Пыль моря

– Окатите его водой! Пусть соли полижет, гад!

Матросы с весёлыми прибаутками плескали в капитана из деревянных вёдер забортной водой и норовили задеть его израненное тело.

– Ну что? Теперь узнаёшь своего друга? – спросил Мишка, зловеще глядя в глаза капитану.

Ли хрипел и дрожал крупно всем телом. Язык, словно не помещаясь во рту, вывалился, с него капала кровь.

– Ишь, молчит! – взвизгнул Фу Чжи. – Раз не отвечаешь, так язык тебе и вовсе без надобности! – он ловко схватил своими жилистыми пальцами кровоточащий орган и мгновенно отрезал его. – Вот он! Глядите, братья! Теперь спрашивать не стоит, – и с этими словами он стал запихивать язык в рот капитану Ли.

Хохот и визг одобрения пронёсся по палубе. Мишка оглядел беснующийся народ и вдруг поймал себя на мысли, что ему не доставляет удовольствие эти издевательства над беззащитным телом. Стало скучно и захотелось отдохнуть в тишине от этих орущих ртов.

Он бросил последний взгляд на качающееся тело капитана Ли, вслушался в жуткие стоны, и медленно отошёл от оргии веселящихся матросов. Что- то непонятное и пустое ощутил в голове. Подумалось: «К чему эти мучения? И так всё ясно и понятно. Ему не жить, и я не чувствую его мучений. И почему вдруг стало так тоскливо и пусто?»

Мишка старался не слышать голосов матросов, в которых потонули стоны и хрипы умирающего капитана. Он забрался на крышу кормовой надстройки и улёгся в тени бизани. Бриг плавно покачивался на пологой волне, мачта слегка поскрипывала. До него доносились голоса рулевого и Вэйдуна, которые деловито обсуждали, как долго выдержит пытку капитан Ли.

Мысли Мишки витали высоко и он никак не мог сосредоточить своё внимание ни на одной из них. Обрывки не оставляли целого и он задремал в тени под мерный скрип снастей.

Его разбудил вопль, полный тоски и мольбы. Мишка вздрогнул и приподнялся. «Неужели ещё живёт?» – и стал слезать на палубу.

Толпа матросов оживлённо галдела, обступив безвольно обмякшее тело ненавистного врага. Мишка раздвинул матросов. Сразу понял, что враг уже в потустороннем мире. Но опять радости не ощутил. Какое-то безразличие и апатия охватили его, и он отвернул голову.

– Куда его, капитан? – тряхнул его за плечо Сань Гуй.

– Куда хотите, что без меня не придумаете?

– И то ладно. Эй, братья! Давай кормить его мясом акул! Гляди, они уже собираются на пир. Вот будет зрелище! А то мухи одолевают! Торопись!

Мишка слышал суету матросов, но смотреть не захотел. Отошёл к Вэйдуну, стоящему у руля.

– Ну что, моряк? Скоро до порта дотянем? От посудины надо избавляться. Чего доброго, повстречаем кого не надо. Силы разбиты на два корабля.

– Скоро, капитан. За два дня управимся. Лишь бы погода не испортилась.

– И я того побаиваюсь. Что-то не нравится мне горизонт.

– Уж заметил. Вот и держу подальше от островов.

– Видать шторм настигнет. Не было бы худа.

– Всё в руках богов и духов. Будем надеяться на лучшее. Вон принесли жертву знатную. Может духи, и примут её. А нам зачтётся.

– Да. Хорошо бы. Да только мне не верится в это. И в душе ничего у

меня нет. Не радует меня кончина ненавистного Ли.

– Э, да ты никак задумываться стал, капитан! Это совсем плохо. Так и свихнуться можно. Брось, капитан. Чего в нашей жизни не бывает. Сам, небось, насмотрелся достаточно. Привыкнуть пора. Не ты его, так он тебя. В таком мире живём, что не зевай. Он бы тебя не помиловал, попадись ему в лапы.

– Это так, но всё одно радости нет. Даже хуже стало, чем было. Отчего так, а?

– Молодой ты. Не озверел значит, ещё. Ничего, время поболее пройдёт, и всё станет простым и лёгким. Что наша жизнь? Пыль, брызги тайфуна. На миг взметнётся над морем – и нет уже, растаяла. Вот и ищем себе развлечения. На большее мозгов не хватает.

– Ишь как говоришь, старый. Думаешь, свыкнусь?

