Пыль моря

– Что случилось, Ши? Тебя что, маньчжуры прихлопнуть хотят?

– Почти что так, приятель. Мне не надо заходить к вам, а ты постарайся сказать Дау Вэй-си, что его странник сейчас находится в ямэне[1]. Говорят, что его пытают. Молчит, но кто его знает, долго ли он выдержит. Не было бы беды.

– Да старик-то тут при чём? – спросил Мишка, но китаец не стал слушать и скорой походкой удалялся в переулок.

Неужто стали копать под старика Дау, – у Мишки тоскливо сжалось сердце. – Так недолго и в ящик сыграть. У них это быстро делается. Кого-кого, а меня в первую очередь пытать станут. Те хоть откупиться смогут, а мне нечем...

Заспешил домой. Старательно запахивая ватный халат, сразу ощутил холод морозного дня. Тревожные мысли поселились в голове.

Только к вечеру удалось пересказать Тин-линю страшное сообщение. Молодой китаец побледнел, сразу осунулся. Не стал больше расспрашивать, а сразу отправился к деду.

Дед выслушал, долго молчал. Тин-линь напряжённо ждал.

– Думаю, что опасения преждевременны.

– Как же так, дедушка?

– Мой странник не позволит вытянуть из себя что-нибудь важное.

– Ну и что? Одно то, что он попал в ямэнь, о многом говорит.

– Это ещё не так страшно. Мы ведь не простые люди. Против меня им нужны точные донесения и. данные. А странник будет молчать.

– Не уверен. А вдруг?

– Ты не знаешь этих людей. А если вдруг, то мы все во власти неба. Небо всех рассудит. И не терзай себя напрасными страхами.

– Ты меня успокаиваешь, а я за тебя боюсь, деда.

– Я своё уже прожил. Мне не страшно покидать этот мир.

Надеюсь, что для меня найдётся там укромный и тихий уголок. Что я плохого людям сделал? И ты надейся на лучшее. Без надежды жить трудно.

– Даже если и так, дедушка, то надо остерегаться. Неспроста тот человек попал к маньчжурам. Не следят ли за тобой?

– У нас многие друг за другом следят. Но ты верь в хороших людей. Их много. И даже если тебе не так уж много повстречаются они, то и тогда не отчаивайся. Значит, не углядел. Ищи.

– Ты слишком спокойно судишь, дедушка. Разве не знаешь, как они расправляются с нашими в таких случаях? А если до братьев дойдёт?

– Успокойся, внучек. Не так уж всё мрачно, – старик лукаво сощурил свои узкие глаза в сетке мелких морщинок, и ласково потрепал внука по плечу.

Тин-линь ушёл, но тревога не покидала. Он видел, что и дед тревожится, и только старается успокоить, а сам напряжённо думает о чём-то. Жаль старенького. Он уже с трудом ходит, но старается не быть обузой. Видно, его поддерживает мечта в скорое освобождение. Хотя, как он может мечтать о таком, когда кругом всё задавлено, и никто не осмеливается головы поднять.

С такими мыслями в голове Тин-линь натолкнулся на Мишку. Недовольно глянул, спросил:

– Чего шатаешься, людей пугаешь?

– Хозяин, Сю-дун тут вертелся. Недаром это. Что-то нюхает около деда. Не прозевать бы.

– Стараемся, а ты-то чего затеваешь?

– Да что ж мне затевать? Так просто, беспокоюсь. Не было б худа.

– Не накаркай. Иди уж лучше в свою нору. Ты помочь не сможешь.

Тин-линь долго лежал на своей кровати и не мог заснуть. Подумал, что не мешает разузнать подробности у Сяоли. Проклятые душегубы! Жить не дают людям. А тут ещё мысли о предстоящей помолвке, которую затеяли братья.

Им бы только выгода была, а о другом и не помышляют, – думал молодой человек, ёрзая под жарким ватным одеялом. – Подстроить бы им пакость какую-нибудь, да забьют до смерти. Уйти от них надо. Дедушка бы помог, да куда? На юге Цинов лупят, а мы тут сидим, и ждём пока исполнятся дедушкины мечты. Глупо. А дедушка верит. На юг надо, к Чжену. Да там и другие бьют маньчжуров. Силу есть, где показать.

В мыслях Тин-линь заходил так далеко, что самому становилось страшно. А вдруг проговорюсь. Но мечты были сладостны и он всё чаще возвращался к ним.

