Страница 4 из 10
– Ладно… Кхм… Потихоньку начинаю скучать по солнцу. Даже по тусклому, зимнему. Здесь, конечно, по-своему… Кх-кха…
Лихачёв откликается быстрее остальных.
– Ятаган.
– Нет, капитан! Я в порядке! Просто ком в горле… Ком встал. Так… О чём это я? Не знаю, что за тварь мы встретили в тоннелях. Но это точно не человек. Подумываю после этого задания подать в отставку…
Чей-то новый, усталый и хриплый мужской голос отозвался в ответ.
– Поддерживаю.
– Да… Радует, что батареи у нас в скафандрах практически вечные. Если понадобится, руками себе пробьём путь наружу. Или подорвём тут всё, ха-ха-ха!
Сдержанный смех практически всего коллектива. Только Лихачёв молчит, не издавая ни звука. Кажется, лидер «Альфы» о чём-то сильно задумался. Отряд продолжает болтать. После Совы бутылка перешла к Кравченко, до этого тоже сидевшего в тишине. Тот, рассказав химический состав водки, радостно влил в себя пару глотков, судя по храпу, отрубаясь. Следующий заговорил Володя, тот самый уставший голос, что поддержал желание Совы уйти в отставку.
– Не хочу сыпать соль на рану. Но кому-то – надо. Дерьмово идём, ребята. Нет, мы-то делаем всё, от нас зависящее – вот только внешние факторы здесь перевешивают внутренние. Говоря простым языком…
Щелчок зажигалки. Короткая затяжка, выдох, судя по всему, дыма в пещеру перед собой.
– Надо решать проблему с освещением и ориентацией в пространстве уже сейчас. Иначе мы рискуем провалиться. В лучшем случае – просто уволят. В худшем – мы все здесь… Ну, вы поняли.
Чей-то поникший голос встревает в его речь.
– Володя… Ну что ты за мужик-то такой!
Вместо ответа на возмущение на записи раздалась очередная затяжка.
– Капитан, скажите вы. Как по мне, так либо мы находим способ нормально передвигаться в пределах объекта, либо валим отсюда, пока ещё можем. Альпинистская снаряга осталась у входа – там до сих пор закреплены верёвки. Будет тяжеловато, без помощи извне, но не невозможно.
Лёгкий вздох вырывается у Лихачёва после этих слов.
– Да, лейтенант. Или так, или так. «Альфа», послушайте меня…
Тихо булькнула бутылка, переходя в руки командира.
– То, с чем мы столкнулись сегодня, очевидно, появилось тут не просто так. Вы видели, на что оно способно. Мы слепы, толком не боеспособны – и больше всего меня напрягает то, что связи со штабом нет. Это значит сейчас только одно: мы сами по себе. Любое ваше решение – моё решение. Решение отряда – моё решение. Ответственность также понесу я, так что предлагайте, если есть, что. Кроме того, что я уже выслушал от Володи, спасибо.
Пауза. Слышно, как Лихачёв делает два больших глотка, как выдыхает, передавая бутылку последнему, к кому она должна была перейти – Ятагану.
Тихий, спокойный и усталый голос. Тем не менее, на записи он казался громче и сильнее остальных, соперничая даже с Лихачёвым.
– У кого-нибудь есть предположение, что это была за тварь? Первый, кто скажет «зомби», пойдёт в дозор завтра.
Первым вступает Кравченко, перед этим шёпотом стрельнув у Володи сигарету.
– Что-то со светом? Оно выглядело точь в точь, как обычная тень. Может, как обычно – недоэксперимент от наших бравых светлолицых?
Ятаган трясёт бутылку, затем делает один небольшой глоток, принимая версию
– Вариант хороший, но толком ничего не объясняет. Как нам с этим бороться? Как избегать? Человек ли это? Или уже нет? Почему рассыпался в прах, стоило коснуться? Почему прорезал Сове брюхо сквозь скафандр?
Женский голос врывается в размеренную речь Володи, словно буря.
– Тогда зомби! З-о-м-б-и! Там, внизу, создали живых мертвецов! Ну… Поджаренных живых мертвецов.
Сову осаживает уже Лихачёв, не дожидаясь слов старшего лейтенанта.
– Совина! Младший лейтенант, прекратить паясничать!
