Таинственный остров

Охапка — в данном случае травяной массив, который я мог взять двумя руками, прижав к груди. То есть, сами понимаете, что взрослый мужчина в рассвете сил (плагиат одного вертокрылого), берет много. Я собирал ее у ног, пока рвал, а потом относил к маленькой ложбине у какого-то дерева, незнакомого в темноте. Здесь я решил спать.

Одеялом у меня должны были стать ветки данного дерева. Оно было большое, но, видимо, неопытное и широко расположившее ветки у самой земли. Вот их я и себе взял в качестве имущественного налога. Вообще, это была полная профанация, ничего я не утеплял и от дождика не хоронился. Но я все же порвал, собрал и кое-как положил поверх себя, когда лег в свое импровизированного ложа.

Постель была мягкая, ветки к моему удивлению, почти грели. А вообще температура была в границах комфортной. Желудок, вволю нажаловавшись и набурчавшись, уже спал. И я потихоньку задремал, даже не обратив на красочное звездное небо, чужая, как задница у негра.

Глава 3

Костер

Под утро я все же изрядно замерз, так сказать, задубел. Холод неприятным диверсантом пролез между ветками, через ветровку и устроился на груди и в ногах. Повозившись и не согревшись, я в какой-то миг все же решил, что так будет нехорошо и надо вставать. Но сонный мозг двумя третями проголосовал спать и велел телу заткнуться и отдыхать, пока ему разрешают.

Налицо была, как вы понимаете, полнейшая дискриминация такого природного явления, как холод, и природа взбеленилась и поднапряглась. Чем позже было утро, тем больше крепчал пусть и не мороз, так холод. И даже солнце, кое-как поднявшись над морем, на первых порах не могло облагоразумить это распоясавшееся погодное явление.

Повозившись и покряхтев, я не выдержал и встал. Холодно же все-таки, черт побери! Моя нежная интеллигентная тушка явно не выдержала текущих испытаний, стала дрожать и молча вопить, нехорошо отдаваясь в мозг. Тот, тоже не выстояв под натиском телесных воплей, стал, в свою очередь, стенать и ныть.

Та еще была какофония. И ничего, что молчаливая, зато слышимая мне. Очень неприятно, между прочим.

От этого я стал бегать еще быстрее и даже стучать себя по груди и бокам руками, заставляя тело согреться быстрее.

Веселое было первое утро на острове. И лишь осознание того, что я попал в Точку Ноль и значительно омолодел, заставляло меня не предаваться пессимистичным воплям и метаться по пескам. Так, стоял почти на месте и деловито махал верхними конечностями.

Что же, — думал я, работая руками, — судьба или, другими словами бог, в которого я так и не верил, несмотря на чудодейственные последние явления виде переноса на остров Камского водохранилища (пусть будет пока так). Так пусть пока этот бог дал мне вторую жизнь и великолепный шанс заново начать свою судьбу другим на зависть. Радуйся, дурак, ты сумел выпасть из своей обоймы и можешь переместиться на новую линию этой своей судьбы.

Разве не об этом ты потихоньку мечтал в своих самых смелых думах? Не об этом ли рисовал в легких сказках компьютерных дрем?

Решено! Назло коварной судьбе-богу пройду этот квест приключений! И зажгу костер:

А клёны, рябины,

Кострами сгорая

Всю осень теплом,

И огнём наполняют.

Ха, может и не эти деревья, но тоже неплохо бы. Но как его зажечь? В этот судьбоносный момент я и почувствовал на груди какой-то чужеродный предмет, типа небольшой палочки. Гвоздик? Или… так нужная сейчас спичка? Я со стародавних времен, с тех пор, как прошло малолетство, спичками не баловался. Не курил, в электрическом быту ими не нуждался. Но в комбинезон время от времени с моего разрешения одевался младший брат, великорослый в эти уже годы верзила. Вот он курил, как паровоз, и всюду механически, на автомате, оставлял спички и недокуренные бычки, с чем я постоянно боролся. Окурок, положенный в отрывок бумаги, тоже найденный в одном из карманов, хотел попервой выбросить, но потом задумался.

Курить я, конечно не начну, слишком стар для привыкания к это гадости, но, может быть, как-то в хозяйстве пригодится? Ведь я в этом таинственном острове не только один, но еще и без ничего. Корзинка с мелочью грибов, нож, неподходящая одежда. Вот и все материальные возможности. А теперь вот последнее прости от брата.

