Только твоя

Часть 30

Не знаю, как я добираюсь до дома. Добираюсь совершенно хладнокровно, прилежно останавливаясь у каждого пешеходного перехода, даже если там никого нет.

Я не реву, не злюсь, не бьюсь в истерике.

Я боюсь своего спокойствия. Потому что знаю, что за ним последует. Долгая, изнуряющая, вытягивающая все жизненные соки депрессия. Когда ты не хочешь жить, не понимаешь, для чего тебе просыпаться по утрам. Я уже проходила через подобное и по иронии судьбы с ним же. Тогда мне казалось, что сильнее боли этого предательства быть просто не может, но я ошиблась.

Перед глазами стоит картина, как он лежит в ее постели. Его размеренное дыхание, расслабленное лицо.

Я торговалась с глупым подсознанием, убеждая саму себя, что это кто-то другой. Конечно, это был он. Я поняла это с первой секунды.

На его плече был шрам… Шрам от раны, которую когда-то зашивала я. Он как печать, уникальная роспись на теле.

Тело мелко дрожит, к горлу подкатывает спазм надвигающейся тошноты.

Еще сегодня утром мы занимались любовью, строили планы, он смотрел на меня таким влюбленным взглядом. Таким…

Разве может такой взгляд лгать?

Выходит, может, и еще как.

Обессиленно выбираюсь из машины, не чувствуя ног бреду к дому.

Я не понимаю, что мне делать, как быть, я лишена точки опоры. Понимаю лишь то, что не хочу его видеть, не хочу слышать слов оправданий. Сейчас или вообще – не знаю…

Нужно куда-то уехать, скрыться. Нужно остаться наедине с самой собой и подумать. Нужна холодная голова. Сейчас, на эмоциях, не получится мыслить здраво.

Я даже не собираю вещи – на это у меня нет ни физических, ни моральных сил. Беру блокнот для записей со стола в гостиной и пишу короткое:

"Мне нужно побыть одной некоторое время. Пожалуйста, не ищи меня"

Ком в груди становится такой невероятной давящей силы, что нечем дышать. Я хочу вырвать его, освободиться. Хочу кричать словно раненый зверь... но почему-то хладнокровно молчу.

В двери шуршит ключ, и я вздрагиваю, испытывая страх.

Я не желаю видеть его сейчас. Не смогу! Нет моральных сил слушать извинения, объяснения и особенно это банальное "это не то, о чем ты подумала". Я видела все собственными глазами, разве можно это хоть как-то оправдать?

Но в гостиную входит не Дамиан. Артемий.

Даже не хочу знать, откуда у него снова ключ и что этот человек здесь забыл. Я просто хочу уехать отсюда.

– Привет, давно не виделись, – захлопывает за собой дверь и прямо в обуви проходит в комнату.

Еще вчера бы меня возмутило это до глубины души, а теперь безразлично. Только что по моему сердцу прошлись грязными ботинками, не все ли равно, что будет с ковром?

– Я уже ухожу. Будь как дома.

– Ой, брось, я знаю, что ты меня не слишком уж любишь, но не уделить брату любимого даже пару минут? Предложила бы хоть чай.

Странно, но я ощущаю от него характерный "аромат" весело проведенного дня где-нибудь в шумном баре. Странно потому, что казалось, что все мои мысли, чувства и рецепторы на всю жизнь встали на паузу.

Пытаюсь пройти мимо него, но он резко преграждает мне путь, раскинув широко руки и блокировав тем самым выход:

– Не-не-не, не так быстро. Прекрати ты вечно убегать.

Я поднимаю на него пустой давящий взгляд, и парень напротив как будто бы немного приходит в себя.

– А, ты походу все узнала, да? Хреново.

Не хочу бороться. Обессиленно опускаюсь на край софы и устало провожу ладонями по лицу. И молчу.

Артемий садится рядом.

– Да брось, уверен, там ничего серьезного. Так, на разок. Ты же явно круче нее. Кстати, у меня день рождения сегодня, не хочешь поздравить?

– Это произошло впервые? – голос надтреснутый, сухой. – За все эти дни, что ты там живешь. У них что-то было?

