Страница 46 из 137
— И с Каришей — тоже. Если мне будет позволено.
Поклон, который он отвесил Алестару, на этот раз был не просто глубоким, но и почтительным, как молчаливое подтверждение просьбы, и Алестар нехотя уронил:
— Мы не знаем, где Кариша. Она скрывается, ее ищут, но пока безуспешно. Что касается Санлии, то она была замешана в покушении на меня. — Он криво усмехнулся, глядя в изумленно вспыхнувшие глаза суаланца. — Да-да, а истинная виновница — ваша невинная бедняжка Кариша, между прочим! У которой на руках столько крови, что ей всего моря вряд ли хватит их отмыть. Санлия получила помилование благодаря просьбе каи-на Джиад, у нее и спрашивай разрешения увидеться. Я бы, честно говоря, его не дал… Хотя, если Сан захочет посмотреть тебе в лицо и кинуть в него грязью, это я пойму.
— Ваше величество… — снова вмешалась Джиад. — Сначала я должна поговорить с Санлией и спросить, согласна ли она встретиться с бывшим супругом. Думаю, до завтра это подождет? У нее как раз будет время успокоиться и подумать…
«И у меня — тоже, — растерянно сказала она себе. — Потому что прямо сейчас у меня чувство, что я упускаю что-то очень важное, торчащее прямо под носом…»
— Да будет так, — кивнул Алестар. — Господин посол, — перешел он на холодный любезный тон, — мы вас больше не задерживаем. О решении ири-на Санлии вам сообщат завтра вечером. До этого времени вам запрещено искать с нею встречи и надлежит ожидать в своих покоях, пока я дам ответ его величеству Лорассу на его любезное и щедрое предложение.
Он снова растянул губы в улыбке, больше похожей на оскал, и Джиад чутьем поняла, сколько усталого одиночества кроется за этим небрежным высокомерием.
Риалас, молча поклонившись, выплыл. И почти сразу из кресла, где все это время тихонько прикидывался деталью обстановки Эргиан, послышался его задумчивый голос:
— Я, конечно, ни на что не намекаю… И бедных беззащитных сироток после войны в Суалане могло остаться много…
— Да говорите уже прямо! — рявкнул Алестар, и Джиад закончила мысль, которая не давала покоя и ей тоже:
— Но имени своей нынешней жены посол так и не назвал. А одну суаланскую сиротку, беззащитную, как целый клубок ядовитых змей, мы точно знаем. Целитель Ирвайн погиб слишком вовремя для простой случайности, и теперь уже не доказать, кто писал подложные письма. Если только не понять, зачем это было сделано. Кому понадобилось лгать Санлии и Риаласу, разлучая их? Могу ошибаться, но Кариша наверняка знала почерк и сестры, и ее жениха, а потом супруга… И если Риалас женился именно на ней…
— Дерьмо глубинных! — кратко и выразительно подытожил Алестар.
— Что-то не сходится. — Эргиан потянулся в кресле, сцепив ладони, вытянув руки перед собой и покрутив хвостом, как сделал бы человек, у которого затекли ноги. — Если Карише понадобился муж ее сестры, зачем бы ей, заполучив эту великую ценность, приплывать в Акаланте? Тогда она должна была знать, что Санлия не предавала мужа и стала наложницей принца, потому что ей попросту некуда было возвращаться. Нет никакого смысла устраивать здесь то, что Кариша устроила. Мстить его высочеству, ныне уже его величеству, сговариваться с недоброй памяти каи-на Руаллем, заставлять сестру травить принца… Ей, получается, было только на руку, что Санлия тихо жила в Акаланте и не собиралась никогда возвращаться в Суалану.
