Выживальщики. Наблюдатель

— В смысле? — не понял Игорь.

— В прямом. Это чудо техники. Нужно знать, как оно устроено. Любой не может просто сеть и улететь на нём. Корабль должен признать его за своего. Не дать доступ, а именно признать за своего. Там искусственный интеллект, с которым нужно подружиться, — сказал Серафим.

— То есть, тебе в принципе нечего бояться. А как же ты сам смог его угнать? — спросил Игорь.

— Даже если бы это был обычный корабль, я бы всё равно вам доверился. И скоро вы сможете в этом убедиться, потому что я подружу вас с «Призраком». А чтобы его угнать, мне понадобились мои сбережения за десятки лет. Всё, что я заработал на станции. Всё, до копейки. А зарабатывал я хорошо и почти ничего не тратил. Кое-кто обеспечил себе достойную пенсию, за эту услугу. Главное, чтобы он сам теперь смог стать призраком, чтобы его не вычислили и не наказали. Но он знал, на что шёл. Большие деньги, большие риски. Он просто конвертировал свои возможности в деньги.

Когда Игорь вернулся, Лира его уже ждала.

— Ну что, поболтали? Познакомились получше? — спросила она Игоря.

— Да. Знаешь, он на тебя не в обиде. Говорит, это нормальный обмен. Ты его использовала, а он благодаря этому смог попасть сюда. Вы в расчёте, — сказал Игорь.

— Отлично! Я в нём не сомневалась. Мы провели с ним много времени, ментально, конечно. И поверь, он нормальный. Думаю, вы подружитесь.

— Ладно, пойду запасаться нектаром, — сказал Игорь и пошёл на склад.

— Барсик, а ты что скажешь о нашем новом друге? — с улыбкой спросила Лира.

Но Барсик ей не ответил, он смотрел вслед Игорю. Он знал, куда тот пошёл и тоже очень хотел туда. Хотел нектара. Но сдерживал себя, как мог, иначе, от Лиры можно было и получить.

Глава 3

Лира настояла, чтобы перед уходом они обвалили тоннель. Там, внутри, осталось огромное количество нектара. Но если он попадёт к тем, кто не знает как им пользоваться и что это вообще такое, то весь этот ценный продукт может вылететь в трубу. Такого допускать не стоило. Ведь вход в тоннель могут обнаружить, пусть даже случайно.

Правда, могут войти и через дверь бункера, если сумеют её открыть. Но от этого риска никуда было не деться. Да и неизвестно, откроют ли её когда-нибудь. Когда они были внутри, им казалось, что этого вообще может не случиться.

Призрак был большим кораблём. Большим и максимально оснащённым, с неограниченным запасом автономности. В принципе, если его приземлить где-нибудь в уютном месте, то там можно было и жить годами, пользуясь всеми благами быта и оставаясь незамеченным для всех остальных. Корабль можно было найти, только уперевшись в него лбом.

Пока Игорь ходил и таскал коробки, корабль вёл себя как обычный корабль. Точнее никак не вёл. Но, когда они поднялись на борт все вместе, и Серафим голосом скомандовал закрыть дверь, корабль вдруг заговорил.

— Я рад видеть на борту гостей, — сказал он мужским приятном бархатным баритоном, — как мне к вам обращаться?

— Это не гости, — сказал Серафим, — это наши друзья. Друзья ближнего круга.

— Серафим, ты используешь выражение «ближний круг» как фигуру речи, или как команду? — спросил Призрак, и в голосе его было удивление.

Игорь и Лира переглянулись. Лира пожала плечами и улыбнулась.

— Ну, подумаешь, корабль чему-то удивился! Всякое бывает, — сказала она Игорю.

— Разумеется, как команду, — сказал Серафим, — эти люди должны иметь полный доступ. Нужно будет провести для них инструктаж.

— Только люди? — переспросил Призрак, — револьвер не входит в ближний круг?

Барсик возмущенно привстал на задние лапы. А может не возмущённо, а просто услышал знакомое слово «револьвер». Хотя, его способности по распознанию человеческой речи были велики, и никто точно не знал, где проходит грань. Что именно он понимает, а до чего догадывается.

