Ангел любви Часть 3

Глава 29. Ночь разочарований

Лаки недоуменно посмотрела на вошедшего в комнату брата. Они должны были вернуться в Дублин только завтра утром, но Стивену не терпелось увидеть Стасю, и он уговорил их раньше вылететь из Таиланда, чтобы уже к вечеру оказаться дома. Прибыв на базу — в просторную съемную квартиру на окраине Дублина и отрапортовав Макбрайду о возращении с задания, Лаки и Викрам занялись составлением отчета, отпустив Стивена к жене и сыну. Он рвался домой, и толку от него было мало, поэтому они решили, что с отчетом справятся сами, пусть уже проведет этот вечер с семьей. Поэтому Лаки сильно удивилась его возвращению, да еще в таком потрепанном виде — с разбитой губой и ссадиной на скуле.

— С кем уже успел подраться? Ты же хотел поехать к Стасе, и куда теперь в таком виде? Только испугаешь ее.

— Это я раньше пугал, когда заставлял ее заниматься сексом, а если отказывалась или плохо старалась, то еще и бил. А твой отец узнал об этом и двинул мне пару раз, приказав убраться из дома. Он сказал, что ты подарила ему дом, и в нем больше нет для меня места.

Стивен говорил бесцветным, равнодушным голосом, а Лаки не верила своим ушам. Ее брат, от которого сходила с ума половина девчонок Дармунда, говорил такие страшные вещи. Насилие в друидских семьях было большой редкостью. Обычно все проходило с обоюдным удовольствием, не зря ведь каждый ученик к семнадцати годам начинал усиленно изучать трактат о любви, пусть и в усеченном варианте, включающем всего два раздела, но и этого было вполне достаточно, чтобы суметь уговорить жену. А Стивен славился тем, что мог запросто соблазнить любую красотку. Он никогда не применял силу, девушки сами висли на нем. Она попыталась проникнуть в его мысли и убедиться, что он врет, но Стивен прочно заблокировал их.

— А ну повтори, что ты посмел выделывать с моей сестрой, — гневно сказал Викрам, отвернувшись от ноутбука, по которому любезничал с Самантой. Увидев избитого Стивена, он прервал сеанс, чтобы не разволновать девушку видом брата.

— Все, что мы обычно вытворяли с девчонками на своих вечеринках, весь набор.

— Ты заставлял мою сестру заниматься тем, что обычно делают шлюхи? — тихим от ярости голосом уточнил Викрам. Он, как и Лаки не мог в это поверить.

Стивен в подробностях, не стесняясь сестры, начал монотонно рассказывать обо всех своих гнусных и непристойных действиях. Вик ударил его через несколько секунд, а затем уже молотил со всей силы, заставляя заткнуться. Стивен хрипел разбитыми губами, но не унимался. Когда он дошел до того, что стал рассказывать, как привязывал Стасю, а затем насиловал, Вик был готов уже убить своего брата, а тот все говорил и говорил заплетающимся языком. Последнюю фразу из-за сломанных ребер он едва выдохнул, но именно она и спасла его.

Лаки вышла из оцепенения, вспомнив, что ответил Викрам на ее вопрос, мог ли Стивен силой заставить Стасю жить с ним, когда они были в общине наргонов. Тогда он сказал: «Запомни, Лаки, Стивен никогда не будет насиловать женщину, для него это такое же табу, как инцест. Я знаю, что говорю. За десять лет мы с ним много чего творили, но насилия на нашей совести нет, и не будет, мы поклялись в этом». Тогда она еще возразила: «Но ведь он потерял память, мало ли, что могло случиться». На что последовал категорический ответ: «Некоторые вещи, малышка, не зависят от памяти, они на подсознательном уровне, это я тебе, как мужчина, говорю».

Все произошло так быстро, что она просто не успела вмешаться, ее разум отказывался верить, что Вик в самом деле может забить брата до смерти. Она бросилась к нему и оттолкнула в сторону, когда он собирался в очередной раз ударить Стивена в пах. Не ожидая нападения, Викрам упал на пол и с яростью повернулся к ней.

— Немедленно прекрати! — выкрикнула Лаки, загораживая Стивена. — Я не позволю тебе убить его. Не хочу лишиться обоих братьев.

— Ты слышала, что он сказал, такое не прощают, — злобно прошипел Вик.

— Да мало ли, что он сказал. Сейчас я узнаю правду.

— Он не дает прочесть свои мысли, потому что они еще черней слов. Отойди в сторону или я оттащу тебя. Он недостоин твоей защиты.