– Слушай, ну я свечку не держал, – и только хочу выдохнуть, он добавляет: – Но думаю да, было.

С Алисой нужно посидеть. Алису нужно отвезти в поликлинику. Алиса, Алиса… Прикрывался дочерью, как последний трус.

Зачем ему была нужна я? Для чего, если все он получал там?

– Говорю тебе – забей, ну! Другого найдешь, нормального. Он же тебя бросал уже раньше, неудивительно, что кинул и сейчас. Тоже мне – новость. Не стоит так убиваться, – и словно между прочим придвигается ближе. Я чувствую, как он расходится, как из него буквально плещет поток внезапных спровоцированных выпитым откровений, которых я не ждала и не просила. Он почему-то решил, что теперь мы – союзники. – Дамиан – волк в овечьей шкуре. Якобы чертов Робин Гуд, который кидается на бескорыстную помощь каждому страждущему. А он спросил кого-то, нужна ли она им вообще? Эта его сраная непрошеная помощь? Может, те люди хотели подохнуть от очередного отходяка! Это был их собственный выбор! Он запорол реальный бизнес, рабочую схему. Из-за него я теперь в этой заднице. По уши в долгах и дерьме. Только из-за него! Если бы он не совал нос туда, куда его не просят, вы бы вообще тогда не расстались, мне это нахрен было бы не нужно, но другого рычага давления на него просто не было. Только ты.

Смысл сказанного им доходит далеко не сразу. Я слушала его вполуха, утопая в своих мыслях, но его последняя фраза… Она будто бы рывком возвращает меня в реальность.

Медленно оборачиваюсь на него. Не скрывая шока смотрю в злые темные глаза.

– Так это был ты? Это твой "бизнес" вычислил тогда Дамиан?

Я более чем уверена, что он ответит: "Что ты имеешь в виду? О чем ты? Какой еще бизнес? Не понимаю, о чем речь". И прочее, чтобы снять с себя всяческие подозрения.

Я уверена, что он будет трусливо врать, выкручиваться, придумывая на ходу себе правдоподобное оправдание.

Но он смотрит мне в глаза прямо и открыто. Может быть даже слегка заносчиво.

– Мой.

Он ничуть не смущен, не сбит с толку. Он как будто бы даже гордится своим прошлым.

И тут я думаю, что что-то не сходится. Хмурюсь, вспоминая детали разговора трехлетней давности.

– Подожди, но ведь те угрозы… Дамиан говорил, что тебе угрожали, даже избили как-то…

Он запрокидывает голову и громко смеется, почти до слез.

– Ты же вроде не совсем дура, ну. Никто на меня не нападал. Так, ширма для устрашения, что враг настроен решительно. Буу, – строит "страшную" рожу, не прекращая хохотать.

Я подскакиваю с дивана и на голом инстинкте отбегаю в самый дальний угол комнаты. Как убегают не думая от своры диких собак или обдолбанного идиота показавшегося из подворотни.

– Да ты чего, боишься меня, что ли? – искренне удивляется он. – Брось, благодаря моему братцу, это все давно в прошлом. Это он планомерно топил меня, лишая клиентов и загоняя в баснословные долги. Ты даже представить не можешь, от какой партии мне пришлось избавиться, чтобы меня вдруг не вычислили. Мелкий ублюдок! А вообще смешно – жил в соседнем квартале с тем, с кем так упоительно боролся, – ухмыляется. – Жрал из одной тарелки в гостях у папочки и, о, боги! – в нас течет одна и та же кровь! Я каждый раз был готов заржать, когда видел его хмурую рожу.

– Ты преступник, ты знаешь это? – я не кричу, нет, я настолько ошарашена событиями этого бесконечно долгого дня, что на подобные эмоции уже просто нет сил. Но я растеряна, настолько, что просто не понимаю, как реагировать на его признание. – Тебя должны посадить за то, что ты делал!

– Не пойман – не вор. Я хорошо умею заметать следы. Правда, отец все-таки узнал обо всем и выпнул меня из страны, пообещав оставить без наследства, ведь в нашей семье появилась еще одна паршивая овца. А будущему сенатору не пристало иметь позорящих его светлое имя сыновей.