Страница 80 из 137
— Никуда не поплыву, пока не объясните, — зло процедил Алестар. — Интересно будет посмотреть, как вы попадете в королевский кабинет без моего разрешения?
— Для вас, между прочим, стараюсь, — с неожиданной обидой отозвался Эргиан и развел руками, опускаясь обратно в постель. — Хорошо, как прикажете. Помните, что заявил Руалль перед смертью? «Я лишил Акаланте наследника, собственного внука. И других уже не будет — а ты и не узнаешь почему. Это тебе мой последний подарок на память о Кассии. Ты сдохнешь, не оставив потомства, и ваша проклятая кровь перестанет отравлять море. Будьте вы прокляты оба, мальки Ираэли. Сожрите друг друга!»
— Отличная у вас память, — недобро улыбнулся Алестар. — И что дальше? Ну, проклял… Он меня ненавидел, вот и постарался ударить побольнее.
— Слишком обдуманно для проклятья, — серьезно возразил Эргиан. — Вы не бесплодны, иначе его дочь не понесла бы от вас. Простите, что напоминаю. Так почему Руалль не просто проклял вас, а так уверенно заявил, что у вас не будет наследников?
— Почему? — повторил Алестар, отвлекаясь от мыслей о Джиад, разглядывающей кариандца.
— Давайте подумаем, — предложил Эргиан, свернув хвост полукольцом. — Мальки Ираэли — это явно вы с королем Торвальдом, прямые потомки принцессы Ираэль и Эравальда Аусдранга. Последние, между прочим. Торвальда вы убрали, и потомства он не оставил. Разве что от наложниц… Каи-на Джиад, мне, право, неловко, но… вы что-нибудь знаете об этом?
— Разумеется, знаю, — спокойно ответила жрица. — Я все-таки была его стражем, знать это — моя обязанность. У Торвальда не было детей. Ни законных, ни бастардов, как это называется на суше.
— Значит, эта линия прервалась, — кивнул Эргиан. — И проклятье Руалля частично исполнилось, потому что Торвальда убили вы. К счастью, оставшись в живых. Но Руалль был уверен, что вас убьют. Ну, или вы умрете как-то иначе. Главное — не оставив потомства. Но вот любопытно, а чем так важно, чтобы потомства не было? Зачем кому-то прерывать ваш род полностью? Для Акаланте это ничем хорошим не кончится, конечно, но… рано или поздно опустевший трон захватит кто-то еще. И самое любопытное, почему Руалль назвал вас и Торвальда потомками Ираэли? Что ему вообще было за дело до погибшей принцессы? Ладно, дела моря, но чем его Торвальд волновал? Я пока не могу докопаться до дна этой истории, но уверен, что искать его следует во временах Ираэли. Как вообще частица Сердца Моря попала к Аусдрангам?
— Вы хотите сказать, — медленно начал Алестар, — что это Ираэль?
— Я хочу сказать, — прервал его Эргиан, — что нужно хорошенько поворошить прошлое, чтобы понять, что происходит сейчас. Руалль явно был связан с заговорщиками. Он пытался спасти Кари. Якобы из-за того, что тот тоже был влюблен в его дочь, но мне это в это не верится. Мало ли кто на нее заглядывался! Обычному охраннику Руалль дочь никогда бы не отдал. Но все это связано между собой, как запутанная волнами сеть.
— Тир-на Эргиан прав, — задумчиво сказала Джиад. — Всеядное Жи тоже говорило о прошлом. Но что может скрываться за фреской? Конечно, если речь шла именно о ней?
— Ну, давайте узнаем, — еще мрачнее сказал Алестар.
В кабинете он первым осмотрел фреску, с которой загадочно улыбалась Ираэль, и пожал плечами.
— Если здесь и есть тайник, мне о нем ничего не рассказывали. А ломать стену — жалко. Если бы знать точно…
— Зачем же ломать? — рассеянно отозвался Эргиан, взяв со стола тяжелую статуэтку, бронзовый корабль на массивной подставке. — Попробуем сначала так…
И принялся осторожно стучать по фреске от верхнего угла все дальше.
— Что он делает? — спросил Алестар, видя, что Джиад понимающе и одобрительно кивнула.
