Буря

— Это получается, ты сейчас видишь нас всех насквозь, – Василь с восторгом посмотрел на Сахану.

— Нет, конечно, – вздохнула она. – Сначала я должна настроиться на пациента, а затем получить его согласие на мое вмешательство. Если вы когда–то были у лекаря и ваша проблема была серьезнее, чем насморк, то слышали формулу «разрешения на взгляд». Это процедура, которая требует от лекаря высокой концентрации, а если болезнь или травма серьезна, то и почти все силы.

— Никогда не приходилось такого слышать, – сказал Марк. – Обычно лекарь дает порошки и таблетки, пишет, как их использовать и все.

Айрина возмущенно хмыкнула и покачала головой, будто извиняясь за невежество брата.

— Значит, вы здоровые люди, – пожала плечами Сахана, вспоминая свой опыт. Она многое видела, людей с травмами, с очагами жутких болезней, разъедавших органы. Имела дело с безумными мужчинами и женщинами.

— Это только Марк у нас такой здоровый, – ухмыльнулся Василь, – все остальные отлично понимают, о чем ты говоришь.

— А мне всегда было интересно, как же помочь тем, кто не может произнести формулу? – вдруг спросил Алкид.

Сахана принялась объяснять.

— Формула – лишь формальность. Не все люди могут достаточно хорошо управлять своей волей. Кому-то мешает страх перед лекарем, кому-то не хочется узнать диагноз. Иногда люди нуждаются в помощи, но отказывают врачу в праве на вмешательство подсознательно. Для этого и нужна формула – она открывает путь. Те, кто без сознания и безумны – обычно сильно хотят жить и позволяют себе помочь. Хотеть жить – достаточно, чтобы лекарь мог вмешаться, – Сахана поняла по взглядам присутствующих, что ее никто не понимает. – Это магический ритуал, лекарь обращается к душе человека, к самой его сути. Но если пациент без сознания, согласия нет, а помощь нужна, то мы ее окажем, но другими способами: операция, препараты – все, что в наших силах. Ведь лекарь не может пойти, простив воли пациента.

— Не может пойти, потому что это не этично? – спросила Айрина, внимательно ловившая каждое слово.

— Нет, дело не в этике, – сказала Сахана. – Лекари не маги. Мы просто не имеем сил перебороть волю человека. Это невозможно, а не противозаконно.

— А мне кажется, что способности лекаря – настоящая магическая одаренность, – вдруг сказал Василь.

Алкид вскинул бровь, задумываясь.

— То есть ты не видишь наши внутренности, пока мы не захотим их тебе показать, – Марк уставился на нее, жуя салат и неприлично чавкая. Айрина, коснулась его руки, мягко приводя в чувство.

— И пока я не захочу на них посмотреть, – засмеялась Сахана, по–прежнему чувствуя напряжение от общения с этим людьми. Она мысленно представила, с каким бы удовольствием посмотрела на внутренности Нормана, выпуская их из него любым достаточно острым предметом. Как ни странно, Алкид у нее такого желания, противоречащего пути целителя, не вызывал.

Норман молчал, и женщина совершенно не понимала, что от него ожидать. Он не выглядел агрессивно, но в то же время настолько отстранился от общей беседы, что будто бы отсутствовал за столом. Она боялась его.

К Айрине она отнеслась с неприязнью. Вид хозяйки дома, такой избалованной, изнеженной и уважаемой, раздражал. Больше всего ее удивил Василь. Он был спокоен, все анализировал и полагался исключительно на свой разум.

Наконец, пытка застольем закончилась. Сахана даже умудрилась наесться, хотя постоянно одергивала себя – не зная, как на севере обстоят дела с припасами, боялась положить чужой кусок.

Слуга собирал тарелки, Айрин подошла к окну и что-то высматривала через мутное стекло.