– Прошу прощения, капитан… Я, пожалуй, отойду первой… Доброй ночи…
Сова зевает, треща бронированными пластинами скафандра. Через минуту молчания из подключенного к костюму Ирины скафандра доносится храп, достойный богатырей из сказок. Что-то включает в динамиках на фоне Володя. Что-то старое, певучее и гитарообразное. Поверх музыки продолжают говорить люди, поэтому разобрать, что это за песня, не выходит.
– Новичок, ты чего молчишь? Обиделся что-ли?
– Оставь его, Кравченко.
– А ты не лезь, Володь! Рябчиков, вруби подсветку шлема, дай хоть в глаза те… Посм… трю…
Голос Лихачёва прорывает наступившее затишье после второго вырубившегося члена отряда.
– Сержант, пойдём.
Громыхает и скрипит скафандр, поднимая вместе с собой капитана. Музыка более не играет, и на записи раздаётся целый ворох звуков: храп Совы, хриплое дыхание Кравченко, затяжки Володи и ритм, выбиваемый Ятаганом, судя по звуку.
Но ни одного звука не доносится от Рябчика.
– Сержант?
Последним говорит Володя, легонько вздыхая.
– Рябчиков. Разочаровываешь…
Запись обрывается.
21:00.
Старший сержант Рябчиков мёртв. Что его убило – неизвестно, вскрыть ИКБС без специнструментов извне не вышло. Костюм показывает, что все жизненные показатели у сержанта в норме. Но он мёртв – дыхания нет, мы проверили. Как может не быть дыхания, если есть пульс? Не знаю. И не думаю, что хочу знать.
Отряд деморализован. Мы оставили тело на нашей стоянке, после выдвинулись вперёд.
Сперва ранение Совы. Потом смерть новичка.
Мы плохо спали. Дозор прошёл спокойно. Впереди шестой этаж. Патронов много. Еды много.
Мы не чувствуем себя в безопасности.
23:02.
Сова научилась ориентироваться в пещерах. Говорит, что сможет найти путь, если мы выйдем к основному стволу. Этой «ночью» поставлю Ятагана в дозор. Самому нужно поспать – не хочу прибегать к стимуляторам без критической необходимости.
Впервые за сорок с лишним лет моей службы я испытываю не тревогу, а страх. Я никогда не признаюсь в этом остальным, но здесь – напишу. Чуть больше суток во Втором Уральском кратере, а по ощущениям – целый год.
Фильтры работают. Приборы работают. Эхолокация и датчики движения всё ещё недоступны. Володя снял свой скафандр, предпряняв попытку выяснить причину неполадки. У него инженерное образование. Всегда говорил, что никогда не пригодится, ведь мы только и делаем, что стреляем да бегаем. Теперь – пригодилось.
23:47.
Вышли на шестой этаж. Володя починил эхолокацию. Восстанавливаем полную карту пещер. Учёных не ищем. Себе дороже. Главное – дойти до десятого этажа. Лаборатория там укреплена лучше, чем бункер Президента. Оттуда выйдем на спутники – на горе спрятана антенная установка. Свяжемся со штабом, вызовем эвакуацию.
Скафандры засбоили, по словам Володи, из-за перегрузки сенсоров. Он вскрыл логи системной памяти встроенного ИИ костюма – там было около пятидесяти терабайт пустых, битых файлов. Говорит, это якобы информация, пойманная датчиками движения и эхолокаторами, когда мы спустились в кратер. Что здесь творится?
Непонятная тень, которую не брали пули. Полностью заглушенные коммуникации как с внутренностью кратера, так и с внешним миром. Покинутое строительно оборудование на верхних этажах. Всё ещё никаких следов учёных. Почему всё выглядит оставленным как минимум пару лет назад? Я начинаю видеть здесь паттерны, выводы из которых разум отказывается признавать.
18.10.2049. 5:56. Запись №4324. Второй день во Втором кратере.
Полностью исследовали шестой этаж. Видели теней – пускай уж, как получилось, так и будем их называть. На каждой, при замедленной съёмке, виден бейдж. Теперь ясно, что стало с учёными. Пронаблюдав за тенями, мы не заметили в их передвижении никакой логики. На свет они не реагируют, на звуки тоже. Сработало тепло, но после первого брошенного флаера тени перестали реагировать и на повышение температуры.