Мой любимый демон

Аккуратным движением, чтобы не спугнуть его, я прильнула к его лихорадочно двигающейся груди. Я не знала, что будет дальше. Пожалею ли я когда-то о принятом решении. Будет ли счастливый конец в нашей истории, но одно я знала точно. Каждый день с этим человеком я хотела прожить, словно последний.

Я почувствовала, как мужчина неуверенно обнял меня обеими руками. Выдохнул горячий воздух из лёгких прямо мне в макушку.

— Придётся тебе терпеть меня всю жизнь, Роберт.

Его объятья становились крепче, при этом тело расслабилось и чуть навалилось на меня. Словно усталость последних дней наконец взяла над ним верх. Словно он только сейчас позволил себе поверить в мои слова. Слова — это всего лишь слова. Они мало что значат. Свои чувства нам предстояло показать на деле, как и то, что каждый достоен счастья.

— Отвези меня домой… — я уткнулась носом ему в шею, уже больше ничего не боясь.

Эпилог. Роберт

Я, словно Цербер, охраняющий самое ценное сокровище, наблюдал, как МОЮ жену лапает чужой мужик. Из последних сил сдерживался, чтобы не вырвать ему руки по кривые ноги. Давно бы это сделал, если бы Бэмби не держала мою ладонь своей, сильно сдавливая её от волнения. Я был абсолютно спокоен внешне, но она, как всегда, чувствовала мои эмоции. Как будто эта ведьма и впрямь читает мысли.

— А что врачей женщин у вас нет? — я не выдержал, когда очкоглазый докторишка в открытую улыбнулся ей, не стесняясь даже присутствовавшего рядом мужа. Который, надо заметить, был на грани.

— Роберт!

— Вы же просили лучшего доктора. Скажу без лишней скромности, в этом городе я лучший в своей области, — самодовольства ему не занимать. — Если бы вы оторвали свой взгляд от моих рук и перевели его на этот мониторчик, то увидели бы своего малыша.

Я удивлённо последовал его рекомендации. На небольшом экране расплывчатым пятном виднелась какая-то картофелина. Нет. Не какая-то, а моя. Наша картофелина. Повернув голову направо, попытался понять, где расположены ручки, а где голова. Я ждал этот день и боялся его. Даже в ту ночь, когда думал, что потерял моего оленёнка, не испытывал такого страха. Гены у меня не самые лучшие. Я сам ребёнок, родившийся от кровосмешения, мог стать причиной многих болезней и мутаций. Мишель бы не простила мне этого… Я сам бы не простил.

— С ним всё… в порядке? — я задал вопрос, мучивший нас обоих. Моя смелая жена лежала спокойно, ничем не выдавая такого же страха, что засел во мне. Лишь ободряюще переплела наши пальцы.

— С ним? А вы что сына ждали? Тогда боюсь вас расстроить. У вас совершенно здоровенькая дочь. Конечно, позднее мы ещё сделаем пару тестов. Нужно будет…

Голос пожилого доктора превратился в белый шум. Больше я ничего не слышал, лишь разглядывал картофелину, которая иногда смешно дёргала ручками.

Для нас этот ребёнок был чем-то большим, чем новый член общества. Она была плодом нашей выстраданной любви, которая началась так внезапно для нас. Конечно, нам предстоит ещё много испытаний в жизни, но этот тернистый путь мы пройдём бок о бок вместе. Я стараюсь справляться со вспышками гнева и жуткими последствиями моего прошлого, потому что знаю, что мне есть для кого быть лучшей версией себя.

Кажется, только в этом небольшом кабинете с белыми стенами, я наконец-то понял, что это правда. Что у нас будет дочь. Мишель будет замечательной мамой, а я… Каким отцом будет человек, не знавший, что такое любовь родных? Который видел лишь злость и ненависть к себе. Который получал не объятья, а боль и унижения. Знал ли я, каким должен быть любящий отец?

— Я, пожалуй, оставлю вас на минутку, — доктор быстро ретировался, видя наш общий ступор.

— Спасибо, доктор Освальд.

