Позывной «Душман»

— Значит, без стрельбы его задержать было не возможно? — спросил его министр.

— Нет, товарищ министр. Ему несколько раз предлагали сдать оружие и сдаться, но он на все наши предложения отвечал огнем из автомата. Я считаю, что штурм был осуществлен бойцами спецназа, достаточно квалифицировано. С нашей стороны потерь нет.

— Это хорошо, что у нас нет потерь, — медленно произнес министр. — Самое главное, что мы с вами навсегда похоронили в народе легенду о «Белой стреле».

— Я тоже так считаю, товарищ министр. Разрешите идти?

— Да. Я вас больше не задерживаю, — произнес он. — Отдыхайте.

Новиков развернулся и направился к двери.

— Минуточку, товарищ Новиков. Завтра я вам пришлю хорошего журналиста. Расскажите ему об этом событии. Я хочу, чтобы об этом знали все жители нашей республики.

— Все понял, товарищ министр, — произнес Новиков и вышел из кабинета.

Новиков ехал в Матюшино и что-то напевал себе под нос. Несмотря на столь позднее время, настроение у него было великолепным. Заместитель министра вернул ему рапорт, который он порвал прямо у него на глазах.

— Прибавь музыку, — попросил Новиков водителя.

Тот невольно вздрогнул и удивленно посмотрел на него. Это был первый случай, когда его шеф попросил его прибавить звук магнитофона. Он медленно повернул ручку магнитолы и в салон ворвался ритмичный звук группы «Смоки».

— Красиво поют, — произнес Новиков. — У нас так петь и играть не умеют.

Вдруг в салон машины ворвался голос дежурного по УВД.

— Товарищ полковник, проезжавшая мимо вашей машины ПМГ, заметила мотоциклиста, который следовал за вашей машиной. Какая будет команда?

— Пусть придерживаются своего маршрута. Меня охранять не нужно, — произнес он.

Водитель промолчал. Машина сбросила скорость и вскоре остановилась около ворот его коттеджа.

— Свободен, — коротко произнес Новиков. — Завтра, как обычно в семь тридцать.

Водитель проводил его взглядом до дверей дома, и когда его фигура скрылась за дверью дома, он медленно тронулся и поехал в сторону Казани.

Владимир Иванович прошел на кухню и поставил на плиту чайник. Окинув кухню взглядом, он решил про себя, что завтра поедет к жене и уговорит ее вернуться обратно в коттедж. Пока чайник нагревался, он снял с себя пиджак и повесил его в шифоньер. Сняв с себя галстук, он снова направился на кухню, где уже призывно свистел свисток чайника. Он налил кипятка в заварочный чайник. Внезапно он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Сердце предательски екнуло. Он резко обернулся и увидел стоящего в дверях кухни Лаврова. В руках Павла был пистолет Стечкина с навернутым на ствол глушителем.

— Рано вы меня похоронили, Владимир Иванович, — произнес он и направил на Новикова свой большой пистолет.

— Разве ты не погиб, «Душман»?

— Вы же видите, что нет. Я, как Ленин, живее всех живых.

— Но, мы нашли там обгоревший труп, на руке которого были твои часы?

Лавров тихо засмеялся. Вид у Новикова был такой растерянный, что невольно вызывал смех у Павла.

— Там сгорел ваш человек, который меня предал. По всей вероятности он украл у меня мои часы и таким образом, они и оказались у него на руке.

Новиков опустился на стул и обхватил руками голову. Он уже догадался, зачем пришел к нему этот человек.

— Что тебе от меня нужно? — спросил он Павла. — Что тебе нужно? Деньги, квартира или еще чего-то?

— Нет. Мне от вас ничего не нужно. Я пришел к вам за правдой.

— За какой такой правдой, — тихо произнес он, не спуская своих глаз с черного зрачка пистолета.

— За настоящей правдой. Думаю, что пришло время рассказать людям правду. Пусть люди узнают, кто вы такой.

— Скажи, кому нужна твоя правда? Ты думаешь, я один такой? Нет, Лавров, ты ошибаешься. Жизнь сейчас такая и каждый выживает, как может. Это только слова, человек человеку друг, товарищ и брат. Неправда все это. Так, ты мне скажи, за что ты меня убиваешь, если таких как, сотни тысяч. Всех же не перебьешь?