— Но ведь могла, — возразила Джиад. — Вот женился бы его величество Алестар на вашей сестре, его наложницы стали бы свободны… Санлия могла изменить решение и вернуться в родной город. Встретиться с бывшим супругом, узнать правду…
— С супругом, который ее знать не хочет? — поднял брови Эргиан. — Сомневаюсь. Но даже если так, причем тут месть наследнику Акаланте? Глупо мстить за унижение сестры, к которому сама приложила руку. Если только…
— Кто-то третий? — дополнила Джиад. — Кто-то, использовавший Ирвайна, чтобы разыграть партию в тосу, где и Санлия с Каришей, и Риалас, и даже Руалль стали всего лишь фишками. Кто-то, убравший Ирвайна, как только Риалас приплыл в Акаланте. Потому что молодой целитель мог бы указать, кто передавал ему письма. Этот кто-то собирался использовать Санлию, но она оказалась слишком умной и порядочной, чтобы возненавидеть принца, и тогда этот… игрок выманил из Суаланы ее сестру, которой внушить ненависть оказалось легче…
— Именно!
Эргиан ухитрился отвесить ей прямо из кресла поклон и глянуть с таким восхищением, что Алестар недовольно вздохнул и буркнул:
— А еще этот посол однажды соврал.
Покрутил на пальце перстень с камнем Аусдранга и хмуро пояснил:
— Сердце моря дает силу распознавать ложь. Риалас видел, что на мне его нет, и, наверное, решил, что одна маленькая ложь ничего не значит. А про это вот колечко он, конечно, не знал. Очень полезная штука, оказывается.
Он обвел взглядом Джиад и Эргиана, превратившихся в слух, и со вздохом закончил:
— Он соврал, когда сказал, что родом из Маравеи. Понятия не имею, что там у него за тайна такая с родиной, но вот это точно была ложь.
* * *
Алестару казалось, что он угодил в огромный клубок ядовитых мурен, которые медленно ворочаются и свиваются вокруг него отвратительными кольцами, грозя смертью при любом неосторожном движении. Он даже на мгновение закрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь сбросить наваждение, но вода все равно казалась затхлой и была словно наполнена тусклыми отвратительными тенями.
Он почти не бывал в этом кабинете после смерти отца, мучаясь от непонятной вины и глухой тоски, приливом накрывавшей его каждый раз при виде знакомых с детства письменного прибора или шкафа с табличками и свитками. Как-то даже подумалось, не приказать ли устроить кабинет в другом месте, но тут же Алестар упрямо решил, что это значило бы предать отцовскую память. К тому же здесь удобно и красиво: вид на сад из окна, старинная фреска Ираэли… Вот еще разобраться бы с собственными чувствами, может, тогда он перестанет ощущать себя самозванцем, занявшим чужое место?
— Из Маравеи, значит? — протянул Эргиан. — Как любопытно… Там, конечно, хватает светловолосых, но Маравея далеко. Даже если послать туда гонца для проверки слов нашего неучтивого посла, ответ будет не раньше, чем через пару недель. Да и на каком основании? Если даже он скрыл правду о своей родине, это не преступление. Понять бы только — почему. Он точно не из Акаланте? Это бы все объяснило. Полюбил суаланку, оказался во время войны в городе противника… А теперь обвиняет бывшую жену в предательстве, потому что сам испачкан в нем. Очень многим свойственно осуждать свое отражение.
— Он не акалантец, — вздохнул Алестар, — это точно. Я, конечно, не знаю в лицо каждого своего подданного, но даже после смены города в любом иреназе остается что-то вроде… следа.
Он беспомощно повел перед собой ладонью, пытаясь объяснить, и посмотрел на терпеливо ожидающих Джиад и Эргиана.
— Я не знаю, учат ли подобному в Карианде, — сказал он наконец. — Но отец показывал мне, как это распознать. Принадлежность к определенному городу имеет четкий отпечаток, он хорошо чувствуется, и я могу ощутить его в любом жителе Акаланте. Если иреназе меняет город, этот след стирается и заменяется новым, как оттиск печати, которую ставят поверх другой, закрывая ее. Но если присмотреться… Риалас никогда не принадлежал Акаланте. Будь у меня настоящее Сердце Моря, я мог бы увидеть его прежнее подданство, но не сейчас…
Он с сожалением посмотрел на перстень, горящий кроваво-красным рубиновым огоньком, и Эргиан понимающе кивнул.
— Я слышал об этом, — сказал он откровенно. — Однако подобным тонкостям учат лишь возможных наследников, а я к их числу никогда не принадлежал. Мне давали попробовать силу Сердца и научили самым необходимым вещам. Например, направлять Сердце при усмирении вулканов.