Страница 63 из 74
— Придет утро. Человек захочет убить.
И еще голос:
— Человек соблюдает закон ночью. Утром закон ему надоест. Утром он начнет убивать.
— Человек не будет убивать утром, — заверил Уэбб.
— Все люди убивают, — объявило одно из существ. — Убивают ради меха. Убивают ради мяса. Мы мех. Мы мясо.
— Этот человек не будет убивать, — повторил Уэбб. — Этот человек — друг.
— Друг? — переспросил голос. — Мы не знаем, что такое друг. Объясни.
Объяснять Уэбб не стал. Он понимал: объяснять бесполезно. Они все равно не осознают нового слова — оно чуждо этой пустыне. В конце концов он спросил:
— Камни тут есть?
И какой-то голос откликнулся:
— Камни в пещере есть. Человеку нужны камни?
— Завалить вход в пещеру, — пояснил Уэбб, — чтобы хищники не могли сюда попасть.
Они не сразу уловили суть предложения, но наконец один из них решил:
— Камни — это хорошо.
Они принялись таскать камни и камушки и с помощью Уэбба плотно запечатали вход в пещеру. Было слишком темно для того, чтобы что-нибудь толком разглядеть, но во время работы существа невольно задевали его, и одни были мягкими и пушистыми, а другие — чешуйчатыми, как крокодилы, и их чешуя обдирала кожу. Встретилось и существо, которое казалось не просто мягким, а рыхлым до отвращения.
Уэбб устроился в углу пещеры, прислонив спальный мешок к стене. Он с удовольствием забрался бы внутрь, но для этого пришлось бы сначала вынуть из мешка все припасы, а если он вынет их, то, ясное дело, к утру от них не останется даже воспоминания.
«Быть может, — обнадеживал он себя, — теплота тел существ, сбившихся на ночь в пещере, не позволит ей слишком сильно остыть. Она, конечно, остынет все равно, но, быть может, не настолько, чтобы холод стал опасным для жизни. Рискованно, да что ж поделаешь…»
Проводить ночи в дружбе, убивать друг друга и спасаться друг от друга с приходом зари… Они назвали это законом. Законом пещеры. Вот о чем бы книги писать, вот на что нет и намека во всех толстенных томах, которые он когда-либо прочел.
А прочел он их множество. Какими-то безмолвными чарами Марс привораживал Уэбба, приводил его в восторг. Таинственность и отдаленность, пустота и упадок дразнили его воображение и в конце концов заманили сюда, чтобы попытаться хотя бы приподнять завесу таинственности, попытаться нащупать причину упадка и, пусть приблизительно, измерить былое величие культуры, в незапамятные времена потерпевшей крах.
В марсианской археологии насчитывалось немало незаурядных работ. Аксельсон с его дотошными исследованиями символики водяных кувшинов, наивные подчас потуги Мейсона проследить пути великих переселений. Потом еще Смит, который годами бродил по этому пустынному миру, записывая смутные истории о древнем величии, о золотом веке, те истории, что нашептывали друг другу маленькие вырождающиеся существа. Разумеется, в большинстве своем это мифы, но где-то, в каком-то из мифов кроется и ответ на волнующие Уэбба вопросы. Фольклор никогда не бывает чистой выдумкой, в основе его обязательно лежит факт; потом к одному факту прибавляется другой, два факта искажаются до неузнаваемости, и рождается миф. Но в конечном счете за любыми напластованиями непременно прячется изначальная основа — факт.
Точно так обстоит, так должно обстоять дело и с тем мифом, где говорится о великом, блистающем городе, который возвышался над всем на Марсе и был известен до самых дальних его пределов. Средоточие культуры — так объяснял себе это Уэбб, — точка, в которой сходились все достижения, все мечты и стремления эпохи былого величия. И тем не менее за сто с лишним лет поисков и раскопок археологи с Земли не нашли и следа самого завалящего города, не говоря уж о Городе всех городов. Черепки, захоронения, жалкие лачуги, где в относительно недавние времена ютились уцелевшие наследники великого народа, — такого было хоть отбавляй. Но мифического города не было и в помине.
А ведь должен быть! Уэбб ощущал уверенность, что миф не может лгать: этот миф рассказывали слишком часто в слишком отдаленных друг от друга точках, рассказывали слишком многие и слишком разные звери, все, что некогда назывались людьми.
