Страница 2 из 2
– Если бы Он до земли бородой оброс – она бы где-то да торчала. Прикиньте только, сколько бы туда паломников перло! И сколько из них захотели бы влезть наверх, интересно?
– Понятия не имею.
– А вы бы полезли?
– Зачем?
– Чтобы узреть, так сказать, чудо воочию.
– Что за бред?
– Ну разве вам не захотелось бы отрезать малюсенький локон и носить, типа, в медальоне.
– Нет.
– И то правда. Невесты Христовы давно растащили эту бороду на части. Но разве могла бы она закончиться, в самом деле? Неужели нашему Богу наскучила его борода и он побрился?
– Мы куда-то не туда свернули.
– И правда. Вы решили похитить меня?
– Наоборот. Я уже мечтаю поскорее сдать тебя на руки.
– Кому, врачам?
– Матери.
– Но она не врач. Что она может сделать?
– А что ты хочешь, чтобы она сделала?
– Не знаю, но точно не хочу, чтобы она за меня болела. А вот и она. Вон, видите женщину в платье, это моя мама. Мам, привет. Может, все же сгоняем на озеро. Я сто лет не купался.
– После.
Дурочка
Жила-была Дурочка на Свету, что белее нутра жестяной крышки. Тот Свет по краям родимыми пятнами надкусила ржа, отчего он с трудом открывался и закрывался. Роняла Дурочка на него ржаные крошки и жженые спички, которые со Свету слишком скоро сживались, и любила кружиться в нем с другими былинками, невесомо резвясь, словно закатная мошкара, и всегда удивлялась заново: «Чудо чудное, диво дивное».
В знойный полдень порой прилетала к ней острая колкость из сада, цапая прямо в высокий лоб. Вскрикивала тогда Дурочка: «Вот досада!», – срывала из-под ног листок и, лизнув, к боли приклеивала. Так с зеленой заплатой иной раз до самого заката и сидела. Все ждала, когда комары в небо подниматься станут. В синих сумерках, будто люди, плача, отходили те от земли. И глядела на них Дурочка долго-долго, и жалела их, и сердилась, хороня злых комаров под белой ладонью.
Но однажды в полночь, как явилась Луна, круглая, аки шар людей, пригорюнилась Дурочка: выть-не выть, – обратившись попросту кто знает во что.
Отправилась Дурочка к Морю – пепел тоски развеять, а Море свирепствовало и брызгалось, ровно дитя неразумное. Ждала-ждала она у Моря погоды да, не дождавшись, прикрикнула: «Чай не стакан капризничать!»
И Море опешило.
Море присмирело.
Спрашивала Дурочка вопросы разные – подносило Море волны в ответ одна за одной.
– Знаешь, Море, а ты не сказать, что словоохотливо, хоть верят: волны твои – шепот. Только я не могу разобрать, что ты несешь?
– Отстань, Дурочка, будь человеком! А я буду Морем…
– Ах так!..
Сняла Дурочка с ног сандалии и на берег бросила, хотела ноги босые омыть, но Море подняло волну и помчало скорлупки сквозь белую пену.
Спохватилась Дурочка:
– Море, Море, верни мне мое!
Не послушалось Море, кружа корабли-сандалии – в бликах солнечных пряжки огнем горели. Рассердилась Дурочка, взяла камень с берега и в Море ударила.
– Ты потише давай с камнями-то, знаешь, я не больно люблю круги на воде.
Огорчилась Дурочка, что с Морем рассорилась, и присела на край, пену руками гладить. Убегали волны от пальцев, пугливо, как робкие птички.
– Скажи, Море, а какие у тебя звери любимые?
– Не знаю, Дурочка, может, киты…
– Ну, они же такие огромные, тебе там от них разве не щекотно?
– Зато поют, как никто не поет.
Опустила Дурочка голову к груди, опечалившись, что не знать ей ни в жизнь этих голосов, попросилась тогда:
– Забери меня глубоко на дно…
Море тонкое ее платьице окропило солью.
– На дне лишь молчат да слепнут!
Не испугалась Дурочка Моря ни капельки, поднялась с колен и скрутила пальцами мокрые складки.
– Ну и что, буду жить в глуби, точно жемчужина!
– Кто ж тебя выловит?
– Ловец и выловит!
– Сгинет ловец твой, за тобой гоняясь! И ты сгинешь!
– Лягу у него в глазнице, так и заснем.
– Так и не проснетесь. Что это за любовь?
– Да что ты о любви знаешь-то, глупая лужа! Лежишь тут, пока в тебе другие живут!
Замолчало Море вдруг и навек. Набежала тьма и тьму не рассеять. Обернулось Море зеркалом мертвецов, поднести ко рту – не собрать дыхания. Испугалась Дурочка, что Море обидела, звала-звала его, просила откликнуться и расплакалась, заклиная простить.
Но не дрогнуло Море, не отозвалось, и узнала Дурочка, что такое Безмолвие.
Отчаялась Дурочка услыхать хоть слово от Моря и ушла с онемевшего берега, не стерпев Тишины. Долго-долго брела, не разбирая дороги, пока не наткнулась в пути на бескрайний Лес. Осень веткам пускала кровь. И выла. И плакала. Безутешная.
Встала Дурочка подле Леса, как вкопанная. Призрак Моря парил над деревьями. Лес готовился отойти ко сну.
– Лес, мне скучно, так скучно… – жалобилась Дурочка, и листы на землю звонче слов ее сыпались. – Молчит Море, ничем его не пронять, спит, что медведь у тебя под кожею в стужу лютую.
– Так бывает, Дурочка, ничего не поделать с ним, лучше мне помоги с одеялом, вот здесь, подержи за кончики.
– Лес, ну что же ты! – рассердилась Дурочка. – Расскажи мне, как дальше быть? Мудрость твоя корнями в землю вросла, а мне теперь и спросить не у кого…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.