Журавль в руках

- Здравствуйте! – подлетаю к первой попавшейся девушке в белом халате, походу, к медсестре.

- Молодой человек, вам в регистратуру! – без капли сожаления произносит та, окинув взглядом Оксану.

- Нам срочно! Ей очень плохо. – Тараторю на ходу. К счастью, молодая женщина бежит вместе со мной.

- Что случилось? – Так же на бегу спрашивает она. – Вы из нашей больницы?

- Не знаю, Оксана сказала привезти ее сюда.

- Фамилия, имя, отчество? – спокойным голосом спрашивают в регистратуре. Господи, да я все на свете забыл от нервов. Ненавижу больницы. Тем более бесплатные городские. Ужас сколько народу в коридоре, и все косятся на нас. И эти заморочки – регистратуры, карточки. Да человек умрет быстрее, чем его оформить успеют.

- Зверина. – Тихо отзывается Оксана, открыв глаза.

- Что случилось? – девушка в белом халате обращается к Оксане, схватив ее за предплечье, но в ответ тишина.

- На третий этаж, я звоню ее врачу. – Женщина из регистратуры тут же берет в руки телефон, а медсестра провожает меня к лифту.

Остаться на осмотре мне не разрешают, выгоняют в коридор. Запах медикаментов кружит голову. В глаза только сейчас бросается надпись – гинекологическое отделение. Гинекологическое?

Облокачиваюсь спиной на стену и медленно сползаю вниз. Грудь сжимает стальными клещами жгучей болью. А если я не успел? Если не привез ее вовремя? Можно было еще пару раз пролететь на красный, ничего бы не случилось. А теперь… неизвестность больно щекочет нервы, а воспаленное сознание рисует худший исход.

Я даже не знаю, что с ней. Меня не было рядом так долго. Я смотрел на нее каждый день из окна, наблюдал, вынюхивал. С ума по ней сходил. Винил во всем себя. Никогда не был пессимистом, а сейчас тошнит от этих мыслей. Гинекологическое отделение. Почему именно это?

Слышу, как тикают часы, и каждый шаг стрелки часов раздается в голове пушечным выстрелом. Тик-так. Тик-так. И до бесконечности – секунды, минуты. Тру глаза и поднимаю взгляд. Уже полчаса прошло. Что с Оксаной там делают так долго? А может… нет! Даже думать об этом не хочу.

Стены давят.

Тик-так. Тик-так.

Словно в бреду срываюсь с места, по привычке тянусь в карман за пачкой сигарет. Пусто. Остались в доме. Смотрю на дверь, где оставил свою черноглазую демоницу. Красная надпись «не входить» раздражает. Хочется ворваться в кабинет и увидеть все своими глазами.

А я ей кто? Хочет ли Оксана, чтобы я сейчас был с ней рядом? Чтобы за руку держал, чтобы шептал слова поддержки? А что если я не нужен ей вовсе. Она вернулась к бывшему. И это не просто так.

Врач выходит из кабинета и осматривается по сторонам, пока наконец, не тормозит на мне.

- Кем вы приходитесь пациентке? – стандартный вопрос, но ранит в самое сердце. Действительно. Кем?

- Я ее… - перебираю подходящие варианты.

Несостоявшийся жених.

Бывший парень.

Случайный любовник.

Врач выжидающе смотрит на меня, и я не могу больше тянуть.

- Я ее муж. – Срывается с языка прежде, чем мозг успевает включить сигнал - стоп.

- Так вот, муж. Состояние удалось стабилизировать, плод остался цел. Была угроза выкидыша, поэтому какое-то время вашей жене придется полежать у нас на сохранении. – Вроде говорит на русском, но я с трудом его понимаю.

Плод. Угроза выкидыша.

- Оксана беременна? – сердце сильно стучит, как автоматная дробь.

- Семнадцатая неделя, а вы не в курсе? – врач выразительно приподнимает бровь, сверля меня взглядом, подозревающим неладное.

- В курсе. – Наигранно улыбаюсь. – Можно к ней?

- Оксана спит. Тут список вещей, которые ей понадобятся. Привезти лучше сегодня.

Когда выхожу из больницы, мысли в голове ведут ожесточенные баталии. Семнадцатая неделя – этот ребенок от меня. Дебильная улыбка не сходит с лица. Мысли путаются, как клубок. Оксана беременна, а Распутин все еще жив. Отвезу вещи в больницу, и нужно решать этот вопрос.

И все же меня распирает от счастья. У меня будет малыш.