– Свыкнешься. Так у всех бывает, а кто не может, так погибнет от дум. Ещё хуже. Так что меньше в голове держи. Оно и легче будет.

– Хорошо б так, да боюсь, что не получится.

– Молоденькую б тебе, да красивенькую, оно и забудется. Вот в порт, дай бог, придём, там и забудешь свои тяготы. Поверь моим сединам.

– Ладно, там видно будет. Не мешало бы суда приготовить к шторму. Видать накроет, не пройдёт мимо.

– Накроет, будь он не ладен. Время есть, приготовимся, – сказал Вэйдун и отправился отдавать распоряжения.

Тем временем с телом Ли было покончено, и матросы помаленьку успокаивались, принимаясь за обычные работы с парусами и снастями.

Почерневший горизонт мрачно наползал на море. Ветер почти стих, суда вяло покачивались, словно наслаждаясь последними минутами покоя и тишины.

На обоих судах договорились о месте встречи в случае потери друг друга в штормовом круговерти.

Мишка отвлёкся от мрачных мыслей, и на душе стало легко, хотя приближающийся шторм всегда будил в нём страх и неуверенность. И хотя за последние месяцы это чувство стало притупляться, но полностью не покинуло, и предстоящая схватка со стихией волновала и тревожила.

В который раз проверял крепления пушек и прочих предметов, закреплённых на палубе. Следил за работой матросов по уборке парусов и торопил их, поглядывая на наползавшие тучи.

Волнение усилилось. Огромные, пока ещё мягкие волны, стали бороздить поверхность меря. Птицы исчезли, пустыня угнетала своей беспредельностью и пустотой.

– Хорошо, что не тайфун, – заметил Вэйдун, подходя к озабоченному капитану.

– А что, простой шторм уже и не страшен? Поглядим ещё, как дело повернётся. Всяко может случиться.

– Оно так, да тайфун всё ж похуже будет. А с этим, даст бог, сладим.

– Хорошо было бы. Всё проверил? Смотри не оплошай.

– Да всё, как обычно. Чего-то зря бередить себя. От судьбы всё одно не уйти. А там, как получится. Как духи посмотрят на наши деяния. Всё в их власти. А мы не подкачаем. Привычные.

Мишка смотрел на море, где налетевший ветер срывал космы курчавой пены и пыль с гребней волн. Под усилившийся вой ветра думалось тоскливо и невесело. Вспомнились слова Вэйдуна о пыли и брызгах тайфуна. О сравнении этого с жизнью.

«И правда, что наша жизнь похожа на эти брызги. Кому что достанется. Один брызнет – и тут же высох. Коротка оказалась его звезда. Другой высыхает дольше. Знать пригоршню сыпануло, на дольше хватило. А совсем мало тем достаётся, что долго живут. Этим повезло, да и то, как поглядеть. Может и сам недоволен, да сил нет оборвать свою жизнь. Не угодное это богу, да и не каждый может решиться на это».

Мишка поднялся на кормовую надстройку и уцепился в фальшборт. Волны глухо и мощно ударяли в борта, горы брызг окатывали палубу и долетали до нижних реев. Мишка был мокрым и уже начинал ощущать озноб. Дышалось, как в потоке водопада. Беспрестанно налетали волны, всё было пропитано солёной водой и пылью, сдуваемой с волн.

Джонка капитана Ли старалась держаться поблизости, но Мишка видел, как это было трудно. Она едва просматривалась в пелене дождя. В потемневшем воздухе тускло высвечивал фонарь. Часто джонка пропадала среди волн, но потом медленно показывалась на гребне, и каждый раз казалось, что больше не покажется. Сердце замирало, и с нетерпением ожидало увидеть знакомый силуэт корабля.

Шторм свистел и метался, но Мишка видел, что это не тот свирепый и неистовый ураган, что сметает всё на своём пути. Он даже успокоился и мысли всё чаще возвращались к Янхонг и капитану Ли. И странно было Мишке ощущать спокойствие душевное и словно умиротворение. Месть свершилась, и будто этого оказалось достаточно. В сердце не щемило, как раньше и никаких жгучих желаний не было. Что-то безразличное воцарилось внутри у Мишки, и он спокойно взирал на бушующее море, слизывая соль с губ и поёживаясь от окатившей его волны.

Матросы пробирались по палубе, выполняя какие-то распоряжения и судорожно цеплялись за леера и планшир, стараясь удержаться в кипящих водоворотах воды на палубе. Всё это не оставляло следа в его мозгу, и было даже приятно такое бесчувственное состояние отрешённости от реальности.