— Ищет пустоты, — отозвалась жрица. — Глухая стена отзывается иначе. Я сама должна была подумать об этом!
— Есть! — торжествующе вскрикнул Эргиан, ударив по стене в том месте, где за плечом Ираэли виднелся край солнца. — Дайте что-нибудь острое!
Алестар молча подал ему с того же стола нож. Кариандец осторожно раскрошил и срезал часть фрески, стараясь не повредить изображение Ираэли. Еще пару раз ударил по кирпичу, который был внизу… И кирпич, не соединенный с другими, легко провалился в какую-то пустоту. Прежде чем Алестар успел его остановить, Эргиан сунул туда руку и достал пару тонких медных табличек. Отнес драгоценную добычу на стол и склонился над ней, подолом собственной туники стирая налет. Алестар подплыл с другой стороны, едва сдерживаясь, чтобы не выхватить таблички. Что-то из времен Ираэли! Тайна, скрытая веками и показавшаяся на поверхность.
— Читайте вы, — глянув на него, неохотно уступил Эргиан. — Это ведь ваши предки.
Благоговейно приняв тяжелые медные листы, Алестар вгляделся в слегка позеленевшую поверхность, на которой все еще четко виднелись буквы.
«Я, Мирисс из рода Торуна, каи-на Акаланте и ближний советник короля Адолара, по приказу его величества переношу на эти таблички историю принцессы Ираэль согласно свидетельству ее отца и всех, кто может что-то сказать об этом деле, — начал он. — В год Золотого салту от основания Акаланте тридцать второй принцесса Ираэль бежала из Акаланте, поддавшись преступному чувству к королю двуногих, Эравальду из рода Аусдрангов…»
Мерные и словно литые слова падали в тишину комнаты. Давно умерший каи-на просто и ясно рассказывал, как однажды после шторма принцесса Ираэль со свитой встретила обломок корабля, на котором ветер и волны носили умирающего от жажды человека. Ираэль велела своей охране помочь несчастному добраться до берега, и тот, благодаря за спасение, назвался королем Аусдранга и обещал иреназе богатые дары. Ираэль дары отвергла, но согласилась через луну встретиться со спасенным, чтобы принять от него что-нибудь на память. Вскоре встреча повторилась, потом еще раз. А когда король, беспокоясь об увлечении дочери, велел ей прекратить это, Ираэль, послушавшись для виду, тайно ускользнула из дворца.
«Вскоре после этого мой король и повелитель обнаружил, — читал Алестар, — что Сердце моря, с незапамятных времен хранившее Акаланте, повреждено. От него был отколот крупный кусок, и сделать это могла только пропавшая принцесса. Мой король приказал мне скрывать это от всех, а для Сердца была в великой тайне заказана новая оправа, скрывшая разлом.
В тоске и печали мой повелитель Адолар посылал вести на сушу, умоляя Ираэль вернуться, потому что она была единственной его наследницей и любимой дочерью. Но принцесса молчала, и каждый час ее промедления по капле точил силы моего короля. Наконец, настал день чернее Бездны, и мы узнали от подкупленных нами двуногих, что принцесса Ираэль предана тем, кого считала своим возлюбленным супругом. Что ее обвинили в измене и заточили в огромной деревянной бочке до рождения ребенка, чтобы по нему узнать, кто его отец…»
Голос Алестара сорвался в хрипоту, но он упрямо продолжил, читая, как король Адолар собирал силы, чтобы освободить дочь. Нужно было не просто обрушить на Адорвейн волну, но затопить все побережье надолго, чтобы иреназе могли доплыть до дворца и спасти принцессу. Искалеченное Сердце моря не могло сделать этого безопасно для короля, и Адолар поил его собственной кровью, пока, наконец, Великая Волна не обрушилась на Аусдранг. Неся смерть и разрушение, она прокатилась до самой столицы, и море обезумело, где-то выйдя из берегов, а где-то далеко отступив и обнажив дно. Гибли косяки рыбы и салту, умирали поля водорослей, и народ Акаланте терпел бедствие немногим меньше, чем люди. Сам Адолар во главе своей гвардии добрался до дворца, но не нашел даже тела умершей дочери, как и ее убийцы. Только маленький мальчик с рыбьим хвостом плескался в бочке, брошенный убегающими из дворца людьми.