Мы под запретом

А недавно мы познакомились с его родителями. Милые, добрые люди приняли нас, как родных, и теперь выходные мы часто проводим в их загородном доме.

— Кира, — раздается мамин взволнованный голос, — я тебя потеряла! — Она подходит ко мне часто дыша, словно бежала стометровку на время для зачета по ГТО. — Игорь позвонил, сказал, что ты уже зашла в торговый центр, я жду, а тебя все нет. — Быстрым, сканирующим взглядом окидывает меня и хмурится. — У тебя все в порядке?

— Да мам, — моментально растягиваю губы в беззаботной улыбке, чуть морща нос, и, перекинув поудобнее рюкзак на плече, тянусь к растерянной родительнице. — Все нормально, просто немного заплутала, — вру и льну лисой к ее боку. — Пойдем, на, наверно, заждались.

Мама ничего не говорит, еще раз пробегается взглядом по моему лицу и, вздохнув слегка разочарованно, разворачивается в сторону эскалатора. У нас с ней доверительные отношения, и она прекрасно чувствует мое настроение, поэтому сейчас просто ждет, когда я сама поделюсь с ней своими чаяниями. А я пока сама не понимаю, что происходит и как к этому относиться, поэтому впутывать маму, а тем более накануне ее свадьбы, я не хочу.

В тишине, разбавляемой лишь голосами посетителей и разнообразными мелодиями, разносящимися из динамиков, мы поднимается на второй этаж и идем в сторону небольшого бутика, где нас поджидает весело подпрыгивающая от нетерпения Маруся и сама хозяйка всей этой красоты.

На примерку и завершающую подгонку наших нарядов уходит около часа. А затем мы втроём гуляем по этажам Торгового центра в поисках чего-нибудь новенького и крайне нужного. В итоге, когда ближе к вечеру за нами заезжает Игорь, багажник его внедорожника забит пакетами из разных детских магазинов. Я же побаловала себя лишь флакончиком нового парфюма с тонким ароматом солнечного лета в обрамлении сочного грейпфрута. Мама и вовсе ничего себе не взяла.

— Я же счастливая женщина, — улыбается она, — а у счастливой женщины есть все.

— А ночуем мы сегодня где? — спрашиваю я, усаживаясь в машину.

Взрослые переглядываются, синхронно пожимают плечами, а невозмутимо самоуверенная Маруся заявляет, что вообще-то сегодня она планировала ночевать у бабы Томы, а на завтра у них с дедом намечен поход на рыбалку.

— Ну, значит, остаемся у родителей, — констатирует мама.

— Но мне завтра к первой паре, — предупреждаю заранее, чтобы не возмущались потом из-за раннего подъема и поездки до города по пробкам.

Стол для семейного ужина решено было накрыть в столовой, а вот вечерний чай с румяным пирогом — на застекленной веранде. Вечер протекает, как всегда, в веселой, шумной и дружеской обстановке, а когда он подходит к своему логическому завершению, я замечаю, как сонная сестра устраивается поудобнее на диване, бабушка и дед зевают, а мама и Игорь загадочно переглядываются.

— Пожалуй, пора в кровать, — поднимаюсь я из плетеного кресла, складывая плед на скамейку. — Маруся, — обращаюсь к прикрывшей глазки малявке, — пойдем.

Та морщит носик, а Игорь вызывается ее отнести. Желаю всем спокойной ночи и выхожу с веранды. Игорь молча следует за мной, а уже в комнате, уложив свою ношу на кровать, он вспоминает о случае на стоянке. Я весь вечер ждала этого разговора.

— Кир, я знаю, ты девочка благоразумная и не натворишь глупостей. Я не имею права указывать тебе, что делать, как жить и с кем встречаться. Ты лишь знай, что мы с мамой всегда на твоей стороне. — Игорь спокойно озвучивает мне свое отношение к ситуации. — С мамой я не разговаривал, оставил это на тебя.

— Спасибо, — тихо отвечаю ему, чувствуя, как по телу расползается нежное тепло от вот такой вот семейной поддержки.

