С оттенком помешательства

— Нет, — прошептал вдруг Север и зажал зубами мою мочку.

По коже прокатилась новая волна дрожи. Едва ли не забившись в судорогах, я до крови прикусила губу. Пустая голова заметалась по подушке из стороны в сторону. Я глухо простонала, ощущая внизу живота схвативший сильнейший спазм, словно шаровая молния засуетилась внутри в поисках выхода.

Грудь ходила ходуном и горела огнем. Разум был на грани распада, но мне все же хватило сил пробормотать:

— Нет — это немного?

— Ни одной, — заверил он твердо, пустив по венам двести двадцать и оставив легкий поцелуй на изгибе взмокшей шеи.

— Боже... нет, — простонала я, сжавшись до предела.

— Да. Ты можешь, кроха... Вот сейчас, — понизил вибрирующий голос, прижавшись ко мне.

Его слова послужили финальной точкой. Вслед за ними прогремел взрыв, повлекший за собой разрушительную ударную волну.

Напрочь снесло голову. Между ног приятно зажгло, заныло нещадно. Меня скрутило в сладких судорогах, а потом искры прошли насквозь, и я застыла в немом крике, забывая дышать. Забывая даже имя свое. Не чувствуя ног. Не слыша ничего, кроме клокочущего в висках пульса.

Тишина звенящая. Кромешная темнота перед глазами. И горячие руки Севера, гуляющие по моим бедрам, аккуратно сгибающие ноги в коленях.

Не давая мне опомниться. Не давая набраться сил или элементарно отдышаться, он пристроился между моих ног.

— Я не соврал. Я понятия не имею, насколько этот процесс болезненный и неприятный, но постарайся не паниковать раньше времени, — произнес мягко, магией чарующего голоса пытаясь вновь вогнать меня в транс и, черт возьми, у него это получалось.

Благодаря пережитому оргазму я уже совершенно ничего не боялась.

— Я доверяю тебе.

Кивнув, Север прикоснулся горячей головкой члена к месту, где минуту назад все сокращалось от безумства.

Я зажмурилась и задержала дыхание, готовясь к пронизывающей боли.

— Нет, Лина! Смотри на меня, — скомандовал он и я тотчас же открыла отяжелевшие веки. — Лина, смотри на меня все время. Я должен видеть твои глаза.

И только тогда я обратила внимания на то, каким сосредоточенным он был внешне. Словно ему приходилось держать под контролем не только себя, но и меня. Каждый мой вдох. Каждое движение. Каждый взмах ресниц.

— Я сейчас начну паниковать, если ты не...

Оставшиеся слова так и застряли в глотке, поскольку Север сделал решительный рывок, протолкнувшись в меня. Не сильно. Он словно неспешно изучал, снимал пробу. Тем не менее в утробе все сжалось от возникшего давления. Я застыла. Боялась даже моргнуть. И Север тоже замер на время, внимательно отслеживая мою реакцию. Дыша через раз.

— Уже больно? — спросил он хрипло.

— Терпимо.

— Тогда разожми меня. Я, блин, двигаться не могу. Зажала, аж искры из глаз посыпались.

Успокоив дыхание, я протяжно выдохнула и всеми силами постаралась расслабиться.

— Вот так, кроха, уже лучше, — одобрил он сдавленно.

Север плавно скользнул чуть глубже. Утробно простонал, запрокидывая голову назад и закатывая глаза к потолку.

Он неторопливо растягивал стенки, по миллиметру заполняя меня собой, пока я не прошипела болезненно от образовавшегося внутри дискомфорта.

— Так вот оно то, о чем все парни мира мечтают... хотят заполучить, — произнес он сбивчиво, очевидно, едва сдерживая себя.

— А?

— Я уперся в твою девственность. И сейчас я конфискую ее у тебя насовсем! Заберу себе. Я стану ее единоличным хранителем до конца своих дней. Запомни это, кроха, — кружил голову, наваливаясь на меня. Сцепив наши пальцы в замок, он расставил широко руки и оставил многообещающий поцелуй на моих дрожащих губах. — Ты же все еще хочешь этого, да?

Только я раскрыла рот для ответа, однако не успела и слова вымолвить. Режущая боль пронзила все тело насквозь, поскольку Север одним сильным толчком решил все за меня. Ворвавшись внутрь до самого предела, он лишил меня последней преграды, поделив жизнь на "до" и "после".

