Притяжение

— Можно и так, — улыбнулся Герман.

— И всё же почему я? У тебя кадровый голод? Перевелись управленцы?

— Почему ты? — задумчиво протянул Герман, постукивая пальцами по приборной панели. — Ты знаешь, я долго над этим думал, почему мне нужен ты? Молодой, дерзкий, порой не взирающий на нормы морали.

Руслан хмыкнул, поняв, что это намек на его царицу.

— На днях знаешь, услышал историю одного знаменитого, но надолго забытого актёра, — вдруг невпопад начал Герман. — Так вот одно время он был на пике славы, — продолжил он, — и как полагается, всё присущее ей, поклонники деньги, карьера, а потом его постигла одна неудача, следом ещё одна, и он на долгое время выбыл из большого кино. А совсем недавно он получил «Оскар». Один режиссер, не побоялся пригласить забытого и опального актёра на главную роль, и тот справился, и доказал себе и всем, про вот эти твои вторые шансы.

Руслан помолчал, переваривая полученную информацию. Те перспективы, которые открывала должность у Громова, были заманчивы. И разве не этого он хотел? Его временный, пусть и стабильный заработок, даёт нормальные, но небольшие деньги. Оффшорный счёт, тоже не резиновый, а у него скоро второй сын родиться. А эта должность прекрасный страт, для того чтобы начать всё заново.

— Я ведь ни черта не шпарю, во всём этом, — выдал он откровенно.

— Разберёшься, — Герман похлопал его по плечу. — Не сложнее твоего строительства.

— Ну да, — хмыкнул Руслан, умалчивая, про то каких трудов ему стоило, тогда разбираться во всех тонкостях, и специфике. И не один он тогда был, помогли грамотные люди. Один Дан Амирович чего стоил, или его заместитель Рубцов. Да и пёр он тогда, как танк, в попытке стереть из головы мысли о царице.

А сейчас у него не менее значимая мотивация, и поэтому Руслан уже знал что согласиться. Хотя до сих пор, не понимал, зачем это Громову.

— Я, буду дураком, если откажусь, — сказал он, — но всё никак не пойму твоего резона?

— Ты знаешь, Руслан, — пожал плечами Герман, — мой резон, самый прозаичный. Во-первых, твоя репутация, мне будет играть на руку.

— Репутация?

— Да, репутация, дерзкого, порой сурового руководителя. Это сейчас то, что нужно для меня. Все помнят, кем ты был, не скрою, это тоже мне на руку.

— Окей, а во-вторых?

— А во-вторых… — он помедлил, — я очень хорошо отношусь к Виктории. Она очень талантливая, я помню, с каким упоением она готовила мою выставку. Ты должен вернуть ей эту часть её жизни. И это не хрена не благотворительность. Это достойная работа, и от тебя зависит, как пойдёт дальше.

Руслан поджал губы. Вика ни словом, ни делом не показывала, как скучает по своей работе. Наоборот она бесконечно говорила о том, что сейчас безмерно счастлива, но Руслан знал, как дорога ей была галерея, как она грезила ей, и как она любила свою работу. И это только дело времени, пока она занята материнством, но вскоре дети подрастут, и она начнёт скучать по своему делу. Она, как совершенно точно заметил Громов, очень талантлива, и ей бесспорно нужна эта жизнь. А для Руслана очень важно, чтобы его царица была довольной. И у него не так много времени на претворение этих планов в жизнь. Лет пять, шесть.

Царица была, и остаётся его маяком. Она светит, и выводит его из пучины. Она усмиряет пучину и шторм в нём. Она его смысл. И даже в этом предложении Громова, есть её след.

Mersedes AMG C 63 благополучно вернулся в выставочный зал, с самыми высокими оценками после тест-драйва.

Руслан и Герман, ещё немного обсудили предстоящее сотрудничество, сговорившись, что Руслан приступит к работе через несколько дней, так как у него есть обязательства перед своими заказчиками. Герман в свою очередь пообещал подготовить грамотных людей в его команду.

А вечером Руслан узнал, что Вику увезли с кровотечением в больницу. Телефон всё это время стоял на безвучке, и никто не смог до него дозвониться.

Второй его сын, тоже торопился появиться на свет.

22

Будильник на телефоне, ворвался в тишину палаты.

Без десяти шесть.

У нас десять минут, до того как принесут кормить деток. И все, мы начинаем тихо стонать от недосыпа, и зевать.