Вроде бы, ничего противозаконного и аморального я не сделала, но чувство неправильности гложет меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​Глава 3

*Александр*

В кои то веки я лениво потягиваю полуостывший кофе на террасе очередного заграничного отеля. Солнце почти в зените, и лазурные океанические воды тихо шуршат, накатывая на белоснежный песок небольшого закрытого пляжа. Легкий ветерок, запутываясь в листьях местных раскидистых пальм, лениво доносит до меня соленый запах свободы и умиротворения.

За пять лет непрерывной работы я впервые никуда не спешу. Не сижу в боевой готовности, дабы рвануть на ратный подвиг по первому звонку от работодателя о срочной явке и скоропалительном вылете. Не контролирую дозу кофеина и смело могу себе позволить выпить его даже с коньяком.

Отпуск! Волшебное слово. А отпуск, плавно перетекающий в перевод на новое место работы, — это вообще замечательно.

Я люблю то, чем занимаюсь. Я с детства грезил небом и самолетами. А быть пилотом частного авиалайнера, когда в пассажирах у тебя только твой непосредственный наниматель, — это особый уровень доверия и кайфа от выполнения поставленной задачи. К тому же разные направления полетов и встречающие нас города всегда добавляют азарта и не дают заскучать.

Окончив летную академию и отлетав около года на благо гражданской авиации по одному и тому же маршруту, я был безумно рад попасть в число претендентов на вакантное место личного пилота одного из крупнейших бизнесменов страны. Жесткий отбор, и вот я уже несколько лет рассекаю облака за штурвалом частного самолета. Единственный минус: я практически не бываю на родине и с родными общаюсь чаще посредством видеосвязи.

Даже приглашение на свадьбу брата я получил в виде электронного письма, а с будущими родственниками так и незнаком.

Глубоко вдыхаю запах свободы, делаю глоток пусть и холодного, но все же бодрящего напитка и отвечаю на входящий звонок, едва скрывая улыбку: знаю, кто звонит и чего ожидать мне от этого разговора.

— Ну и где ты? — Из телефонного динамика доносится недовольный голос старшего брата.

— И тебе привет! — отвечаю ему, переводя девайс в режим громкой связи и кладя его на стоящий рядом с креслом столик. — Я в Майами.

— Ты окончательно охренел?! — ругается он.

— Прости, работа, — извиняюсь я, пожимая плечами, словно он в состоянии это увидеть, как и виноватое выражение моего лица, — но обещаю быть вовремя. Чемодан собран. Вылет вечером.

Брат раздосадовано сопит в трубку, пытаясь всем своим безмолвным возмущением красноречиво выразить все, что думает обо мне.

— Малой, ты никак не можешь без форс-мажоров, а? Хоть раз в жизни не оставлять все на последний день?

— Я помню про мальчишник, — перебиваю его и оставляю все вопросы без ответа, — у меня все рассчитано, и я буду на твоем прощальном сабантуе. Прилечу днем, отосплюсь и вечером буду как штык в клубе, — клятвенно обещаю ему. — Я не могу пропустить такой праздник! — подкалываю его.

— За тобой прислать машину? — интересуется брат, пропуская мимо ушей мою язвительность. — Извини, сам не смогу.

— Не стоит, сам доберусь, — отказываюсь я.

— Ну, как знаешь. Тогда увидимся завтра в клубе. И попробуй только опоздать или не явиться!

— Я буду. Честно. Даже если рейс отменят. Я не могу такое пропустить, и уж тем более то, как тебя окольцуют, — продолжаю я свои дружеские подколки. — Это я должен видеть своими глазами.

И мы еще какое — то время пикируемся словами. Игорь обвиняет меня в том, что я так и не нашел времени появиться в стенах родного дома и познакомиться с будущими родственниками. Я напоминаю ему, что это он почти пять лет прятал их от всех, и от нас в том числе.

— Ты же знаешь причину.

— Да, — соглашаюсь с его решением, — и думаю пара дней — некритично. Познакомишь нас перед церемонией, а еще лучше — после, чтобы у невесты уж не было возможности сменить жениха на более молодого, — подкалываю его.

— Тут без вариантов! — смеется он. — У тебя нет ни единого шанса, малой.

— Ой, да ладно! — отмахиваюсь я.

Наша разница в десять лет до определенного момента была критической. С возрастом все изменилось, и мы стали больше общаться и поддерживать друг друга. Общие тайны у нас не появились, но и безразличия друг к другу мы не испытывали.