«- Михаил Матвеевич» - звучит в голове голос Оксаны, и я снова по дебильному лыблюсь, аж скулы сводит.

Покупаю Оксане вещи, выбираю все тщательно и строго по списку, боюсь что-то упустить. Все еще неразбериха в голове, но чувствую облегчение.

Как оказалось, неспроста.

Мобильник жужжит в кармане. Соколов объявился. Кроме него никто этот номер не знает.

- Ало? – поднимаю трубку.

- Матвей? – голос незнакомый. От неожиданности роняю домашний халат, который выбрал для Оксанки. – Соколова убили в перестрелке. И Распутина тоже. Ты можешь спать спокойно.

- Спасибо. – Отвечаю незнакомцу и отключаю телефон. Вынимаю симкарту. Выброшу в ближайшую мусорку.

Сгусток мыслей плавится в голове, все встает на свои места, самостоятельно по полочкам раскладывается. И главной проблемой становится что-то обычное, людское. То, что может случиться с каждым нормальным человеком.

Взаимоотношения с Оксаной. Простит ли она меня? Я винил во всем ее раздолбая Лешу, но виноват же я. Я! Я впутал ее во все это, втянул в это болото. Если бы с дядей не связывался, если бы немецкие тачки в то утро не угнал, смог бы уберечь. Ни на шаг бы от нее не отошел, не соврал бы. Так глупо солгал, что между нами все кончено, что ничего быть не может. Кретин!

Покупаю все необходимое и возвращаюсь в больницу. К этому времени на город опускаются сумерки, окна домов подсвечены желтыми огнями, фонари обнимают трассу. И мне бы сейчас Оксану обнять и больше не отпускать. Что там обнять, просто увидеть! Извиниться за все, объяснить из-за чего поступил с ней так.

Сердце от грусти сжимается. Когда схватил ее лицо руками сегодня, не поверил своему счастью. Оксана была так близко, снова коснулся ее нежной кожи, вдохнул до боли знакомый запах, и снова пропал в бездне ее глаз! Невероятная женщина. Одна на миллион. Будто создана специально для меня, как личный наркотик. Вспоминаю, как приник к ее губам, словно к кувшину с водой. Я уже и забыл, какая она сладкая на вкус. Приятные вибрации текут по телу даже от одного воспоминания.

В больнице меня запомнили. В регистратуре сразу отправили в сто третью палату. Вызвал лифт. Секунды тянулись, словно вечность. Нет сил ждать! Рванул по лестнице, даже дыхание сперло.

Перед дверью замялся. С чего начинать разговор, понятия не имею. Сразу сказать «прости», или лучше сначала вещи отдать?

Осторожно приоткрыл дверь. Оксана лежала с закрытыми глазами. Свет падал на ее лицо, делая кожу неестественно белой, словно полотно. Услышала, что кто-то входит и распахнула глаза. В контрасте с бледной кожей они казались еще черней. Оксана еле заметно улыбнулась, вселяя в меня какую-то неземную уверенность.

- Матвей. – Шепчет одними губами, совсем не слышно.

Бросаю пакеты в ноги и за пару шагов оказываюсь возле ее койки. Ноги подгибаются в коленях. Падаю перед ней, беру за руку и сжимаю. Опускаю голову, целую тыльную сторону ее ладони, хаотично, наугад, каждый тонкий изящный пальчик, прижимаю ее руку к своей небритой щеке.

Взрослый мужик, стою перед ней на коленях, а на глазах слезы наворачиваются.

- Щекотно! – Оксана слабо смеется, стараясь одернуть руку.

- Не отпущу, Оксана! Никогда больше не отпущу! – снова целую ее руку.

- У нас будет сын! – Оксана закрывает рот свободной ладонью, будто выдает мне страшную тайну. – Как я и хотела!

Все же не выдерживаю. Скупые слезы катятся по щекам, растворяясь где-то в бороде.

- Прости меня, милая. За все прости. Я такого наговорил тебе. В такое втянул.

- Я все еще не понимаю, что произошло. – Она закрывает глаза.

- Тебе и не нужно понимать, Оксан. Забудь все это, как страшный сон. Я обещаю тебе, что больше такого никогда не случится. Я от тебя ни на шаг.

- Леша показал мне все, чем ты занимался. Кражи. Убийства. – Начинает дрожать и мотать головой, будто боится своих слов.

- Все в прошлом. Люди, которые заставляли меня это делать в прошлом. Их больше нет.