«Марс приворожил меня, — подумал Уэбб, — и все еще привораживает. Но теперь я знаю, что это смерть моя: только смерть способна так приворожить. Смерть на следующем переходе, уже занявшая свой рубеж. А то и смерть прямо здесь, в пещере: кто помешает им убить меня, едва забрезжит рассвет, просто ради того, чтобы я не убил их? Кто помешает им продлить свое ночное перемирие ровно на столько секунд, сколько понадобится, чтобы прикончить меня?..»
И что такое закон пещеры? Отголосок минувших дней, некое напоминание о давно утраченном братстве? Или, напротив, нововведение, вызванное к жизни веком зла, который пришел братству на смену?
Он откинул голову на камень, закрыл глаза и подумал:
«Если они убьют меня — пусть убьют, я их убивать не стану. И без меня люди уже убивали на Марсе сверх всякой меры. Я по крайней мере верну хоть часть долга. Я не стану убивать тех, кто приютил меня».
И тут он вспомнил, как подкрадывался к пещере, обсуждая сам с собой вопрос: заглянуть туда сначала или без долгих слов взять пещеру на мушку и выжечь в ней все и вся — простейший способ увериться, что там не осталось никого и ничего вредоносного…
— Но я не знал! — воскликнул он. — Я же не знал!
Мягкое пушистое тельце коснулось его руки, и он услышал голосок:
— Друг — значит не обидит? Друг — значит не убьет?
— Не обидит, — подтвердил Уэбб. — Не убьет.
— Ты видел шестерых? — осведомился голосок.
Уэбб вздрогнул, отпрянул от стены и оцепенел. Голосок повторил настойчиво. — Ты видел шестерых?
— Я видел шестерых, — ответил Уэбб.
— Давно?
— Одно солнце назад.
— Где шестеро?
— В ущелье, — ответил Уэбб. — Ждут в ущелье.
— Ты охотишься на Седьмого?
— Нет, — ответил Уэбб. — Я иду домой.
— А другие люди?
— Они ушли на север. Охотятся на Седьмого на севере.
— Они убьют Седьмого?
— Поймают Седьмого. Отведут его к шестерым. Чтобы увидеть город.
— Шестеро обещали?
— Шестеро обещали, — ответил Уэбб.
— Ты хороший человек. Ты человек-друг. Ты не убьешь Седьмого?
— Не убью, — подтвердил Уэбб.
— Все люди убивают. А Седьмых прежде всего. У Седьмых хороший мех. Дорого стоит. Много Седьмых погибли от рук людей.
— Закон говорит — нельзя убивать, — провозгласил Уэбб. — Закон людей говорит, что Седьмой — друг. Нельзя убивать друга.
— Закон? Как закон пещеры?
— Как закон пещеры, — подтвердил Уэбб.
— Ты Седьмому друг?
— Я друг вам всем.
— Я Седьмой, — произнес голосок.
Уэбб сидел неподвижно, выжидая, чтобы мозг стряхнул с себя оцепенение.
— Слушай, Седьмой, — сказал он наконец. — Иди в ущелье. Найди шестерых. Они ждут. Человек-друг рад за тебя.
— Человек-друг хотел увидеть город, — откликнулось существо. — Седьмой — друг человеку. Человек нашел Седьмого. Человек увидит город. Шестеро обещали.
Уэбб едва сдержался, чтобы не разразиться горьким хохотом. Вот ему и выпал случай, на который он почти не надеялся. Вот и свершилось то, чего он желал, то, зачем он вообще прилетел на Марс. А он не может принять дар, который ему предлагают. Физически не в силах принять.
— Человек не дойдет, — сказал он. — Человек умрет. Нет еды. Нет воды. Человеку смерть.
— Мы позаботимся о тебе, — ответил Седьмой. — У нас никогда не было человека-друга. Люди убивали нас, мы убивали людей. Но пришел человек-друг. Мы позаботимся о таком человеке.
Уэбб немного помедлил, размышляя, потом спросил:
— Вы дадите человеку еду? Вы найдете для человека воду?
— Мы позаботимся, — был ответ.
— Как Седьмой узнал, что я видел шестерых?
— Человек сказал. Человек подумал. Седьмой узнал.
Вот оно что — телепатия… След былого могущества, остаток величественной культуры, еще не совсем позабытой. Интересно, многие ли другие существа в пещере наделены тем же даром?