Пропуск бы раздобыть – и через Ивовый палисад[2]! Там уж легче. Дедушка говорит, что хороших людей много, помогут добраться до Тайваня. А там никаких страхов. Бейся с врагами и ни о чём не думай.

Чувствуя томление, Тин-линь на следующий день отправился к Сяоли. Мишка с И-дуном сопровождали его. И пока их хозяин был в гостях, они коротали время во дворе, наблюдая жизнь маньчжурского начальника. Дархань готовился перебираться в Гирин-улу на повышение, это было заметно. Беспорядок и суета царили вокруг.

Тин-линь вышел от сестры, весь озабоченный.

– Ничего толком не узнал. Сестра не слыхала ни о каком страннике. И опасается расспрашивать Дарханя. Говорит, он стал раздражительным и подозрительным.

Мишка удивился, что хозяин так откровенно говорит со своими слугами. Это первый раз, когда Тин-линь не остерёгся. Может И-дун полностью разделяет его мысли? – думал Мишка и пытливо взирал на китайцев. Только по одежде можно было определить, кто из них хозяин, а кто слуга.

– Этот медведь не зря остерегал вас, хозяин, от Сю-дуна, – заметил слуга и указал на Мишку. – Припугнуть его что ли? Уж больно любопытный.

– Даже вида не подавай, что заметил его козни. Сразу насторожишь, и он осторожнее будет. А так мы просто поостережёмся.

– Он же не сам по себе этим занимается, – заметил Мишка.

– Правильно, – ответил хозяин. – Куда интереснее узнать, кто его подпускает к нам.

– Да тут и узнавать нечего. Маньчжуры конечно! – воскликнул слуга убеждённо.

– Не обязательно. Среди наших тоже есть немало паразитов.

– Ничего, он за нами следит, а мы его постараемся выследить, – пообещал И-дун.

– Мальчишка здесь бегает, Ювэй, – предложил Мишка. – Ненавидит маньчжуров страшно. Пусть он незаметно присмотрит за предателем.

– Доверять мальчишке? – с сомнением покачал головой Тин-линь.

– А что? Парень юркий, смелый. Пусть смотрит в свободное время. Заподозрить его трудно, а польза может быть большая, – И-дун весело глянул на своего хозяина.

– Не подведёт, – поддержал Мишка. – Можно придумать что-то вроде игры. Он и не догадается о сути.

– Ладно, валяйте, только без меня. Хлопот и так много, – Тин-линь приосанился, попытавшись выглядеть достойно.

И-дун незаметно подмигнул Мишке и улыбнулся, показывая глазами на хозяина. Мишка понимающе ответил взглядом.

Дома Мишка с И-дуном долго шептались, пока их не накрыл Ши-хэн. Средний брат ревниво следил за хозяйством в то время, как старший в эти дела не вмешивался и всецело был занят торговлей.

– Лодыри, дармоеды! – орал он, отхаживая обоих тонкой бамбуковой палкой. Приятели увёртывались и подобострастно кланяясь, бросились во двор.

В этот день им не раз ещё доставалось от старших, и к вечеру на теле можно было насчитать не один синяк. Хорошо, что зима не кончилась – толстые халаты смягчали удары. Жаловаться было некому, к тому же жалобщикам, как правило, доставалось вдвойне.

– Так до беды не далеко, – сетовал вечером И-дун. – Главный-то хозяин что-то навалился на нас. Остальные не хотят отставать, измываются. Пойду лучше Ювэя искать. Пусть задание исполняет.

Укрывшись в хлеву, среди жующих быков и запаха скотины, И-дун заговорщицки приник у уху десятилетнего мальчишки.

– Знаешь Сю-дуна?

– У-у! Вредный такой и хитрый? Знаю.

– Подстроить ему надо малость, чтоб не важничал. Сможешь?

– С радостью, но что? Он же злой до таких, как я.

– Он часто наведывается к старику. Зачем, никто не знает, может что подсматривать захотел. А ты тоже погляди и узнай с кем он потом говорит. Мы ему шутку устроим. Ведро с водой на него выльем.

– Вот здорово! Постараюсь! А с кем он тихо говорит, я и так знаю. Господин Дау средний ему какие-то поручения даёт.

– Да? Так ты выясни, какие. Сыграй в охотника. Скрадывай зверя, а потом мы его окатим на морозе. Пусть потешит народ.

– Эх, и смеяться будем! Только потом он вздует кого-нибудь. А если меня?

– Надо незаметно. Чтоб никто не догадался. А тебя и так каждый день тумаками награждают. Небось, привык?

– И то правда. Хорошо ты придумал! Выслежу, не беспокойся!