Измена: B-52

Удачи он желает шепотом и только, видимо, брату. Правильно! Она ему пригодится. Чувствую, что меня сегодня остановит разве что слоновий транквилизатор.

Стас срывается с места, а я приподнимаюсь на локтях и усмехаюсь, злобно буравя его затылок.

- Так что? Ответишь? Как тебе твоя поддерженная телка? Соскучился?

- Марина, закрой рот. Серьезно.

- Ох, простите. Какая я плохая. Посмела святыню словом недобрым всуе помянуть. Голову с плеч!

Ору, небрежно выкидывая руку в воздух, потом плюхаюсь на сидение и начинаю смеяться. Истерично на все сто процентов, смех то в слезы переходит. Черт, я как на американских горках. Стоп. Нет. Держись! Я не хочу рыдать и быть для него тряпкой, чтобы ждать, пока он об меня ноги промокнет. Не смей рыдать! Выдыхаю и подбираюсь.

- Зачем ты притворяешься?

Молчит.

- М, Давыдов? Она же скачет перед тобой на задних лапках. Руку протяни, прыгнет на член. Чего ты тянешь?! Родит тебе еще одну доченьку. Будешь счастлив, как конь. Ну? Чего ты молчишь?

- Мы поговорим об этом, когда ты в себя придешь.

- Ох, ну да. «Потерпи, Марина»? - передразниваю его, вытирая слезы, - Снова «потерпи, Марина». Марина же такая. Дура, да? Она терпеть будет, молчать, сглаживать вечно. О Марину можно ноги вытереть и мимо пройти. Марину…

Стас жестко ударяет по рулю кулаком и буквально рычит в ответ.

- Заткнись ты наконец! Хватит нести пьяный бред! Я не буду вести с тобой никаких разговоров в таком состоянии! Ты неадекватна!

Ах неадекватна?! Резко сажусь. Ну, козел, я тебе сейчас покажу, что такое «неадекватность».

- Не хочешь вести разговоров?! - усмехаюсь и берусь за пуговицы на своей рубашке, - Тогда не будем говорить. Трахни меня. Сейчас. Здесь. В твоей машине.

- Марина…ляг обратно.

- А что? Боишься осквернить место, где была твоя любимая? Ты не волнуйся. Она не узнает. Да и потом что? Ты сам этого хотел тогда. Использовать меня ей назло, так давай! Пользуйся. Тем более я сама предлагаю.

Раздеваюсь и смотрю на него в зеркало заднего вида. Взгляд — тяжелый. Я борщу, чувствую это, но черт. Тормозов просто нет. Говорю же. Свинка разобьется рано или поздно, и из нее посыпется все то, что я копила: обиды, слова, его чертова Оля, чтоб ей пусто было…

- Марина, оденься.

Обращается исключительно по имени, будто оно сможет привести меня в чувства. Ага, сча-а-аз! Нифига. Надо было чаще меня на ТО возить, а еще лучше перестать вести себя, как чертов придурок, который трахает не только меня, но и мой мозг.

Я собираюсь продолжить, лезу уже вперед, взявшись за края двух сидений, но Стас одним поступком рубит все: мой запал, настроение, злость.

- Марина, я сказал, угомонись на хрен!

Гаркает так, как до этого никогда не делал, и я замираю. Знаете? Мне казалось, что ничто не сможет меня остановить, но это только до того момента, как я не увидела его лицо. Серьезное абсолютно, злое, бескомпромиссное такое. С которым лучше не шутить, а еще лучше никогда его не видеть.

Обидно до слез. Я в миг будто трезвею, а еще ощущаю себя такой конченной, набитой идиоткой. Ишь что удумала — скандалы ему закатывать! Цыганочку с выходом! Может быть мне бы и было это позволено, если бы в имени моем все буквы поменять и переставить на вполне себе родное — Ольга. Я не она. Ей бы он все позволил, да и позволяет же даже сейчас сесть на шею и ножки свесить. Мне нет. Не тот уровень.

Медленно отползаю назад, а потом в сторону к окну, в которое утыкаюсь носом, кое как застегиваю пуговицы обратно. Стараюсь не всхлипывать громко, а еще больше стараюсь верить в то, что у меня действительно это выходит. Вряд ли конечно это так…

- Господи, - разрушает последние иллюзии Стас шумным таким выдохом, - Ну что случилось то?! Что произошло?!

