Пыль моря

Вымотавшихся испанцев оттолкнули на дно, сели свежие матросы и Мишка с ними. Надо было успеть скрыться до восхода солнца. Если джонка прорвалась, то она догонит.

Луна светила тускло и в её свете ничего нельзя было разглядеть. Огни фрегатов едва виднелись, часто скрываясь в волнах. Мишка буравил мрак ночи глазами, но ничего не мог разглядеть. Глаза устали, и он закрыл их, отдавшись ритмичной работе веслом.

– Хозяин, глянь-ка! – голос матроса вывел его из задумчивости.

– Никак сигналят! – шептали губы Мишки. – Братцы, кажись наши! Суши вёсла! Обождём малость и передохнём!

Вскоре сигналы стали чёткими, а ещё через полчаса из мрака ночи стал появляться силуэт джонки.

Глава 85. Мишка не успокаивается

Через две недели истерзанная испанскими ядрами джонка вернулась в Замбоангу.

С большим трудом удалось оторваться от фрегатов и скрыться в островах, немного поправив такелаж и подлечив раненых. За весь поход потеряли одиннадцать человек. Многие оставшиеся страдали ранами.

Один из фрегатов всё же заметил удирающую джонку и успел обстрелять её. Однако развернуться и догнать он не смог. Ветер был слаб, а джонка уже набрала ход. Хорошо, что мачты оказались не сбитыми – это спасло корсаров от верной гибели.

Зато добыча покрыла все неприятности, если не считать убитых. Но этот товар не считался дорогим. У большинства бродяг не было никаких родственников, и даже заплатить «мёртвые деньги» было некому.

И-дун потирал руки, предвкушая столь богатый улов в такое короткое время.

– Ну теперь ты утешил свою душу? – спросил он Мишку за чашкой чая.

– Нисколько. Такое впечатление, что ничего и не случилось, и я так и оставался дома.

– Да ты сумасшедший! Вырваться из такой мышеловки! Сиди уж дома!

– Нет, не получится. Я рассчитывал на полгода, а прошёл только месяц.

– Неужто опять пойдёшь?

– Обязательно. Вот отладим джонку, наберём новую команду и тогда уж обязательно на полгода.

– Не понимаю.

– А тебе и понимать нечего. Барыша тебя не лишаю, хоть стоило бы за твои слова. Сиди и подсчитывай. Смотри, сколько я добра тебе отвалил. А за что? Так просто, за старые заслуги? Не так уж много их у тебя было.

И-дун испугался такого оборота и счёл за лучшее не продолжать разговор. Видно Мишку стали раздражать постоянные претензии и отговоры друга.

А Мишка не стал считаться. Вся доля, причитавшаяся погибшим, была роздана живым, и те во всех кабачках и кофейнях славили хозяина за его щедрость и доброту. Поэтому, когда Мишка бросил клич, отбоя от желающих в его команду не было. Зато и выбор оказался хорошим. Можно было отобрать лучших.

Через полтора месяца Мишка опять прощался. Жена Ани с тоской в глазах не смела плакать, а тем более просить остаться. Этого не позволялось и она только кусала губы и тяжко вздыхала. Николай цеплялся за отцовские штаны, но молчал, понимая, что уговорить Мишку было невозможно.

– Не огорчайся, сынок! Вот вернусь, и в следующий поход обязательно и тебя возьму. А пока учись, набирайся знаний и не обижай брата с сестрой.

Мальчик засопел и ещё крепче уцепился за пояс отца.

И опять беспредельное море, штормы и штили. На этот раз Мишка решил не отвлекаться в ближних морях. Он мечтал забраться подальше, и там, в логове голландцев и англичан, попытать счастья. Он верил в свою звезду, и сердце его радостно билось, когда он вспоминал и представлял, что ему встретится в пути.

Знающие люди рассказывали ему о былом могуществе португальцев, которые ещё и сейчас встречаются на службе у местных раджей. И ему хотелось понять, как получается, что одна великая держава вдруг становится слабой и немощной и уступает место совсем другой, которая и забирает всё в свои руки. И ему представлялись эти страны огромными, как его Россия, а может быть и больше, раз так много удавалось им захватить и держать в повиновении.

Спускаясь к югу, Мишка для начала хотел познакомиться с этими знаменитыми португальцами. От их величия остались крохи, но они заинтересовали корсара.

