Файл №113. Перевертыш

Он сухо закашлялся. Конечно, за этот грех расплата была обидной и несоразмер­ной. Но как знать — возможно, его тогда наказывали впрок. За нежелание раскаять­ся, которое ему удалось скрыть и три года, и год назад. За отсутствие чувства вины. За жгучее желание снова впасть в грех, не счи­таясь ни с моральными запретами, ни с не­избежными смертями людей внешнего мира, ни с горестным отчаянием единственного ис­тинного брата.

Его знания позволяли ему создать строй­ную теорию о любви к свободе, о благо­родной мести или даже обосновать свои дей­ствия как последователя восставших Ангелов — он одинаково хорошо знал и уче­ние общины, и искаженную версию внешне­го мира...

Только нет смысла лгать самому себе. Те­перь ему неизбежно предстояло заплатить так много, что новый грех стал неразличим в череде предшествующих, а все полицейские этого мира могли всего-навсего лишить его нового наслаждения — из немногих остав­шихся.

Община «родственников»

Третий день

Поздний вечер

На фоне глухих черных пальто багровели тусклые фонари и освещенные ими суровые лица. Ночной лес по сравнению с ними ка­зался приветливым и теплым.

— До вашей машины — одна миля. Иди­те по тропинке и не сворачивайте, — сухо напутствовал брат Оукли федеральных аген­тов, возвращая им обоймы. — Фонари може­те оставить на дороге.

Дэйна и Фокс, вооруженные древними керосиновыми фонарями, отделились от толпы провожатых и отправились восвояси. Молдер не удержался, пробормотал на ходу:

— Спасибо за сотрудничество.

Отойдя достаточно далеко, чтобы его не услышали чрезмерно гостеприимные «родст­венники», он подвел итог увиденному:

— Семейка Адамсов, открывшая для себя религию.

— Верни меня обратно в двадцатый век, — устало попросила Скалли. Выбраться отсюда самостоятельно она уже не чаяла.

— Ты что, приняла это за чистую монету, Скалли? Так просто во все и поверила?

— Во что?

— Ну, в это — «мы разбираемся со своими сами» и «Господь следит за своими детьми»?

— Лучше бы это оказалось неправдой. И тогда тот человек за столом не умер бы.

— Я думаю, это делается преднамеренно.

— Что? Удушение?!

— Нет. Показная простота. Я думаю, «родственники» что-то знают. Это видно по гла­зам — по тому, как они переглядываются друг с другом.

— И они знают, кто убийца?

— Они — ты заметила? — не ответили ни на один наш вопрос. Зато каким-то обра­зом получилось так, что мы ответили на все их вопросы. Ты заметила, что их задавали вполне осознанно, с какой-то целью? А по­том последовала дурацкая вспышка гнева — этого, как его, — брата Уилтона. А почему у них нет детей? Ты не знаешь?

— Не знаю. А ведь это действительно странно. Может быть, их где-то прячут? Не разрешают видеться с чужаками?

— Ага, в погребе выращивают. Как гри­бы. Такое ощущение, что у этих «родствен­ников» родственные связи вообще отсутству­ют. Ни намека на нормальные человеческие отношения. А знаешь что совсем странно? Помнишь фотографии, которые мы рассматривали сегодня в магазине, в Стивстоне? Ну те, еще тридцатых годов? Клянусь, некото­рые из этих лиц я видел сегодня за обеден­ным столом, — Фокс сунул в рот пару се­мечек. Ему страшно хотелось пощелкать се­мечек на протяжении нескольких последних часов, но он не был уверен, что его привычка не вызовет проповеди об оскорблен­ных чувствах или разврате внешнего мира. Проповедей Молдер наслушался сегодня лет на пять вперед. Даже голова разболелась и начинала кружиться от любого резкого дви­жения.

— Видимо, эти люди долгие годы всту­пают в брак только между собой, и опреде­ленные внешние черты передаются из поко­ления в поколение... — Скалли, как всегда, пыталась объяснить любую странность рационально.

— Может быть. Может быть, я в это даже поверю — если ты мне покажешь хотя бы одного местного ребенка. А может быть, не все такое черно-белое, как это кажется на первый взгляд. — Молдер прикрутил винт, удушив язычок пламени.

