Страница 2 из 91
Вот возница цокнул языком, свистнул, и меланхоличная лошадь тронулась с места. Загрохотали колеса по мостовой, и ящики затрясло.
Будь она в сознании…
Стефано пополз куда-то вперед, где обнаружился закуток, отгороженный от основной части фургона доской. Места там было мало, но Стефано всегда отличался какой-то невероятной хрупкостью. И это его смущало. А Эве вот наоборот нравилось.
Виделось в этой хрупкости нечто донельзя изысканное. Благородное. Как в книге, где сила не важна, а главное – красота души.
Ехали.
И ехали.
Долго. Она уже и заскучала. Верно, поэтому и решилась… ну еще потому, что возвращаться в тело не хотелось категорически. Ладно, когда оно просто спит, но сейчас-то тело лежит запертое в тесном ящике, а его окружают вонючие мешки.
…но до чего ведь хорошо вышло!
Матушка с утра получило письмо, что брат возвращается. Правда, толком Эва не поняла, один ли, с невестою ли… и останется ли та невестой после возмутительного побега. Матушка, когда о нем узнала, чувств лишилась, а потом неделю вовсе в постели провела с мигренью и недомоганием. Правда, услышав, что Бертрам отправляется следом, как-то взяла и поправилась.
И даже потребовала оставить безумную идею, но…
Не важно.
Колеса перестали подпрыгивать, а вот лошадка прибавила шагу. Бедная. Ящики выглядели тяжелыми. А Эва всегда лошадей любила. Правда, те не отвечали взаимностью, но так что же ж…
Главное, что матушка после отъезда сделалась совсем невыносимою. А письмо получила и обрадовалась. И вовсе в городской дом отбыла, потому как его надлежало подготовить к возвращению брата. А еще с собой Камиллу прихватила, которая в ином разе точно заподозрила бы неладное. То ли дело Ниса. Ниса Эву любила и жалела.
И отпускала, что на вечера к Энн.
Что…
Все-таки чем так воняет-то?
А Стефано, изогнувшись совершенно невообразимым образом, разделся. И костюм сложил бережно. А потом облачился в какие-то обноски. Вытащив из груды соломы ящик, он извлек из него флакон и тряпицу. И смочив её, принялся тереть лицо.
Зачем?
Эва открыла рот. Белая кожа вдруг потемнела, будто… будто Стефано загорал. Вот он сунул пальцы в глаза и вытащил что-то, отчего сами глаза из ярко-голубых, завороживших когда-то чистотой и цветом, сделались коричневыми.
И волосы у него… он потер их полотенцем, и белые кудри обрели черный цвет.
Это… это не Стефано!
Это кто-то совершенно незнакомый.
Вот он, повернувшись на бок, зевнул. И пробормотал что-то, а что, Эва не разобрала. Стефано лег и придремал. И… и запах ему не мешает, и само это место. А в качестве подушки он использовал камзол из зеленого бархата.
Но… но разве так можно?
Эва растерялась.
И… и вспомнились вдруг разом истории.
Нет, это… это не может быть правдой.
Эти истории рассказывают всем барышням. О коварных соблазнителях, о… но Стефано не пытался соблазнять! Нет! Его поведение всегда отличалось похвальной сдержанностью. Энни даже, признаться, сомневалась, влюблен ли он. Она читала в одной книге, в той, которые нельзя читать благопристойным барышням, но горничная книгу принесла за три серебряных, так вот, там мужчина всегда жаждал от возлюбленной поцелуев.
А Стефано, он даже руку держал бережно, будто та… та хрупкая. Хотя уж Эва-то никогда хрупкостью не отличалась. Матушку это очень расстраивало. Она все пыталась повлиять и даже запретила есть что-то кроме овсянки, но тут уж, слава Богу, отец вмешался.
Не сразу.
Когда Эва в обморок упала и потом еще слегла с простудою, а целитель долго, муторно что-то такое говорил, а что именно, Эва не помнит. Главное, на столе кроме овсянки появились иные блюда.
Она сглотнула. Есть хотелось. С утра в рот ни крошки не лезло, а теперь вот захотелось.
А Стефано… просто… просто он тоже спрятался!
Конечно!