— Может вы и правы, что всех не перебьешь. Но, если я буду обивать по одному, еще тысячи людей задумаются над этим и не захотят воровать и обманывать наш народ. А, сейчас, вставай из-за стола, и пойдем в комнату, — произнес Лавров.

Новиков послушно встал из-за стола и проследовал за ним в комнату.

— Садись за стол! — приказал ему он. — Бери бумагу и пиши.

— Что писать-то?

— Я же сказал тебе, пиши правду. Покайся в грехах и уйди на тот свет с чистой совестью.

— А, как же моя семья? Мои дети и внуки? Они разве виноваты перед тобой. Я же испорчу им все жизнь.

— Надо было думать об этом раньше. Сейчас пришло время собирать камни.

Новиков сел за стол и пододвинув к себе чистый лист бумаги, стал писать. Он писал долго, часто останавливался и отрешенно смотрел в потолок. Исписав один лист, он потянулся за вторым. В какую-то секунду, Лавров немного расслабился, и этого оказалось достаточным для Новикова. Он резко вскочил из-за стола и попытался ударить шариковой ручкой ему в глаз. Павел успел увернуться. Удар пришелся в челюсть. Ручка глубоко распорола ему левую щеку.

Лавров схватил Новикова за руку и борцовским приемом швырнул его через себя на пол. Владимир Иванович, вскрикнул от боли. Вывихнутая из сустава рука, плетью повисла вдоль его туловища. Павел схватил его за шиворот рубашки и снова усадил его за стол.

— Я больше писать ничего не буду, — произнес Новиков.

Лавров взял исписанный лист бумаги и прочитал текст, после чего положил его на стол.

— Где твое оружие?

Новиков рукой указал на стул, на спинке которого висела оперативная кобура. Павел достал из нее пистолет Макарова, вытащил из него магазин.

— Я не буду стреляться! — произнес Новиков. — Если хочешь, то убей меня сам.

— Бог с тобой, — произнес Павел и, вставив в пистолет магазин, взвел его.

Раздался выстрел. Пуля снесла половину головы Новикова и вошла в стену. Лавров вытер пистолет носовым платком и вложил его в еще теплую руку Новикова, после чего крепко сжал его кисть.

Он быстро прибрался в комнате, уничтожил все следы своего пребывания, направился к выходу. Через минуту, одинокий мотоциклист отъехал от дома Новикова и исчез в темноте ночи.

Водитель вот уже полчаса стоял у ворот коттеджа, дожидаясь Новикова. Он дважды нажимал на клаксон, но тот словно не слышал призывного гудка машины.

— Дежурный, это второй. Позвони шефу, скажи ему, что я уже полчаса стою под его окнами.

Через пять минут в машине зашумела радиостанция.

— Второй, это база. Мы не можем дозвониться. Никто не берет телефонную трубку. Сходи за ним сам.

Водитель вышел из машины и направился к нему в дом. Он потянул ручку двери на себя, и та с легкостью открылась.

«Странно, — подумал водитель, входя в дом. — Раньше Владимир Иванович, всегда запирал за собой дверь, а теперь она открыта практически настежь».

В доме сильно пахло горелым металлом и поэтому, он сразу же направился на кухню. На газовой плите стоял раскрасневшийся от температуры чайник. Водитель выключил газовую плиту и осторожно вошел в комнату. Он вздрогнул от неожиданности, заметив за столом, привалившегося к спинке стула Новикова, у которого отсутствовало половина черепа. Стена напротив его головы была вся в сгустках уже засохшей крови и мозгов. На полу рядом с ним лежал пистолет.

Водитель бросился к телефону и стал накручивать диск телефона. Через минут сорок, у коттеджа стояло уже несколько милицейских автомашин.

Харитонов медленно обошел все комнаты коттеджа. Следов взлома он нигде не заметил. Это говорило о том, что посторонние лица не проникали в этот дом. Все руководители, что приехали на место преступления были единодушны в версии, что Новиков покончил жизнь самоубийством. Однако, Харитонов почему-то не спешил с подобным выводом. Об этом говорило и поведение самого погибшего. Накануне он был весел, как никогда и мыслей о возможном самоубийстве, он никогда не высказывал. Что здесь было не так.