С оттенком помешательства

— Тоже?

— Ну, вчера он Козлову в тачке своей драл. Теперь, вижу, и ты убиваешься по нему! Вы чё на него липните? Что в нем такого? У него же на лбу написано "мудила". Или надеешься особенной для него стать? Да ты хоть усрись, не выйдет ни черта! Такие, как он, не признают никого, кроме себя!

Все расслышала. Каждое слово. Но лучше бы не слышала!

— Что? Он был с Козловой вчера? Где?

— В "Черном Золоте".

— Когда?

— Да поздно уже было.

Я отказала ему в разговоре, а он отправился искать утешение у Козловой? Или она просто удачно ему подвернулась?

Ненавижу! Сволочь! Мерзкий ублюдок!

Ощущение, будто открыли форточку в душу, плюнули туда, а закрыть забыли. Сквозит теперь страшно. И смрадом несет. Вонью тошнотворной.

— Тебя отвезти до дома?

— Нет, — замотала я головой, ощущая отвратительную слабость в ногах.

— Давай я хотя бы вызову тебе такси? Куда ты сейчас в таком состоянии?

Не сразу поняла, что не так со мной?

Лишь обратив внимания на свои дрожащие руки, и слезы скатывающиеся на них с подбородка, поняла, что меня накрыла истерика. Психика не вынесла удара в спину. Сломалась.

Сама виновата. Только я и никто больше. Нужно было прислушиваться к голосу разума, а не следовать зову сердца. Как выяснилось, и собственное сердце порой так же предает, как и подлые люди.

Глава 25. Это только начало

Вскоре приехало такси. Ян проводил меня до выезда, заботливо посадил в машину и расплатился с водителем.

— Напиши, как доедешь, — сказал он напоследок, на что я рассеянно кивнула.

Я вынула из кармана наушники, вставила в уши, отыскала в плей-листе Victoria Nadine — Be Okay

и включила на полную громкость. За музыкой я попыталась оградиться от всего мира. Настроить себя на волну позитива.

Все будет хорошо! Больно только сейчас, но в один прекрасный день все образуется. Все забудется. Не настолько я потеряла голову, чтобы позволять депрессии взять надо мной контроль. Не настолько глубоко я впустила Севера, чтобы страдать по тому, чего между нами не было... И не будет никогда.

Глупости... Все прекрасно... ПРЕ-КРА-СНО! Могло быть и хуже... Гораздо! Осталось лишь принять меры предосторожности и больше не допускать подобных оплошностей.

И тут вдруг меня осенило, а что если Север прав? Что, если завтра уже будет поздно думать об экстренной контрацепции?

Мамочки....

Разблокировала телефон и онемевшими пальцами ввела в поисковик интересующий вопрос. Я излазила буквально все ссылки в поисках ответов, в результате чего мне стало чуточку легче. Если верить статьям, у меня в запасе было еще достаточно времени.

— Ох, елки! Ничего себе полыхает как! — обалдело произнес водитель, выруливая на мою улицу.

Не сразу придала значения его словам. Однако стоило посмотреть в окно, и на фоне черного неба я заметила яркое зарево пожара, разгорающегося в конце переулка.

Что-то горело. Причем пламя разгоралось стремительно. Искры летели в разные стороны. Целые снопы. Огненные языки лизали небо и серый дым валил столбом.

А когда таксист притормозил неподалеку от эпицентра пожара, сердце пропустило болезненный удар. Пульс взревел, в грудине защемило и холодок побежал вдоль позвоночника.

— Нет... Нет-нет-нет! — взвыла я, выскакивая из машины на улицу.

Не удосужившись закрыть дверь, я побежала к дому, крыша которого была охвачена буйным пламенем.

К моему дому! Мой дом горел! Полыхал!

— Нет! Мама! Кто-нибудь! Помогите! — истошно завопила я, озираясь по сторонам, дрожа от пронизывающего холода, от нарастающей паники, застилающей разум непроницаемым покрывалом.

Я не соображала. Потеряла связь с действительностью. Мне казалось, это был лишь сон. Самый отвратительный, мерзкий и страшный сон.

Поблизости были лишь парочка зевак. Но и те вместо того, чтобы помочь, стояли в стороне и снимали происходящее на телефон.

— Какой кошмар!

— А в доме был кто-то, не знаешь?

