Логово

— Дмитрий, здорово! Слышал, ты продал талант новому губернатору.

— Здорово, Федь, ты про песню что ли?

— Я про информагентство.

— А, ясно.

— У меня как раз материал есть о преступном сговоре депутатов Железногорска и руководства Горно-Химического-Комбината, помнишь, в августе обещал тебе экслюзив. Но ты ж продался Бусу, не опубликуешь.

— Помню, обещал ты дать сенсацию. Но также хорошо помню, — не просил я никакого эксклюзива.

Если кого-то губят алкоголь и женщины, то Фёдор как-то враз, неожиданно «поехал нервами» став всемирно известным антиядерным активистом сполна славы хапнув (по современному хайпанув) на теме переработки и захоронения ядерных отходов в Железногорске, он же Енисеесибирск-26, он же «Девятка», он же «Атомград» и «Заколючинск». В закрытый город по лету я пробрался исключительно ради обустройства там нескольких переходных порталов, так, на всякий случАй, «шоб було». Два дня согласовывать пришлось поездку, причём без авто, на рейсовом автобусе через КПП проезжал и то хлопот изрядно при оформлении. Есть там, конечно, «тропа нелегала», но рисковать без нужды не хотелось, пошёл по долгому бумажно-волокитному пути. Зато теперь в любой миг могу очутиться в «Заколючинске», двадцать два мини-портала там «зафигачил». Так, от нефиг делать. И ведь самое обидное — пришлось обратно автобусом, через КПП выезжать, отмечая «командировку», чтоб совпали «прибытие-убытие»…

А Фёдор в сём замечательном городишке в 50 км от Енисеесибирска живёт (кстати, «городок» под 100 тысяч населения) и сражается с «гидрой Росатома». Первоначально большой круг друзей-приятелей-знакомцев Матрасова, сочувствующий нелёгкой доле оппозиционного экоактивиста, отошёл от Фёдора, ибо тот требовал 146% времени и сил класть на алтарь борьбы против ЯдМогильника. И ежели хоть чуть кто слабину давал, не приходил на пикет или там на митинг, отговариваясь рыбалкой, болезнью, или поездкой с детьми в зоопарк, — враз становился для Фёдора отступником и предателем. Понятное дело, народ не выдерживал такого накала, практически все забанили Матрасова в соцсетях, ибо кому охота выслушивать о себе негатив. Потому антиядерщик выходил на всякое протестное мероприятие, чтоб пообщаться, душу отвести. Он и дольщикам про ядерный могильник повествовал, а потом разругался едва ли не до драки, заклеймив митингующих в мелочности и соглашательстве. Мол, скоро половина Сибири превратится в ядерную свалку. А они тут о какой-то мелочи, о каких-то «квадратах» разглагольствуют.

Дольщиков было много, дольщики были злые, потому Фёдор и обрадовался, меня увидев. Теперь точно не отстанет, в итоге поругаемся, а может даже и до мордобития дойдёт. И ведь не заявишь на эколога, отдел «Э» мигом возбудится и оформит Матрасова на реальный срок. И как жить, как в глаза людям смотреть после такой подставы бедняги Феди? Вот и я не знаю, потому терпеливо выслушиваю экоактивуя. Пока стояли в боковой аллейке, в стороне от протестующих, зафиксировал мини-портал, с оказавшимся там Матрасовым — эксперимент! Мини-портал появился, а Фёдор вещал как ни в чём ни бывало. Чёрт! А это идея!

— Федь, смотри — полицаи к нам идут, сейчас повяжут.

— Где?

Эколог обернулся, а я, не будь дураком «растворился» исчез из Гайд-парка, очутившись в Логове. Стояли то мы в стороне, пятачок не просматривался, а что подумает Фёдор о моём исчезновении — его проблема. Силовики, науськанные Росатомом и так его в дурку оформить жаждут, дважды на комиссию таскали. И хотя эколог адекватен, шлейф «странности» за ним тащится. Потому и не поверит никто Матрасову, реши он рассказать как Диму Кузнецова рептилоиды похитили — был, дескать и вдруг пропал.

Только появился в конторе и выставил фоторепортаж с митинга обманутых дольщиков (специально время выждал, дома чай пил, чтоб подозрительно быстро не прибыть в центр миллионного города с окраины) как в офисе нарисовался возбуждённый Саня Шапкин, человек и коммунар.

— Димон! Срочно! Надо!

— Что случилось? Ваши взяли Кремль? Ильича вынесли из Мавзолея?

— Ай! Короче такая ситуёвина, мне из Москвы звонили, говорят, если хотим дона Педро убрать, надо шустро всё проворачивать.