Я первым делом собираю рассыпавшиеся по подушке волосы, и натягиваю халат. Потом аккуратно встаю, лавируя, между лежачим и сидячим положением, так, чтобы не навредить себе. Небольшие разрывы уже заживают, но сидеть пока не желательно. Я хочу успеть сходить в туалет, до того, как принесут кормить Давида.

И я бреду по пустынным коридорам роддома, ощущая тоску по дому, которая усиливается с утра.

Я здесь уже почти полтора месяца.

Сперва лежала на сохранении, а потом когда наступили безопасные тридцать восемь недель, родился Давид.

Он тоже, как и его старший брат, торопился появиться на свет, но врачи сделали всё возможное и невозможное, чтобы я доносила сына, и благодаря им я справилась.

Возвращаюсь в палату, как раз когда слышу, как открываются двери детского отделения. Обычно, коридор тут же наполняется детским плачем, но с утра, можно услышать только одиночные вскрики, в основном детишки спят.

Мои соседки уже наизготовку, кормящая грудь приготовлена, стерильная пелёнка постелена, волосы под шапочкой.

Я тоже быстро готовлюсь, чтобы успеть к раздаче детей, и как только устраиваюсь удобно, входит дородная, улыбчивая медсестра, с двумя маленькими моточками сразу.

— Коклюшина, — говорит, и отдаёт младенца соседке напротив.

Она совсем ещё молоденькая. Это её первый ребёнок, и она так восторженно смотрит на него, словно до сих пор не может проверить, что произвела на свет такое чудо.

— Шахова, — продолжает медсестра, и отдаёт свёрток другой моей соседке.

Ей почти столько же, сколько и мне, и ребёнок у неё тоже третий. Они с мужем совершенно не планировали уже заводить детей, имея двух сыновей, но вот так получилось, и у них родилась дочь.

— Ермолова, — наконец доходит и моя очередь и мне вручают мой свёрток.

Сын сладко спит, почти не реагируя на перемещения, и мне приходиться его тормошить, потому что следующее кормление, через четыре часа и он, несомненно, проголодается.

Милану и Тимура, я кормила по требованию, одну грудью, другого смесью, а вот с Давидом у нас никак не складывалось. Потому что в те часы, когда его приносили, он почти совершенно не проявлял активности, но зато потом срывал голос и совершенно не брал бутылочку, и его приносили мне внеурочно. В общем, как и его отец, диктовал всем свои условия.

Я смотрела на маленькое сморщенное личико сына и удивлялась, как он похож на Руслана. Если мне казалось, что Тимур вылитый отец, то Давид оспорил этот факт. Он был точной копией Руслана. Только его черты, без примеси моих.

Мысли о Тимуре и Милане снова всколыхнули тоску по детям и дому, и я постаралась незаметно смахнуть слезу, пока Давид, неохотно и сонно тянул молоко.

— Вика, опять ревёшь? — это соседка Аня, у которой девочка, заметила моё настроение.

— Да, соскучилась очень, — не стала я отрицать, оглаживая маленькую головку сына.

— Ну, потерпи немного, на этих выходных точно выпишут, и меня надеюсь тоже, — вздохнула она.

Аня не плакала, но видно было, что тоже скучала по своим.

— А я вот боюсь домой, — подала голос молоденькая Ксюша, — что я там буду с ним делать, здесь врачи…

— Поверь, мне, — улыбнулась ей тепло Аня, — ты поймёшь, что делать, чисто на инстинктах.

— Это точно, — я тоже улыбнулась, разглядывая недоверчивое личико соседки.

— Помню, как меня муж привёз с роддома с дочерью, и ему срочно нужно было отлучиться на работу. А Миланка была в младенчестве, не то, что некоторые, — пожурила я вновь засыпающего Давида, — ела хорошо, ну и соответственно, и в туалет ходила хорошо. И вот уезжает Вик… — и я вдруг запнулась, понимая, что совершенно естественно вплела в рассказ бывшего мужа.

Мысли о Вике уже так не ранили, как полтора месяц назад. Да и Руслан, сказал, что поговорил с ним, и они расставили все точки над i, и решили не продолжать вражду. Но всё же осознание того, что этот человек мне совершенно незнаком, не покидало. Я словно долгие годы жила с одним человеком, развелась с другим, а все гадости совершил и вовсе третий.