— Викрам, я тебе приказываю остановиться. Если не угомонишься, то ударю на поражение.

Властным тоном Лаки подчеркнула, что он обязан подчиниться. Только в исключительных случаях она напоминала братьям о своем статусе наследницы главы клана. Сейчас был именно такой случай.

Викрам молча рванулся к ней, намереваясь оттащить от Стивена, и сразу получил удар такой силы, что сложился пополам, ему казалось, что он умрет прямо на этом месте. В пылу ссоры Вик не обратил внимания на ее предупреждение, за что и поплатился. Уже то, что сестра, его маленькая Лаки, впервые в жизни его ударила, было для него сильнейшим стрессом, но она еще и применила свой знаменитый удар, обычно наносимый врагам. Получается, она посчитала врагом его, а не Стивена, который повел себя как последний мерзавец, и конечно же, заслужил суровое наказание.

Задыхаясь от боли и глубочайшего разочарования, он с трудом выдохнул:

— Ты, моя любимая сестра, хотела убить меня из-за этого подонка.

— Если бы хотела, то убила бы. Тебе больно от одного удара, а Стивену ты наносил их, не считая, забыв при этом, что для него я тоже любимая сестра. Ты десять лет называл его братом, а сейчас готов убить из-за девчонки, которую знаешь какие-то пять месяцев.

— Эта девчонка — моя сестра, я буду защищать ее от всех, как всегда защищаю и тебя, тоже свою сестру!

Стиснув зубы, так, что они заскрипели, тяжело дыша от ярости, он отошел от неподвижного и наконец, замолчавшего Стивена. Лаки склонилась над братом, осторожно перевернула его на спину и опустилась на колени. Положив правую руку на его голую грудь, левой она легонько гладила по голове.

— Что же ты творишь? Зачем убиваешь себя, да еще руками Вика? Как же нам потом с этим жить? За что ты так с нами, ведь мы же десять лет вместе, и в радости, и в горе. Почему ты загнал себя в угол, а не доверился нам?

— О некоторых вещах стыдно рассказывать даже брату, не то, что сестре, — еле слышно прошептал Стивен. — Я потерял свою любовь, сестренка.

— Я тоже потеряла свою любовь, братик. Но надо жить дальше, и хотя бы попытаться стать счастливыми. А если уж отдавать жизнь, то в битве с врагом, о чем мы поклялись три года назад.

Она встала, подошла к столу и достала свой ящик с настойками и примочками. Затем аккуратно вытерла кровь с лица брата и осторожно провела руками вдоль его тела, проверяя, какие травмы нанес ему Вик.

— Нечего, мой дорогой, у тебя бывало и похуже, — успокоила она Стивена, вливая ему в рот внушительную порцию обезболивающего бальзама, от которого он сразу погрузился в глубокий сон. — Прорвемся, брат.

Вик с хмурым видом наблюдал за ее действиями, недовольно поджимая губы.

— Почему ты так его жалеешь? Как женщина и сестра Стаси, ты обязана принять ее сторону.

— Меня всегда удивлял мужской двойной стандарт, — язвительно ответила Лаки. — В тебе сейчас возмущенно заговорил голос крови, и ты бросился на защиту сестры, о которой и не узнал бы, если бы я не рассказала. Сразу стал защитником своей маленькой сестренки, и ничего, что ее муж — твой брат, с которым вы через многое прошли, и не раз спасали друг друга. Ты даже разбираться не стал. А может, это твоя драгоценная Стася виновата в конфликте? Почему-то ты и на минуту не задумался над этим.

Вик напряженно молчал, не зная, что ответить, а Лаки продолжила:

— Поверь на слово, он ничего не сделал такого, за что следовало бы убить. Обычные супружеские игры, думаю, что Антэн и Криста часто такие практикуют. Только они обычные для нашего понимания, а Стася выросла в пуританской семье, где подобные игры считались строго-настрого запрещенными. И Стивен своей настойчивой страстностью пугает ее до ужаса, ведь в общине наргонов она привыкла к спокойной, размеренной и без всяких причуд любви Стефана. Они спали, может немного чаще, чем, со слов мамы, должно быть заведено в приличной семье, но Стася потихоньку привыкала. И вдруг ее жизнь резко изменилась. Оказалось, что она вышла замуж за друида, к тому же, за ловца. А ты сам говорил мне, что секс самая лучшая разрядка после драки. Вот Стивен и несется домой, чтобы разрядиться от души, но Стасю тяготит его бурная сексуальность. В результате он упрекает ее в холодности, а она его — в извращенном разврате, и все его попытки раскрепостить ее расценивает, как на насилие.