При мысли от непутевого братца мне стало печально. Где он сейчас, не утонул в селе, как и все население? Или, может районная и областная администрации сумели произвести массовую эвакуацию? Ведь он же не беременная женщина, не беспомощный инвалид, крепкий мужик на излете лет. выпутается как-нибудь, еще и сам сможет кому-то помочь.

Если это не я был перенесен с куском изрядной территории. Фантастика? Может быть. А внезапный водный катаклизм разве не фантастика? Все познается в сравнении…

Помотал головой, выбрасывая ненужные мысли. Окурок в бумаге убрал поглубже в один из многочисленных карманов комбинезона. Потом вдумчиво и тщательно обыскал сначала комбинезон, а затем всю имеющую одежду. К старости лет мы почти сравнялись в комплекции, как и положено братьям и иногда, хотя и редко, позволяли себе поменяться рубашками, куртками, брюками. Я, кстати, эти коммунистические привычки не одобрял, поскольку потом одежда изрядно пахла табаком, но смирился, только иногда подкалывал брательника.

Может быть, и из-за этого брат по хомячьи время от времени еще припрятывал пару спичек. Назло так сказать. Сейчас я был бы совсем не против!

Короткий, но тщательный обыск оказался весьма удачным. В том же комбинезоне в одном из нагрудных карманов я пальцами что-то нашел, вытащил на свет белый и, о боже, это оказался спичечный коробок, а в нем целых две спички! И еще немного! Ура, я спасен! У меня снова есть огонь, а вместе с ним тепло, горячая пища, и защита от кого-нибудь!

Вместе с первой спичкой у меня есть целых три спички! Посмотрел их повнимательнее. Спички не были повреждены, не имели каких-то производственных недостатков. Целых четыре полноценных спички! Я — Крез! Я — миллиардер! Пепелац я, разумеется, не куплю, как в кинофильме «Кин-дза-дза», но материальных выгод еще как поимею!

Бережно спрятал спички в коробок, а его в самый глубокий и надежный карман. И понесся молодым козленком собирать топливо. Охапки сухих водорослей, хворост выше кромки берега, куда не добиралась вода, и ниже кромки, где она господствовала. Здесь тоже древесины было достаточно много, но была она так пропитана жидкостью, что даже жаркое солнце до конца его до конца не высушило.

Вначале я вообще не хотел возиться с этой гнилью, но практическая крестьянская хватка остановила меня. Не хотелось верить, а вдруг я здесь навсегда? Вдруг это все, на что меня облагодетельствовала судьба — фатум? Это кажется, что леса на образовавшемся острове много. Человечество и не такие огромные массивы уничтожало. Прибираемые же водой остатки древесины — это крохотный бонус за мое здесь существование.

Понукаемые такими мыслями, я быстро стал собирать бревна, доски, жерди на песок около будущего костра — окончательно сушить перед иссушающим огнем. Что-то было уже откровенное гнилье, что-то еще уцелело, а что-то уже откровенно обрадовало. Так, оттянув на себя длинную доску — она в конце концов все-таки сломалась — я вытащил короткую якорную цепь, вещь в привычной жизни сугубо не нужная, если только в чермет (цветмет), но здесь прошедшая как дар Божий. Я обалдело и радостно перебирал ее звенья, явно не новодел, видна ручная ковка. Но цепь настоящая, с массивными кольцами. Судя следам рубки, цепь не разорвало, ее целенаправленно рубили, чтобы освободить корабль от цепи? От кольца пристани в порту? Я уже не узнаю, да и честно говоря не хочется. Тем более, зная современную практику, цепь, наверняка, отлили уже вXXI веке, отчеканили ее для виду для туристов и для них же рубилом отделили какое-то, весьма небольшое звено.

Я посмотрел на след рубки и изменил вывод: рубили, скорее всего, топором. Или, с натяжкой, широким рубилом.

И хватит на этом размышлять. Положил якорную цепь с непонятным металлом, которую я так и не смог индифицировать немного в сторону, ближе к костру, к моей стоянке. Металл какой-то странный, похоже, сталь с какой-то кудрявой насадкой. Или бронза?