однако Николай был не прав. Кому надо, видели его. Кроме простого люда, мающегося от безделья в будни у телевизора, смотрели телик некто Артём Кротов и Михаил Хромов. Этих мужиков лично Николай не знал, но те знали его, по крайней мере, в этом были уверены.
Хромов и Кротов к категории обычных граждан не принадлежали, фамилии свои, имена давно не вспоминали. В бандитском миру наречены кличками: Кротов был Кротом, а Хромов отзывался на погоняло[1] Хром.
Как они оказались у телевизора? Всё просто. После очередного налёта банда, в составе которой были Крот и Хром, вынуждена на время разбежаться. Налёт был неудачен, денег взяли немало, золото прихватили, но сработавшая сигнализация не позволила довести дело до конца, налетела милиция, подстрелили кореша Цыпу, а поскольку Цыпа молод и труслив, бугор[2] не исключил, что может сдать банду. Пришлось залечь на дно. Разбежались кто куда. Хром с Кротом под Тулу слиняли. Чёткой договорённости о каналах связи, контактах не было, потому не исключалось, что их гоп-компания может распасться. Но это не касалось Крота и Хрома, эти парни от бугра никуда. Крот бандитствовал не первый год. Рос без родителей. По малолетке отсидел три года, вышел, вновь загремел на нары, и лишь внимание Саши Токарева, их нынешнего главаря по кличке Ток, не позволило Кроту спиться и вовсе опуститься на дно. И вот уже два года Крот шестерит[3] у Тока, а тот держит подельника в ежовых рукавицах. Хром моложе Крота, в банде год. Но мужик деловой, резкий, смелый, озорничает порой и больно до женского пола неравнодушен, но братва да и Ток в нём всегда уверены.
Отсиживались подельники в небольшой деревеньке. Местечко вполне цивилизованное, свет, телевизор, вода – всё есть, лишь сортир во дворе, но это не страшно, главное, тепло, тихо и магазин недалече.
Подельники, ожидая весточки от Тока, пили водку и пялились в телевизор.
Николая Грача первым усмотрел Кротов, хоть и величался бандит Кротом, но в отличие от полуслепых животных оказался глазастым.
– Хром, смотри, Корень, ей-богу, Корень!
Хром лениво повернул голову к телику.
– Ты что, спятил, будет Корень светиться, да ещё в телевизоре.
– Да точно он, ты глянь.
Хром присел к телику ближе.
– И впрямь Корень! Вот это новость. Ну, ну-ка…
Но на экране диктор вещал о погоде. Крот выключил телевизор.
– Надо бы бугру рассказать. Если это действительно Серёга Корень, следует его искать, бабки при нём.
Хром кивнул. Бандиты притихли.
То ли Корень, то ли нет, неясно. Может, ошибка, может, человек просто похож на подельника. Всё может быть. Однако деньги при Серёге большие, всё одно искать надо.
Почти год назад, после того как их банда взяла неприметный, но вполне денежный банк в Подмосковье, слинял Корень, причём слинял, прихватив добычу. Ток был взбешён, скомандовал искать беглеца, да где его найдёшь, самим бы не загреметь на нары. Конечно, связи у бугра есть, может, и ищет кто, да не там ищет. Может, этот сучок прикрылся пиджаком с галстуком и, не боясь, по телику выступает, наверняка на их бабках раскрутился, нынче всё возможно.
Крот подошёл к столу, плеснул водку в стакан.
– Давай так, сегодня спим, а поутру к Току смотаюсь, побазарим. Ток мужик дельный, понимает, как этого телевизионного кента найти, есть у него завязки.
Крот, поскольку был при Токе лицом особо доверенным, знал, где отсиживается бугор, и уже в полдень следующего дня был у того.
Новость подельника Ток воспринял с недоверием, он ещё и хорошенько отмодулировал Крота за излишний риск. А риск действительно был немалый. Наверняка в розыске их компания, а если Цыпа сдал, то и фотки есть на руках милиции.
Всё может быть.
1
Воровской жаргон. Кличка, прозвище человека, как зовут его в определенных кругах. Это слово широко используется в местах лишения свободы.
2
Воровской жаргон. Авторитет в преступной среде.
3
Воровской жаргон. Прислуживать, угодничать, быть на побегушках.