— Моя! Лина, ты моя теперь! От начала и до самого конца! — властно рычал у моих губ.

— Твоя, твоя, твоя, — проскулила я, с силой зажмурившись.

Сердце на миг замерло, а затем прострелило ребра пулеметной дробью. От агонии. От немыслимой боли, из-за которой из глаз хлынули брызгами слезы.

Внутри разыгралось адово пламя. Буйное и распространяющееся по каждой клеточке тела. Каждый нерв накалился до предела, вибрируя и дребезжа от немыслимого напряжения, сковавшего тело.

А Север снова замер. Осыпая мое лицо быстрыми поцелуями, он не двигался во мне больше. Лишь собирал губами мои слезы и завороженно шептал:

— Потерпи, кроха. Скоро все закончится. Надо довести дело до конца. Ты же потерпишь еще немного?

— Сколько?

Север глухо простонал, придавив меня своей тяжестью, словно на миг потерял контроль. Он повалил тяжелую голову на мой лоб и, обдавая кожу порывистым дыханием, содрогнулся отчего-то.

— Да тут полный пиздец, как бы. Ты сжимаешь меня так, что моей выдержки минуты на две от силы хватит.

— Две минуты? М-м-м, н-наверное, продержусь, — проскрипела я, слезно всхлипнув.

Смотрела в омуты его глаз. Утопая. Растворяясь по капле. Только он был центром моей маленькой Вселенной. От осознания значимости Севера в моей жизни боль немного утихала.

— Ты бы знала, как мне самому... Слово нормальное подобрать не могу. Короче, оказывается, сдерживать себя очень не очень. Особенно будучи в тебе. Зорина, ты кайфовая! Во всех гребаных смыслах.

— Заткнись, Довлатов. Отомри и займись уже делом.

— Что, очнулась? — дерзко выдохнул. — Уже не так больно, да? Держись тогда за меня и не вопи.

Прошипев, он осатанело накинулся на мои губы, плавно выходя из меня и вновь наполняя собой до отказа. Рыча, кусал меня. Жестко и сокрушаемо. Напористо проталкивался в рот языком. Он буквально пожирал меня, ядом проникал в мою кровь, с каждым последующим толчком набирая скорость.

Мне все еще было больно, но боль уже была иной. С примесью неизведанного удовольствия.

Я захлебывалась чувствами. Из-за наплыва атакующих эмоций я практически задыхалась. Но Север не позволял. Он делился со мной собственным дыханием. Позволял дышать им, а сам он дышал только мной.

Упивался мной. Ласкал меня до беспамятства. Неустанно целовал до трясучки. Одаривал трепетом. Зарывался лицом в груди, кусая плоть, собирая языком бисеринки пота, электризуя кожу. И вскоре Север поставил точку в нашем общем безумии. Он кончил, содрогаясь внутри меня и заполняя комнату блаженным стоном с легкой хрипотцой.

Глава 22. Быть честным

— Ты как, крох? Жива? Искусственное дыхание не требуется? — шутил Север, возвращая меня в реальность после прилично затянувшегося молчания.

Несмотря на каламбур, в его словах я уловила заботу и некий трепет, которые остались при нем и после всего случившегося.

Выскользнув из меня, он перевалился на кровать. Устроился рядом со мной, положив голову на ту же подушку. Он по-прежнему удерживал одну мою руку в своей. Не крепко, но все же.

Довлатов так же тяжело дышал, как после спринтерского забега. Грудь его энергично вздымалась и опадала. Кубики пресса были гораздо выраженными, нежели чем обычно. Благодаря проникающему в комнату свету уличных фонарей я могла видеть на его лбу и висках поблескивающую испарину, а на переносице — все ту же залегшую складку. Он размышлял о чем-то, глядя на наши переплетенные пальцы.

Что насчет себя, я точно не знала, какие эмоции преобладали во мне в настоящий момент. Меня буквально распирало. От ощущений ломоты в мышцах, от приятной усталости. От того, что рядом со мной был именно Север Довлатов, а не кто-то другой.

— Да, все н-нормально, — сипло отозвалась, глотка ссохлась, аж сглотнуть было нечем. — А ты как?

— Лучше не спрашивай, — хрипло заныл и губами коснулся моего плеча, вновь пуская по мне ток.

— Почему?