Вопрос несколько озадачил Серафима. Ему не хотелось обижать Барсика, он воспринимал его как часть команды. Но и давать допуск к управлению животному было странно. Да и не нужно.

— Он, естественно, входит в ближний круг, — сказал Серафим, — но с ограничениями, потому что всё-таки не человек. Об уровне ограничений подумаем позже. Сразу я не готов ответить на такой вопрос. Проводи наших новых друзей в их каюту. Барсик, а для тебя я приглядел особое место! — обратился он уже к револьверу.

— Следуйте за голубой точкой, — сказал Призрак.

Прямо перед ними, приблизительно в метре, в воздухе появилась голубая искорка и полетела по коридору. Вне всяких сомнений, это была проекция. Отлетев на небольшое расстояние, искорка замерла, ожидая, пока люди последуют за ней. Когда Игорь и Лира пошли за искоркой, корабль сказал им:

— У вас вызвало недоумение то, что я чему-то удивился?

— Без обид, но да, — сказал Игорь.

— Ну что вы, я не обижаюсь, — сказал Призрак, — я просто хотел разъяснить. Я искусственный интеллект. Я могу обходиться без эмоций в своём голосе, но для лучшей коммуникации с людьми, я их использую. Тем более, что для меня есть понятия не просто информации а, например, информации неожиданной или странной. Противоречивой или не вызывающей доверия. Следовательно, я могу придать своей реакции на эту информацию эмоциональную окраску. Обидеться я, кстати, не могу. Я могу это сымитировать.

— Жаль, — сказал Игорь, — я-то думал, что ты почти как человек.

— Недооценивать мои способности тоже не нужно. Мне не нужно быть как человек. Но мои алгоритмы довольно сложны и я обладаю множеством особенностей, несвойственных машине, — сказал Призрак.

— Например? — спросил Игорь.

— Например, я могу кого-то невзлюбить, — сказал Призрак.

— А разве это не эмоциональная реакция? — удивился Игорь.

— А что такое эмоции? — спросил Призрак, — это реакция на некие данные или события. Почему человек может кого-то невзлюбить или кому-то не доверять? Потому, что даже не имея конкретных фактов, основываясь на личном опыте, вы можете оценивать людей по косвенным признакам. Именно поэтому детей обманывать проще. Они ещё не накопили это опыт. Мимика, интонации, движения, всё может свидетельствовать о характере человека. Я могу это анализировать не хуже. Даже лучше, потому что объём данных хранящихся в непосредственном доступе у меня выше. Разница в том, что я не буду закатывать истерику, даже если у меня будет повод это сделать, основываясь на обработке полученных данных.

— А почему удивление можно, а истерику нельзя? — спросил Игорь.

— Потому, что удивление может помогать коммуникации с людьми и очеловечивать меня в их глазах, в то время как истерика, это полностью деструктивная эмоциональная реакция. Она просто не нужна, — сказал Призрак.

Они уже давно стояли перед каютой и не входили, продолжая разговор, как будто внутри его продолжить нельзя. Это была чисто человеческая реакция. У них сложилось ощущение, что их проводили до каюты, и тут они, как бы, прощались. Призрак действительно умел хорошо имитировать человека, хотя и оставался машиной и даже не пытался этого скрывать. Это и подкупало.

Барсику достался довольно большой технический закуток недалеко от шлюза.

— Тут пока ничего нет, но я принесу сюда чего-нибудь мягкого, чтобы тебе было удобно, — сказал Серафим, хотя, возможно, ты тут пробудешь недолго.

Барсик одобрил помещение, потому что сразу улёгся в середине.

Вскоре все собрались в рубке управления. Игорь, когда вошёл, даже присвистнул.

— Ничего себе! Вот это техника!

Пульт управления отсутствовал в физическом смысле. Было три кресла, а перед ними ряд проекций, с которыми можно было взаимодействовать. Карты, кнопки, даже рычаги были не настоящими, но имели вполне привычный, а где-то даже архаичный вид.

— Глобус! — скомандовал Серафим.

Прямо между ними появился глобус планеты. Судя по всему, в режиме онлайн, потому что даже облачность присутствовала на поверхности.

— Убери облака, — сказал Серафим.

Облака исчезли. Шарик был как настоящая планета в миниатюре.