— Дерзайте, я в ваших интригах человек лишний.

— Песню! Дай срочно песню про Петра Петровича! Сегодня! Двадцать пять штук, всё что есть, держи!

Ну и денёк, везёт на «Хабаровски». Вытащил купюры от Решетникова, сравнил серию, нет, не совпадает, но и те и те свеженькие, типографской краской вкусно пахнущие.

— Ладно, дай час времени, покумекаю. Если не получится, деньги верну, а если посчитаю, что шедевр наваял, а тебе не понравится, уж не обессудь. Я художник слова, мне виднее.

— Исчезаю. Исчезаю, — засуетился Шапкин, — с девчонками в приёмной посижу.

Нашёл приёмную. Вдвое больше моего кабинета. Ну да ладно, как же «продёрнуть» мерзкого педофила Петю, до депутатства в ЗакСобрании, ещё в девяностые, служившего преподом в училище искусств и со стетоскопом на шее и в белом халате ходившего по общежитию. Там, Пётр Петрович приказывал юношам снимать штаны и глубокомысленно пялился на их члены, якобы профилактируя эпидемию венерических заболеваний. Святая правда, так и было!

Счастливо избежав уголовки (дело похерили коммунисты, включив старые связи, даже Видьманов отметился в отмазывании) ринулся Пётр Петрович в большую политику, сейчас депутат краевого парламента и предводитель зюгановцев в Енисейской Сибири.

Всё-таки я гений. Практически Пушкин, минимум — Добронравов.

За академический час и мелодию соответствующую подобрал и текст по смыслу близок к идеальному.

— Саня, заходи!

— Что, уже?

— В общем так, Александр Павлович, деньги не отдам, ибо захреначил шедевр.

— Фиг с деньгами, дона Педро свалим — всё отобьём. Знаешь, за сколько он барыгам места продаёт в партийном списке? Сука, предатель, мразь.

— Не матерись, а то не вырастешь. Ты песню помнишь советскую, революционную «Это наша с тобой биография»?

— Чёт знакомое, но навскидку не могу.

— Смотри: «Новый день над землёю встал. Под копытами пыль клубится. Где-то всадник с коня упал. Где-то красная конница мчится. И припев: Мне не думать об этом нельзя. И не помнить об этом не вправе я. Это наша с тобою земля. Это наша с тобой биография»…

— А, вспомнил! Играет такой музон на наших сходках, ветераны подпевают и плачут. Молодость комсомольскую, советскую вспоминая.

— Вот и прекрасно, значит и старпёры из ЦК опознают мелодию. А слова уж, мои. Только к ним, раз клип делаете, фото страниц уголовного дела Пети оформите, фотки его с мальчуганами и прочую мерзость.

— Понятно, так и сделаем. А где текст?

— Вот, держи тебе листок, мне листок. Сейчас минусовочку врублю и начнём петь. Готов?

— Поехали!

Мокрый ветер в лицо хлестал.И авто на боку, на обочине.Аварийщиком Петя стал.К пионерам спешил очень-очень он.Не рыдай молодой фаворит.Коммунары, они не ноют.Пётр Петрович в огне не горит.Пётр Петрович в воде не тонет.

Оклемается секретарь.Краевой парторганизации.И по новой начнёт, как встарь.Гнать соратников на демонстрации.Он Зюганычу позвонит,И отважно в мобилу простонет:«Пётр Петрович в огне не горит.Пётр Петрович в воде не тонет».

И сторонники Октября.Продвигают опять в депутаты.Педофила секретаря.И его гоможопых фанатов.Не поставят Петру на вид.С кресла тёплого не погонят.Пётр Петрович в огне не горит.Пётр Петрович в воде не тонет.

Ветеранов зовёт на бой.Убедителен и неистов.Вместо красного — голубой.Верховодит у коммунистов.Яро Петя буржуев клеймит.Адъютантов по баням моет.Пётр Петрович в огне не горит.Пётр Петрович в воде не тонет.

— Лихо, — Шапкин покрутил головой и аккуратно сложил листок во внутренний карман пиджака.

— Ещё бы не лихо. Дмитрий Кузнецов это гарантия качества!

— Димон, такой вопрос, ты на Викторыча работаешь ведь.

— И что?

— Да хотели тебя в помощь Коновалову зафрахтовать. Понимаешь, сейчас все кандидаты против Валентина начали работать. Зимин с выборов снялся, голосование перенесли, а участников выборов скупают оптом и в розницу. Есть достоверная инфа, третье место занявший, откажется в последний момент, потом избирком назначает новую дату, потом отказывается занявший четвёртое место. И так будут тянуть, пока Валентин один не останется.