— Я оставляю тебя с сестрой, – Алкид отвел Сахану в сторону, испытующе посмотрел в глаза. – Но ты понимаешь, что никто из нас не может тебе пока доверять. Моя сестра вовсе не беззащитна. Этот край суров. Опасными пришлось стать даже самым хрупким из нас. Я надеюсь, что тебе достаточно сильно понравилась комната в моем крыле, и ты не горишь желанием вернуться в подземелье.

— Я не буду делать глупостей, – девушка вздохнула и добавила, – хозяин.

При этом слове он как–то странно на нее посмотрел, будто не ожидал.

Сахана говорила искренне, ведь для любых глупостей сначала ей нужен был план. А пока она была совершенно дезориентирована, не знала ни людей, ни местности, даже не могла предположить, как одеться, чтобы выйти за порог в бурю. И еще она совершенно не знала, что страшнее – жить среди этих людей, или сбежать в незнакомый суровый мир, а затем держать путь домой без средств и помощи через весь континент.

Алкид кивнул и вышел. Она слышала, как уверенные шаги разносятся в пространстве холла, а затем поняла, что его присутствие поддерживало ее.

Марк и Василь выскочили следом за Алкидом, сообщив, что будут поздно, так как дел по горло. Айрина ушла со слугой, отдать распоряжения. А Норман будто специально задерживался, чтобы остаться с Саханой наедине. Если бы она знала, куда можно уйти и где потом найти Айрину, то избежала бы этого. К сожалению, дом был просто огромный. Девушка боялась потеряться.

— Ты… – голос Нормана вывел ее из панических размышлений, – ты считаешь, что я чудовище?

Сахана замотала головой.

— Я думал, что ты дикая, понимаешь? А как с дикими можно обращаться? Только так, – он склонил голову. – Чувствую себя, будто голым вышел на городскую площадь во время праздника и шумно справил нужду. Никто не хотел бы чтобы его знали таким, каким был я в момент нашего знакомства.

Сахана не смогла сдержать улыбки, причиной которой был не юмор Нормана и не смягчение ее отношения к нему, а лишь то, что в его лице она не приобрела одержимого врага или преследователя, желающего втихаря довести начатое до конца. Доверять ему и менять свое мнение об этом человеке она не собиралась.

Да, дикие были настоящими животными, они определенно стояли на другой ступени развития. Но их можно было приручить. Инстинкт размножения у них был очень сильным. Они охотно делили ложе с рагласианами, отличаясь яростной страстью. Тот путь, который выбрал Норман больше говорил о нем, чем о принятой ситуации.

— Я не в праве судить тебя, не в том положении, – отозвалась женщина, ловко балансируя между уважением к свободному мужчине и обоснованной обидой.

— Пусть тебя немного утешит то, что я пойду чистить свинарник, понимая, что наказание абсолютно заслужено. И надеясь, что мысли об этом немного исправят твое мнение обо мне, – Норман подмигнул ей, на что Сахана изобразила вежливо-дружелюбную улыбку, и вышел прочь.

Сахана же подошла к окну, в которое всматривалась Айрина, убедилась, что смотреть в него бесполезно – лишь смутные образы и силуэты. А затем она услышала, как в холле открылась дверь – все тот же вой бури и холод снова ворвались в дом, но в этот раз не по ее вине. Хозяин и его младшая родня покинули дом.

— Сегодня отвратительная погода, – раздался голос Айрины позади нее. – Природа специально расстаралась, чтобы впечатлить гостью с юга.

— Ей это отлично удалось, – Сахана слегка улыбнулась, пристально изучая сестру Алкида. – Уже готова провести остаток жизни внутри этих стен, лишь бы не знакомиться с вашей сумасшедшей природой.

Айрина рассмеялась с видом беззаботного человека. Этот смех свободной женщины, хозяйки своей судьбы, будто бы расколол и без того треснувшую картину мира Саханы. Она впервые в жизни почувствовала черную зависть. Девушка задалась вопросом, сможет ли лечить этих людей, если они всерьез пострадают? Не лишится ли дара от собственных злобных мыслей?