— Не-а, я с собакой гуляла. А потом бах, дом, как спичка! Так быстро! Я как увидела, пожарных сразу вызвала. Но внутрь уже не войти. Если кто и был, там и остался.

— Нет! Мамочка! — заорала я, подбираясь к источнику очень близко, ощущая сильнейший жар на своем лице, вдыхая запах дыма и гари.

Там разворачивалось натуральное пекло. Внутри был ад!

Огонь трещал. Стекла лопались. Пластик плавился. Пламя буквально сжирало дом на глазах. И все о чем я могла думать — только бы в доме не было мамы!

— Мама! Мамочка! — надсадно надрывала я свои связки, орала до посинения. До головокружения. Захлебываясь истерикой и шагая прямиком к пугающей неизвестности. К безжалостной стихии. Не думая о себе. Не думая ни о чем, кроме мамы!

С крыши сорвалась горящая балка и рухнула вниз. Пронеслась в считанных сантиметрах от моей головы и вошла в землю. Задела только руку. Обожгла кисть и содрала кожу до крови, но боли физической я не чувствовала. Только сумасшедший шок и ноющую пустоту за ребрами. Давящую и отравляющую столь же сильно, как и пары угарного газа.

— Лина, твою мать! Стой! — кто-то остановил меня уже на крыльце. Снес с него, сгреб в охапку и буквально вытянул на безопасное расстояние. — Дура, ты же поджариться могла!

Север крепко прижимал меня спиной к своей груди, за которой молотило неуемное сердце. Сильные руки обхватили талию, приподняли меня в воздух. Довлатов стискивал ребра настолько, что был слышен хруст костей. Он шаг за шагом утягивал меня назад. Подальше от огня.

— Мама... мама, — хрипела я не своим голосом, болтая ногами в разные стороны, невольно царапая его руки. — Она может быть в доме... нужно проверить! Нам нужно попасть внутрь!

Он опустил меня на землю, развернул к себе лицо и ладонями зафиксировал мою голову. Дышал глубоко и часто, и смотрел на меня с растущим беспокойством. С затаенной злостью.

Наверное только сейчас я осознала, что он был рядом со мной. Именно он не дал мне совершить глупость.

Я чувствовала тепло его рук, вдыхала в себя аромат его тела и смотрела в глаза, что так полюбились мне.

— Нет ее внутри, — произнес четко по слогам для большего понимания. — Слышишь? Нет! — притянул голову к груди, погладил волосы. — Успокойся только! Все будет хорошо.

— Ты у-уверен?

— Да, она уехала с каким-то типом. Видел собственными глазами.

Не было оснований не доверять Северу. Такими вещами не шутят. Он говорил правду, а еще он боялся... Я разглядела тень страха в его глазах.

Вжалась в него сильно, окунулась в эту теплоту, исходящую от него. Я встала на цыпочки и буквально повисла на нем, ощущая успокаивающие поцелуи на своей макушке.

На краткий миг мне даже удалось унять дрожь в теле.

— О, нет, — вновь заныла я, зажмурившись от очередной дозы боли. — Кисель... Он же не смог выбраться. Окна закрыты.

Грудь Севера отвердела и напружинилась. Он смерил оценивающим взглядом дом, превратившийся в огромный факел, затем покосился на входную дверь. Тогда силы его объятий существенно ослабли.

— Стой здесь! — приказал механическим голосом и тотчас двинулся к дому.

Мужественно и бесстрашно, как на ожесточенную схватку.

Наблюдая за его удаляющейся спиной, я впала в оцепенение. Легкие сдавило тугим обручем. Взгляд заволакивало слезной поволокой.

Голос разума взывал. Буквально надрывался до хрипоты, орал дико и звал, умолял Севера вернуться ко мне. А на деле я ни слова не могла вымолвить. Ни звука не могла издать.

Шок. Панический страх и абсолютнейший беспорядок в мыслях.

— Куда это он собрался? Стой! Тебе жить надоело? — кто-то выкрикнул из числа собравшихся зевак.

— Не лезь туда, пацан!

— Да где же пожарные?! Что так долго едут?

Север взял разгон и приложился плечом к двери, пытаясь вышибить ее. Бросился на нее в прыжке, а та не поддавалась ни в какую.

Тогда он со всей силы принялся выламывать ее ногой. Толкать. Пинать, что есть мочи. Силы в нем было немерено, как и желания унять мою боль.