Страница 1 из 1
* * *
Автомобиль, как известно, толком появился в Германии и набрал мощь в Америке. К 1917 году по миру бегали «Даймлер-Бенцы», «Рено», «Ситроены», «Остин-Мартины», «Роллс-Ройсы», «Форды» – в России собирались исключительно «Руссо-Балты», причем весьма малой серией.
Когда на втором десятилетии Советской Власти мы построили знаменитую «МК-1», и эти «эмки» появились на дорогах – на «иномарках» еще никто не ездил. Большие люди ездили на «паккардах» и «кадиллаках».
В военные годы дороги заполнили, если говорить о грузовиках, «студебеккеры», вытеснив сравнительно с ними малочисленные «ГАЗ-АА» и «ЗИС-3». «Эмочки» были заменены на «виллисы» и «доджи 3/4».
Кончилась горячая война и началась холодная. По образцам «Опель Олимпии» и «Опель Кадета» был сделан первый советский автомобиль для народа – «Москвич». Одна из «среднеклассовых» моделей «Паккарда» была самопально приспособлена к производству у нас и превратилась в «Победу». Малочисленные трофейные машины докатывали свой век.
«Студебеккер» превратился в «ЗИС-151». «Виллис» – в «ГАЗ-67».
И когда к 1960 году стала производиться «Волга», практически весь автопарк перешел на отечественные машины.
За «железным занавесом» импорт был скуп. Автомобили не ввозились. Правительство пользовалось отечественными лимузинами. На редкий заезжий экземпляр смотрели как на экзотическое чудо. Эти чуда принадлежали исключительно зарубежным дипломатам и единично разнообразили только столичный пейзаж.
Их техобслуживанием и ремонтом занималась единственная специализированная станция техобслуживания в Москве. Запчасти она выписывала из-за границы. Вот тогда и появилось слово «иномарка». И было всех несоветских машин в СССР считаное количество.
Слово и понятие «иностранец» есть в любом языке. Определение и противопоставление «свой – чужой». Подавляющее и естественное большинство в любой стране составляют «свои». «Не свои» – все скопом, вместе взятые – составляют незначительное меньшинство. У «них» не тот язык, ментальность, мелкие привычки и особенности быта, а обычно и религия, – у «нас» многое по-другому. Мы отличаем себя от них. Все наше – привычно, «естественно и нормально». «Мы» – русские, украинцы, татары, евреи, грузины: различия нам так или иначе понятны и явны. «Они» – о, их вообще до черта разных, различия между ними нам мало известны или вовсе неизвестны, да и разбираться в них нет нужды и охоты, нам мало до «них» дела. Они – иностранцы, и этим все сказано.
По этой аналогии пошел языковой процесс и в отношении иностранных автомобилей. Наши – «москвичи», «запорожцы», «волги», «жигули», «чайки». Разница между ними понятна. Из них и состоит весь «„наш“ автопарк». Не наших – море: десятки марок и сотни моделей из многих стран. Замучишься знать все разницы, да и незачем. Их, всех скопом, очень мало, и никакой роли в нашей жизни они не играют. Экзотика, престиж, дороговизна, морока. Какая ни проедь, главное – что «иномарка».
Это слово – один из штрихов психосоциологии «железного занавеса», отраженных живым языком.
И вот, однако, сменилась эпоха. Рухнул проржавевший занавес. Миллиарды сделаны на ввозе автомобилей. Рынок открылся. Дороги запестрели машинами всех видов и цен. А слово «иномарка» осталось!
Вот что примечательно и характерно. Добро бы отечественная автопромышленность отличалась изобилием и разнообразием США, будучи в силах и сама насытить отечественный рынок. Тогда «иномарка» – вопрос прихоти, вкуса, престижа: дорогущие «мазератти», дешевенькие «кореянки» и «роллсы» с золотыми бамперами для идиотов с большими миллионами. Увы: собственных марок осталось практически две штуки, «жигули» и «волги», и те, разумеется, никакой конкуренции не выдерживают, кроме ценовой. И стало их мало, и качество низкое.
Владелец «мерседеса» или джипа «гранд чероки» не скажет, что ездит на иномарке, а свою марку назовет. Она принципиально отлична от «шкоды» или «дейву». Автомобильный мир разнообразен на все вкусы, возможности и потребности.
Мы – не автомобильная держава. Правительство ездит на чужих лимузинах – в отличие от всех развитых стран, имеющих вес. Наши машины остались ближе к обочине в собственной стране.
Слово «иномарка» в общем сохранила одно значение: не «жигули». Прежний объем значения разъехался, как шагреневая кожа наоборот. И «бмв» 7-ой модели, и дешевых «фордов» пятнадцатилетней давности бегает до черта. Их неразличение в одном слове почти утеряло смысл. От слова запахло нафталиновой ветхостью. А – живет!
За этой инерцией называния агонизирует инерция миропредставления – «мы» и «не мы». Но автомобили всего мира – уже «наши». А «жигули» – лишь одна из бедных персон этого нового мира, в котором мы живем. Идиотская полубессознательная попытка противопоставить «на равных» свое ничтожество мировой автомобильной мощи.
За этим словом – рудимент лингвистической ксенофобии, палочка от букв эпохального слогана «Два мира – две системы». Автомобилист давно не отождествляет себя с владельцем исключительно отечественной машины. А народ, носитель языка, все еще видит в воздухе след ниточки, на которой были повешены красные флажки.
Зыбкое марево и забытый запах над этим словечком: помесь туземной дикости и великодержавной спеси, тень пограничных решеток и убежденность нищеты в собственной нормальности.
Практически все машины в мире – для нас «иномарки». Пусть арфа сломана – аккорд еще рыдает.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.