Страница 5 из 5
Но сейчас он получил взаймы несколько минут или даже часов покоя. Кто был его кредитором? Об этом Макс старался не думать. Он собирался по возможности просто прожить оставшееся время, извлекая бытие из самых простых вещей и действий. Это был почти дзен. Он был голоден – и он поел каши из овсяных хлопьев, а больше ничего съедобного в доме на тот момент не нашлось. Ему захотелось выпить – и он выпил, обнаружив под кроватью полбутылки водки. С не меньшим удовольствием он отлил.
Псина, похоже, прониклась таким же состоянием. Во всяком случае, бультерьер сожрал сваренную и на его долю овсяную кашу. Правда, для этого Максу пришлось помочь ему встать на лапы, но зато потом он еще дважды наполнял миску. Голиков счел это хорошим знаком, хотя меньше всего был расположен дразнить судьбу. Живой, полуживой или дохлый – пес вряд ли мог отменить его участие в дерьмовой игре с убийственными ставками и картами, которые в течение каких-нибудь суток многократно меняли масть.
Фаза 1/5
Это началось вскоре после полуночи.
Но вечер (слава тебе господи) получился достаточно долгим. Голиков успел немного опьянеть, протрезветь, смазать раны пса йодом, на что тот отреагировал подергиваниями лап и недовольным рычанием, но до попыток укусить дело не дошло. Макс успел даже послушать несколько песен «Betty» – доисторической банды, под музыку которой можно было на пару секунд почувствовать себя восемнадцатилетним. Не устояв перед соблазном, он еще разок заглянул в «Путеводитель». Читать сначала не имело смысла – он был, конечно, варваром в этих делах, но не новичком. Снова открыл книгу наугад и прочел нечто такое, после чего уже не мог заснуть – больше нельзя было доверять нарисованным звездам. Всякое укрытие до ужаса легко трансформировалось в ловушку; единственный шанс уцелеть – вовремя заметить начало превращения.
На одной из последних страниц, среди комментариев Чинского к главе «Пятое измерение», он наткнулся на такой пассаж:
«Человек из северных земель, в котором я узнал неспящего, ранее называвшего себя стертым именем, сказал мне: «Те, кто ищет убежище, лишь оттягивают неизбежное. Если хочешь обрести подлинное освобождение, перестань призывать кошмары и сладостные грезы; все равно самому тебе не покончить с этим. Ищи дорогу к Убийце Сновидений»».
Похоже, Яков Чинский истратил на поиски изрядную часть жизни и собирался посвятить им все оставшееся время. Неясно только было, успел ли он сам найти упомянутую дорогу и как далеко по ней продвинулся. Его указания, с точки зрения Голикова, выглядели чрезвычайно туманными. Гораздо менее вразумительными, чем, например, совет «следить за печалью».
Он долго колебался, решая, что делать с книгой. Без нее он чувствовал себя в большей безопасности, но это, конечно, была иллюзия. Возможно, губительная. Сжечь «Путеводитель» у него не поднималась рука. Кроме того, подобная акция уничтожения вызывала слишком уж прямые ассоциации с дурацким поведением Строкова. Наконец Макс просто положил книгу в карман куртки.
Не зная, где может оказаться уже через пару часов, он оделся чуть теплее, чем был одет днем, обулся в высокие походные ботинки на толстой подошве и уселся на диван. Пока он ждал, у него была возможность поразмыслить, во что он вляпался. Книга Якова Чинского была чем-то вроде радиобраслета, который он нацепил добровольно. Владеть этим сомнительным свидетельством уникального опыта почти наверняка означало подписать себе смертный приговор – при условии, что охота за «Путеводителем» продолжается. Из этого, собственно, Макс исходил, подставляясь под удар, а в микроскопическом «почти» заключалась его надежда. Но если Герцог добился всего, к чему стремился, и Календарь Снов уже завершен, значит, книга останется тем, чем казалась внешне, – всего лишь прошитым блоком старой грязной бумаги.
В последнем случае Голиков ничего не потерял бы – кроме разве что возможности выманить из закоулков Календаря свои непрожитые (или прожитые и забытые?) жизни, без которых он непрерывно ощущал пустоту и ущербность своего нынешнего существования. Он был словно животное, запертое в клетке зоопарка и брошенное посреди покинутого всеми города. И хотя автоматические кормушка и поилка еще работали, ему чудовищно не хватало всего остального, а кроме того, некуда было девать экскременты…
Да и в конце концов (если посмотреть в глаза такой скользкой штуке как правда): и когда ноги привели его в тот переулок, и когда он остановился возле бродяги, и когда взял в руки проклятую книгу – это не было его желанием, это была ослепленная судьба, предопределение, манипулирование; назови как хочешь, все равно самооправдания не получишь, да его и не существует; некоторые вещи оправдать невозможно, а другие вообще не нуждаются в оправдании – они просто происходят с неизбежностью смены дня и ночи, и потом уже поздно докапываться до причин. Зато он узнал, что ему теперь делать: искать дорогу к Убийце Сновидений.
Промежуточная фаза
Довольно длительное время, около года, его преследовали сны о лабиринтах. Гончие псы ночи поджидали на ближайших перекрестках от места забытья, и это повторялось с навязчивостью неизлеченной и непреодолимой мании. Сильнодействующее снотворное лишь обрекало его на более долгие и вконец изматывающие блуждания, иногда на панику и отчаяние заживо погребенного в тупиках. Просыпаясь, он тешил себя надеждой, что хотя бы не поддался искушению, соблазнявшему переутомленный рассудок, – Календарь Снов был не только лабиринтом, многомерным и бесконечно сложным, но прежде всего голограммой с проявленными и непроявленными сегментами, а его сознание – неотъемлемой, изначальной частью этой голограммы, причем частью с изменяемым уровнем экспликативности, который он не умел контролировать, а единственным известным ему средством воздействия был препарат Клейна. Без этой способности все сводилось к выбору: либо ты находишь выход и на какое-то время оказываешься вне пределов проявленного сегмента, либо двигаешься наугад от перекрестка к перекрестку и рано или поздно встречаешь своего Минотавра – безумие, окончательный приговор к бессилию вместо ответа на последний вопрос.
Те лабиринты, в которые он попадал в сновидениях, были чем угодно – загадками, ловушками, иллюзиями, воплощенным в камне издевательством, залами ожидания того, что все равно никогда не наступит. Но он не мог избежать их, когда поддавался многосуточной усталости, валился с ног, закрывал глаза и позволял вырасти стенам, о которые предстояло биться головой.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.