Весенние дни

- Мелинда, эта лавка продуктовая?

- Да, - оглянулась девушка и снова было заторопилась уже знакомой Инне тропкой к выходу из деревни.

- Подожди, - ухватила её за рукав плаща Инна. – Давай-ка посетим эту лавку. Я привезла достаточно гостинцев, но это всё несерьёзно. Надо бы купить продукты для горячих блюд. Что-то посолидней тех закусок. Всё-таки я у вас гостья и того, что есть в вашем доме, на меня может не хватить. Не хочу стеснять вас в еде.

Мелинда остановилась, прикусив губу и насторожённо глядя на указанный магазинчик. Лёгкая улыбка, которая появилась после похвалы её покупкам в угольной лавке, как-то быстро слетела с её лица. Кажется, она колебалась по какому-то странному нежеланию зайти в продуктовую лавку. Сама насторожившаяся, Инна вдруг подумала, что причина её нерешительности абсолютно не связана с деньгами. То есть Мелинда не прочь купить продукты, но… Инна осторожно сказала:

- Мелинда, а есть какой-то другой магазин, где можно закупиться продуктами?

- В нашей деревне? – очнулась от своих раздумий девушка и, помолчав, покачала головой, всё ещё глядя на входную дверь. – Мы… - обернулась она к Инне и снова посмотрела на магазин, а потом, будто решилась на что-то отчаянное и кивнула: - Да, мы войдём в этот магазин!

Она высказалась так… лихо, что Инна не выдержала:

- Прости мне мои подозрения, Мелинда. Но ты не задолжала здесь? Если что – я могу заплатить не только за купленные сегодня продукты. Учти – я не хочу обидеть тебя своими предположениями.

- Инесса, благодарю тебя за твою искренность и щедрость, - улыбнулась девушка. – Но в лавках я никогда не покупаю в долг. А рядом с тобой… ничего не боюсь. Идём!

И теперь она первой взяла Инну под руку. А та с изумлением подумала: «Ого! «Ничего не боюсь»? Огогошеньки! Любопытно, что здесь произошло с Мелиндой, если она чувствует себя, словно… солдат перед трудным боем!»

Они вошли, и Инна, поневоле вновь с интересом следившая за девушкой, наблюдала в течение нескольких секунд, как, чуть прижимаясь к ней – локоть к локтю, Мелинда стремительно осмотрелась. Облегчение на её лице подсказало, что ничего страшного не происходит. Поэтому Инна осмотрелась уже сама. Здесь тепло и сухо – даже приятно после весенней свежести улицы. А как пахнет! И приправами, и фруктами, и выпечкой – причём, кажется, очень сладкой из-за знакомого запаха ванили!..

Два прилавка были под присмотром мужчины и женщины, которых объединяли одинаковые фартуки, огромные, с карманищами. Оба продавца приветливо, как хорошей знакомой, улыбнулись Мелинде, и девушка легко представила им свою кузину, после чего принялась негромко перечислять необходимые на первое время продукты, а женщина внимательно её слушала и записывала на бумагу всё самое обязательное.

Инна же обнаружила неподалёку от двери нечто похожее на круглый столик на высокой ножке, а на столешнице его – кажется, журналы и газеты. И карточку с ценой к ним. Обрадовалась. Неплохо бы набрать прессы, чтобы в свободное время почитать, что творится на этом кусочке белого света. Насколько она помнила, светская хроника тоже должна присутствовать на страницах печатных изданий. И усмехнулась: а как же ещё искать претендентов на руку Мелинды?..

Пока просматривала издания посвежей, неожиданно подумала: «А ведь господин Лэндонар не говорил мне, что за магический дар у Мелинды. Спросить у самой Мелинды? А это не будет слишком грубо? Нет! Подожду. Вот когда она привыкнет ко мне, тогда и поговорить можно будет начистоту!»

Вчитываясь в заголовки и сверяясь с датами, Инна разве что довольно не мурлыкала, с благодарностью вспоминая господина Лэндонара, снабдившего её переводчиком-синхронистом не только устной речи, но и письменной.

В одной из толстых газет она нашла любопытную статью-оповещение, которая ей показалась не только весьма интересной, но и информативной с точки зрения её личного задания, и углубилась в детали, данные в сообщении...