Его ведь станут искать. И… и когда мама узнает, и его родичи, само собой. Он ведь наследник… он… постарался сделать так, что никто-то теперь не признает в этом странном страшном даже оборванце утонченного Стефано.
Эве даже задышалось легче.
Выдумала.
Опять она…
Но мысли не отпускали. Почему тогда Стефано не рассказал о смене облика? Почему не предупредил? Она-то, проснувшись, могла бы испугаться.
Эва потрясла головой, и от этого движения её повело в сторону.
Потянуло.
И…
И она когда-то путешествовала. С матушкой. В матушкином же экипаже, который был куда комфортнее старого фургона. Правда, матушка не разрешала выглядывать в окно, и вообще нужно было молиться всю дорогу, может, поэтому Эва и не запомнила этой дороги.
А тут…
Поля.
Огромные. И деревья. Тоже огромные. Невысокие ограды, сложенные из валунов. Ощущение пространства, такой вот незнакомой безумной свободы, когда хочется взмахнуть призрачными руками-крыльями и взлететь.
Нельзя.
Слишком опасно.
Улететь легко. Вернуться сложнее. И Эва сумела удержаться. Она всегда отличалась благоразумием. Правда, матушка почему-то не верила… не важно.
Главное она удержалась.
И зацепилась, если это можно так сказать. Она сидела рядом с человеком, который держал в руках поводья. Поводья были старыми. Руки в грязных перчатках с обрезанными пальцами, некрасивыми. Сам человек тоже. Где только Стефано его отыскал?
Впрочем, не важно.
Главное, человек этот был готов помочь леди, что оказалась в затруднительном положении. И Стефано, конечно. Лишь бы денег хватило… нехорошо. Деньги пришлось взять из матушкиного секретера, те, что она оставляла на хозяйство. Но Эва потом вернет. Когда Стефано получит титул и матушка… матушка может, в конце концов, забрать долг из приданого Эвы.
Жаль, что само приданое – не золотые монеты, которые в шкатулке хранились. То есть, оно, конечно, деньги, но лежит в банке. И управляющий Эве его не выдаст.
И даже мужу его не выдаст, потому что дедушка так придумал.
Все они…
В какой-то момент просто сидеть и смотреть стало скучно. А ничего другого Эва не умела. После Происшествия ей строго-настрого запретили обращаться к дару.
И даже надели серебряный медальон.
Но Стефано его снял. Да… побег – это дорого. И им все-таки придется на что-то жить. Недолго. Ведь дядюшка Стефано стар и болен, и… но Эва вернет.
Все, до последнего цента.
И правильно она поступила. Правильно…
Глава 2 В которой приключение леди продолжается, а у самой леди появляются некоторые сомнения в правильности выбранного пути
Глава 2 В которой приключение леди продолжается, а у самой леди появляются некоторые сомнения в правильности выбранного пути
Повозка останавливалась дважды. В первый раз она свернула с дороги, чтобы задержаться на какой-то ферме. Эва с удивлением разглядывала грязные дома, меж которых бродили тощие свиньи и неряшливо одетые люди. Здесь Стефано встретили, как доброго знакомого.
Заросший черной бородой тип похлопал Стефано по спине, и они ушли в дом. А из повозки стали вытаскивать ящики. Обычные. Тот, в котором лежала Эва, не трогали. Только крышку подняли и человек, не Стефано и не кучер, другой, совершенно отвратительного виду, долго Эву разглядывал. И даже руки к ней потянул, что было невероятно омерзительно!
Эва едва не умерла от ужаса.
Но появился Стефано.
- Грабли убрал, - сказал он довольно грубо. – Не про тебя.
- Тю… больно-то хотелось, - тот, третий, был бледным и каким-то больным. Лицо его испещренная мелкими шрамами, которые остаются от оспы, вызывало отвращение, как и редкие сальные волосы. – Но может, того… я заплачу…
Стефано молча ударил.
И Эве даже задышалось легче. Хотя, конечно, благородный человек не станет пинать другого человека, выговаривая при этом совершенно неприличные слова.
Эва точно не знала значения, но была уверена: неприличные.
Так выражался папенькин конюх, когда пребывал в состоянии душевного расстройства. А Эва как-то подслушала. Не специально. Просто… просто пряталась.