Мишель даже не повернулась, когда дверь с мягким стуком закрылась за его спиной. Она, так же, как и я неотрывно смотрела на уже застывший силуэт на экране. Мы тихо сидели, словно два человека, впервые увидевшие северное сияние. Это было словно сияние надежды. Надежды на счастливое будущее.

Тоненькая ладонь жены накрыла мою щёку, поворачивая лицо к себе. В её глазах так же, как и в ту холодную осеннюю ночь, не было и капли страха, только безграничная нежность и любовь. Наверно, поэтому тогда я не смог противиться ей. Её решению и её словам. Как я мог поступить иначе, если всё моё существо вопило о том, чтобы поверить ей? Поверить себе.

— Ты будешь самым лучшим отцом. Я знаю сколько в тебе нерастраченной любви и заботы. Я знаю тебя настоящего, — кажется, она стала ещё краше за время беременности. С лица не сползала нежная улыбка, а глаза святились ярче того небольшого бриллианта в помолвочном колечке.

Я наклонился к ней, прижимаясь губами к её лбу. Говоря этим поцелуем тысячу слов, которые не мог сказать. Все они казались какими-то пресными, скупыми. Словно в них не было красок, а я хотел, чтобы она поняла их такими, какими я пытался ей донести. И она поняла. Как всегда. Словно у нас с ней одна душа на двоих.

— Я безгранично рад, что ты сделала тогда тот выбор…

— Ты же знаешь. Я бы не смогла без тебя. МЫ бы не смогли, — она прикоснулась к округлившемуся животику, что вызвало улыбку нежности на моём некогда скупом на эмоции лице. Именно после той ночи мы узнали, что Мишель уже пару недель носит нашего ребёнка. Там в лесу мы похоронили прошлое и открыли новую книгу жизни с девственно белыми листами, как только что выпавший снег.

Мы стали друг для друга опорой. Недостающей частичкой. Я далеко не ангел. Она знала это, но приняла таким, какой я есть. Ад или рай — не важно. Главное быть вместе.

— Люблю тебя.

Жена расплылась в довольной улыбке, впервые услышав это признание из моих уст. Для неё услышать это в такой момент было вдвойне приятно. Для нас — это было не просто слова. Это обещание всегда быть вместе. Наша история только начиналась, но я был уверен, что нас ждёт счастливый финал.

Спустя ещё некоторое время.

Я смотрел на копошащегося под рождественской ёлкой милого ангела в нежно-розовом платье и разрывался от любви. Её нетерпеливые пальчики пытались разорвать цветную бумагу на подарке, который принёс сам толстяк Санта. За окном кружились мелкие хлопья снега, совсем, как в ту памятную ночь. В камине потрескивал огонь. А я сидел на мягком ковре, опираясь на диван. Под боком прильнула моя самая любимая жена, которая стала для меня центром вселенной и моей дорогой искупления.

Я усмехнулся. Никогда не думал, что смогу полюбить кого-то больше, чем её. Глупец. Глядя на малышку Амели, понимал, что все ошибаются. Я не исключение. Моё сердце стало вдвое больше. Вдвое больше любви, вдвое больше нежности. Я был счастлив быть тем самым подкаблучником, из которого вьют верёвки эти две ведьмочки.

Зверь в груди никуда не исчез. Но он больше не рычал, разрывая меня на части. Он скулил и ластился, требуя ласки. Он смотрел влюблёнными глазами на своих девочек, но в любую минуту был готов загрызть любого, кто посмеет их обидеть.

Не могу сказать, что я на сто процентов стал другим человеком. Мне предстоит многому научиться, но у меня есть для кого бороться с тьмой в моей душе. Моя пока ещё маленькая семья пытается убедить меня, что я заслужил этот рай. Пусть будет так. И я каждый день своей жизни буду стараться доказать, что я достоин их любви.

— Папочка! Смотри! Это мишка, которого я хотела! Санта знал! — моя картофелинка подбежала к нам, размахивая плюшевой игрушкой. Ради этих огромных глаз, таких же, как и у её мамы, я был готов стать тем самым лучшим папочкой на свете.