Все. Скрываться уже смысла нет, поэтому я утыкаюсь носом в колени и начинаю рыдать. Жалко, на весь салон, по-пьяному дурно…короче, очень шаблонно. Как дебилка. Но стоит признать, я настолько отдаюсь делу, что не замечаю, как машина останавливается, а врубаюсь только когда дверь моя открывается и Давыдов поворачивает меня на выход. Черт, задолбала его настолько, что он меня сейчас из тачки выкинет? Подумает: да ну его на хер, зачем мне все это нужно?! Красивая, элегантная Ольга вряд ли когда-то позволяла себе нажраться до состояния полного невменоза, устроить скандал, попытаться его соблазнить, а потом словить белку…

- Марина, посмотри на меня…

Но нет. Нет! Он меня никуда не собирается выкидывать, как бы странно это не звучало даже в моей голове — понимаю, заслужила ведь. Нет. Стас меня обнимает, когда я задыхаюсь и совершенно не могу совладать со своим телом. Смотреть на него? Это слишком сложно…

- Объясни мне, что происходит? Я правда не понимаю, какая муха тебя укусила. Все ведь нормально было.

- Я…ты…она… а ты…

Еще одна базовая способность каждого разумного человека отключается. Я так часто дышу, пищу и еще хрен пойми что делаю, поэтому сказать не могу ничего. Абсолютно ничего! Истерика. Это, чтоб ей пусто было, настоящая истерика. Которую он стойко выдерживает, продолжая меня обнимать. Гладит по голове, молчит, наверно, мимо люди проходят…Какой позор… Но я позволяю себе быть в его руках слабой. Немного, совсем чуть чуть. Обычно я храбрюсь, не хочу, чтобы он считал меня тряпкой, поэтому стойко улыбаюсь, даже когда неприятно или обидно. Сейчас не могу. И не хочу. Я дико устала притворяться под всем этим давлением при том со всех сторон! Лена, мама, Ольга, даже Лера! Она Стаса поносила целый час, я поэтому то так и накидалась, если честно. Почему? С Сашей подобного не было даже близко! Он нравился всем. Почему Стас тогда не нравится никому? Они его не знают потому что. Хороший он. Очень хороший. Нежный, ласковый. Дурак, конечно, иногда, как что ляпнет — хоть святых выноси, но мне это в нем очень нравится на самом то деле. Все в нем нравится. Добрый он, заботливый слишком. Хороший человек, одним словом, он ведь правда такой.

Так. Ладно. Я позволила себе немного водочной философии, побыть слабой, надо обратно возвращаться. Хватит себя жалеть. Отталкиваюсь от его груди ватными руками, чтобы забраться обратно в салон, но Давыдов не отпускает. Вместо того он поднимает мое лицо за подбородок и, вытерев слезы и остатки туши, хмурится.

- Успокоилась? Объясни. Что. Произошло?!

- Ты ее любишь.

Ловит ступор. Даже в таком состоянии я это считываю за раз и забираю себе контроль над своим телом обратно. Отстраняюсь. Это, конечно, слабое утверждение — что я себя могу контролировать, — но он меня больше не держит. Спасибо за этом. Неужели вот так все и кончится?

- Кого я люблю по-твоему?

Круто. Кем ты меня считаешь?! Дурой?! Бесит. Снова бесит, и я смотрю ему в глаза, щурюсь.

- Поиграем в дурочка?

- Ты об Ольге.

- Я об Ольге. Мы всегда говорим о королеве-Ольге.

- Мы о ней…

- Хватит! - грубо прерываю попытку отшутиться, - Мне надоело.

- Что тебе надоело?

- Притворяться.

- Ты притворялась, пока была со мной? - фигурно выгибает бровь, а я опускаю глаза на свои руки и медленно мотаю головой.

- Ты просто кретин.

- Прости?!

- Я влюблена в тебя по уши, но ты нет. Не можешь просто. Потому что ты ее любишь до сих пор, Давыдов, а я так — временное развлечение, чтобы одиноко не было.

- Что за бред ты несешь?

- Хватит, - устало вздыхаю и залезаю подальше на сидение, на которое сразу и ложусь, - Я устала. Отвези меня домой, пожалуйста.

Стас

Марина засыпает сразу, как мы трогаемся с места. Знаю, что это — напиться до такого состояния, — и так же хорошо знаю, что никакого конструктивного разговора сейчас не выйдет. Но это совершенно точно не значит, что я просто так спущу ей с рук эту дурацкую выходку, поэтому везу ее не «домой», а к себе. Пока я несу ее до квартиры, она ко мне прижимается, как котенок, спит. Вообще не просыпается, даже когда я ее перекидываю на плечо, чтобы дверь открыть — плевать. Сколько ты выпила, девочка?! Ох, завтра я тебе по заднице надаю. Истеричка чертова! И какая муха ее укусила?! Дурная голова у тебя, Марина.