Сосредоточившись на информации, Инна не сразу поняла, что в магазине что-то изменилось. Но что-то интуитивно проскользнуло по краю её внимания, и она подняла глаза. Потом – брови.

Входная дверь не хлопала. Значит, этот симпатичный светло-рыжий мужчина, широкоскулый (но эта широкоскулость ему шла!), сероглазый, с надменно выпяченным ртом, одетый в светлый костюм, или уже был в магазине, когда они вошли, либо появился откуда-то из недр лавки. Он мельком бросил взгляд на неё, на Инну, тихонько, чтобы никому не мешать, листавшую газетные страницы, но всё своё внимание сосредоточил на Мелинде, которая пока не поворачивалась к залу, и он разглядывал её со спины, морщась – будто в натуге понять, почему она ему знакома, но узнать её он не может. Не узнал из-за новой одежды? А он точно – ничего. Очень даже симпатичный… Вот только женщина, обслуживавшая Мелинду, время от времени неодобрительно скашивалась на неизвестного, но чаще старалась побыстрей опустить взгляд на список продуктов между нею и Мелиндой. Как будто не хотела, чтобы девушка до поры до времени увидела его.

Но Мелинда была явно чувствительна к взглядам в спину. И скоро быстро повернулась посмотреть на наглеца, таращившегося на неё. И замерла.

Женщина за прилавком недовольно засопела, а мужчина-продавец (за прилавком напротив) вздохнул.

Мелинда же выглядела теперь… да, это примитивно, но как кролик перед удавом! Она даже, наверное, неосознанно вжималась в край прилавка, лишь бы только быть на расстоянии от неизвестного мужчины, который неторопливо шагал к ней.

И вот теперь Инна, удивлённо следившая за происходящим, поняла, что значит слово «осклабиться», которое время от времени встречала в книгах о прошлом. Этот мужчина осклабился. То есть он шёл к Мелинде с самодовольной ухмылкой, одновременно оскалившись так, будто заверял, что все его зубы в полном порядке. А ещё он ухмылялся так, словно прекрасно знал, что Мелинде деваться некуда, а потому он, будучи громадным и сильным котищем, может сколько угодно играть с девушкой, как с беспомощной мышью, безнадёжно зажатой в угол.

Инна сняла с запястья зонт, пристроенный туда для удобства чтения, и спокойно двинулась следом за мужчиной. Напряжённые взгляды обоих продавцов устремились на неё, но тот ничего не замечал, кроме Мелинды, которая – как видела это Инна – была уже на грани обморока.

И в самый патетический момент, когда этому рыжему оставалось пройти ещё три шага, чтобы Мелинда оказалась пришпиленной к краю прилавка, Инна подняла зонт и ткнула наконечником в лопатку этого негодяя (в последнем она уже не сомневалась).

Тот подскочил от неожиданности и развернулся к Инне – разгневанный. Но Инна была тоже зла – и порядком выше, чем он, – взбешённой!

- Милейший! Вы служащий этой лавки? – неприятным даже для себя голосом вопросила она сквозь зубы, ставя зонт перед собой и упирая наконечник в пол. – Будьте так добры приготовить нам перевозку отобранных продуктов в дом Даремов!

Мелинда отмерла и, огибая рыжего, бросилась к ней, чтобы тут же схватить кузину под руку – и тем самым наглядно показать: мы вместе! Или: «Я в домике!»?

Рыжий насупился, нахально переводя взгляд с одной дамы на другую, будто сравнивая, а потом неохотно сказал:

- Мы всё сделаем в лучшем виде, мадам! – и учтиво поклонился.

- Мелинда, ты закончила со списком? – уже спокойней спросила Инна.

Мелинда сглотнула, словно не в силах выдавить ни слова. Её выручила женщина-продавец, которая кивнула Инне:

- Мы закончили, мадам. Через полчаса будет свободная лошадь, и продукты перевезут в дом Даремов.

- Внесите в список «Еженедельную газету» за сегодняшнее число. Благодарю вас, - по инерции сухо ответила Инна и повернула жавшуюся к ней Мелинду к входной двери, размышляя: «Ну, за этого мужлана Мелинду точно выдавать замуж не будем! Он ей только испортит магической дар! Ишь, как зашугал! И что-то мне кажется, что он точно не клеится к ней. Здесь явно что-то иное. Знает, что она беззащитна? Потому и лезет?»