— Что ты делаешь? — ошарашенно спро­сила Скалли.

— Между прочим, собак у них тоже нет. А сторожевых лошадей я пока не встречал. Так что я хочу вернуться и немножко поподглядывать.

Фокс поставил тяжелое керосиновое со­оружение на землю и двинулся обратно. Скалли, проклиная про себя все на свете, особенно любителей черно-белой расцветки и любознательных профессионалов-напарни­ков, погасила свой фонарь и бегом бросилась следом.

Между прочим, Молдер и Скалли находи­лись всего в трехстах метрах от того места, где была найдена первая жертва таинствен­ного убийцы. Но почему-то и мельком не вспомнили о преступлении годичной давно­сти. Возможно, виной тому были бесконеч­ные проповеди, вымотавшие обоих агентов до изнеможения. А возможно — легкое го­ловокружение и странная рассеянность, за­ставлявшая обоих сосредоточиваться даже на самых простых, конкретных действиях, не отвлекаясь на воспоминания.

Окрестности Стивстона, штат Массачусетс

Год назад

Тогда, год назад, тоже была осень, и сухие листья устилали землю вперемешку с сосно­выми иголками. Тому Шайрентону, препода­вателю труда стивстонской школы, редко вы­давалось время побродить по окрестностям города, и сегодня он искренне наслаждал­ся прогулкой, а главное — тишиной, нару­шаемой только его собственными хрусткими шагами.

Когда он понял, что не один в лесу, пер­вым его желанием было уйти: Но любопыт­ство возобладало. Молодая женщина, кото­рую он заметил, когда она перебегала между деревьями, была одета в глухое черное пла­тье и уродливый капор, вышедший из моды еще в позапрошлом веке. «Родственница». В Стивстоне, конечно, привыкли к соседству секты отшельников, но ничего про них тол­ком не знали. И эта женщина следила за ним, несомненно!

Шайрентон подошел поближе к сосново­му стволу, за которым угадывался темный силуэт:

— Эй! Я тебя видел.

Молодая сектантка шагнула навстречу без малейшего смущения:

— Мне было интересно,— объяснила она.

— Молодые леди так себя не ведут, — наставительно произнес Том, некстати вспом­нивший, что работает в школе. Хотя... почему некстати? Неплохое начало для разговора.

— А как ведут себя молодые леди? — бесхитростно спросила она.

— Хочешь, я тебе расскажу? — Прогул­ка, похоже, могла обернуться забавным при­ключением. — Меня зовут Том.

Он протянул молодой незнакомке руку. Она сначала растерялась, но, помедлив, улыб­нулась и робко коснулась его ладони.

Оба они в тот момент даже не подозрева­ли, что коротким рукопожатием подписали Тому Шайрентону смертный приговор.

Община «родственников»

Третий день

Поздний вечер

Пригибаясь, федералы по очереди перебежа­ли от деревьев к изгороди. Пусто. Ни единого человека. Ни единого светящегося окна.

— Может, они пошли в кино? — предположил Молдер.

Скалли тяжело вздохнула: умеет же ее напарник выбрать время и место для шуточек

И вдруг Фокс уловил что-то:

— Ты слышишь? — спросил он Дэйну.

— А-а-аха, — отозвалась она. Воздух наполняло чуть слышное гудение голосов, похожее на звучание органа. Агенты двинулись на звук. Вот оно — большой са­рай, ангар-конюшня, на которую днем они почти не обратили внимания, хотя она стояла невдалеке от Главного дома общины. Во всю высоту стены зиял сейчас мерцающий крас­новатыми отблесками прямоугольный про­вал. И гудящая толпа «родственников» мед­ленно втягивалась внутрь.

Напарники переглянулись. И помчались вдоль забора к таинственному сараю. Теперь, когда они приблизились, стало заметно одно странное обстоятельство: с потолка сарая не­прерывно что-то капало — даже нет, словно влажные куски чего-то тягучего, белого ва­лились с потолка на голову людям в черном, но те, не реагируя, шли и шли внутрь, пока не вошел последний, и тогда створки сомкну­лись, отрезав от внешнего мира и мерное гу­дение, и пурпурный мерцающий свет...