– Сань, с разбоем почти покончено, – сказал Мишка и лукавая усмешка искривили его губы.

– Как это? – не понял капитан.

– А вот так. Свою долю мы уже захватили у испанцев. Теперь будем знакомиться с миром. И в крайнем случае, сам понимаешь.

– А команда? Недовольна будет.

– Не путай, дорогой. Я нанимал её и жалование плачу. И это моё дело, как я использую своё судно и команду.

– И то верно. Так даже сподручней. Меньше хлопот и страхов.

– Значит, договорились.

Но несмотря на такое решение, Мишка не давал команде скучать. В море и без него хватало любителей на чужое добро. Ухо следует держать востро и для расслабления нет причин. Матросы ворчали, упражняясь во владении оружием, чистке пушек и пальбе ядрами в плывущие стволы деревьев. Их надежды на весёлое плавание не оправдывались. Да и слухи о том, что пиратствовать может быть и не придётся, волновали их и рождали разные толки.

А Мишка много часов просиживал над картами, что-то высчитывал и прикидывал. За последнее время он стал хорошо разбираться в картах и сам мог прокладывать путь судна. Управлялся и с навигационными инструментами, и секстант и астролябия больше не пугали его.

Он даже помаленьку изучал голландский язык и взял с собой толмача, в надежде, что он обязательно понадобится. С ним он частенько долбил незнакомые слова и злился, что это дело так медленно продвигается вперёд.

Проходя Молуккские острова, Мишка всё больше убеждался, что голландцы крепко угнездились в этом районе. Вспоминал своё пленение и теперь с недоумением и снисходительной улыбкой ругал себя за такое невежество в вопросах политики.

Часто попадались большие европейские корабли, и Сань-Гуй старался держаться от них подальше. Зато встречные сампаны и джонки останавливали и выуживали различные сведения о голландцах, англичанах и наиболее удобных путях среди островов.

– Хозяин, – спросил капитан, – так и будем тащиться?

– А что?

– Команда недовольна. Замучил муштрой, а дела не видать. Тоскуют.

– А ты давай ко мне тех тоскующих.

– Да я что, я только хотел предупредить. Мне и так хорошо.

И правда. Мишка замечал недовольные морды, и всё чаще пускал в ход кулаки, глядя, как вяло матросы выполняют команды. Решив сразу поставить всех на место, он распорядился поупражняться в стрельбе из пушек. Боцманы забегали, раздались команды, заиграли горны.

Мишка стоял на юте и наблюдал. Матросы нехотя двигались по палубе и зло огрызались на команды. Мишка взбесился. Сбежал вниз к орудиям:

– Ты как банишь ствол, собака?

– Да что с ним сделается, – ответил матрос, но голову втянул в плечи.

– Тогда, что и с тобой сделается! – и с этими словами Мишка с силой двинул того в зубы.

Матрос всхлипнул и покатился по палубе. Он с трудом встал, выплёвывая окровавленные зубы. Некоторые прекратили работу и зло уставились на Мишку. А он оглядел их и рявкнул:

– Что стали, псы вонючие? Я заставлю вас шевелиться!

– Хозяин, чего шумишь? И так всё сделаем, когда надо будет, а чего тут мудрёного.

Подскочив к матросу, Мишка так саданул его кулаком, что тот замертво рухнул, ударившись головой о ствол пушки. Кровь хлынула изо рта.

– Кидай эту падаль за борт! Кто ещё, ну! Боцман! Сюда!

Громоздкий боцман Яо Бин подскочил к хозяину.

– Слушаю, хозяин!

– Ты как командуешь? Почему матросы у тебя, как черви копошатся?

– Да я... – но продолжить он не успел. Мишкин кулак бросил его на горячие доски палубы.

– Ещё раз увижу такую работу, все зубы пересчитаю!

Боцман трудно встал, а матросы опрометью бросились к пушкам. И уже не бросали откровенно злобных взглядов на хозяина.

– Капитан, чтобы на судне был порядок! Смотри у меня, Санька! Да после пальбы погоняй этих червей по мачтам. Жиреть начали, свиньи!

Мишка был зол и удалился в каюту от греха подальше. На судне продолжалась суета. Джонка вздрагивала от пальбы, едкий пороховой дым ел глаза, и потные спины матросов блестели в жарких лучах солнца.