Любаша

Хильда рассказала их историю знакомства.

— Я должен сообщить о ней, — поморщился. — И не проси…

— А я не прошу, — пожала она плечами, выходя.

Побежал за ней, уговаривая отложить визит, обещая лично поехать и помочь, но чуть позже. Кормилица была непреклонна. На звук нашей ругани вышла… женщина. Чтоб ее твари пожрали, как не вовремя!

— Хильда!!! — рявкнул в отчаянии. — Хватит глупить!!! Кто будет мне готовить?! Эти курицы? — махнул в окно. — Так мне потом в клетке спать, чтобы ни одна из них не запрыгнула в постель!! Или таскать полуобморочных идиоток, переоценивших свои чары и любовные зелья?!

— Справишься, — спокойно ответила.

Подошла к … женщине, обняла, попрощалась. Эта…женщина, выглядела ошарашенной и напуганной. Тоже мне, актриса. Потом разберусь.

— Хильда!!!

— Имею право. А готовить любая баба сможет. Вот, далеко ходить не надо. Люба справится и в постель к тебе прыгать не горит, не сомневайся, — усмехнулась и ушла, громко хлопнув дверью.

Кинул взгляд на эту… Любу. И пошел провожать кормилицу, скрипя зубами.

***

Хильда разбудила и попросила выйти в коридор, когда услышу ругань. Увиденное повергло в шок. Она, сунув письмо мне в руки, обняла на прощание и свалила в закат. Сегодня милая и понимающая тетка превратилась в твердый булыжник, забивший гвоздь отчаяния в голову огромного двухметрового мужика.

Хлопнула дверь. Сунула письмо за пазуху и пошла есть, пока не вышвырнули из дома. Умылась, мечтая о ванне, жаль не придется теперь. Как же я ошибаюсь в людях… Раз за разом.

Идея предложить пошив женского белья уже казалась смешной и не нужной. Когда доела, ввалился злой Мюррей. Отрезала ему пирога, достала посуду, не забыв прихватить полотенчико, и поставила все вместе с горячим взваром.

— Прежде чем вы начнете орать, хочу кое-что рассказать.

Он раздувал ноздри и молчал — зеленый свет. Озвучила мысль, что хитрая тетка не зря ночью издевалась надо мной. Она фактически показала все, что есть и рассказала, как этим пользоваться.

— Есть ли возможность вернуть меня обратно? — тихо спросила в конце монолога, рассматривая стену.

— Нет.

Закрыла глаза, дернувшись. Я знала ответ, но надеялась на чудо. Заставила себя расправить плечи и взглянуть прямо.

Хозяин дома пребывал в бешенстве, часто дыша, закипая от бурлящих чувств. Глаза цвета грозового неба метали молнии. Темные, коротко стриженые волосы с едва заметной проседью, иглами топорщились в разны стороны вторя плохому настроению владельца. Короткие усы, плавно переходящие в бороду. Фу. Терпеть не могу волосатых. Сколько ему? Сорок? Пятьдесят? Хотя, какая разница.

Тяжелый человек.

— Какие у меня перспективы? — тоже умею так смотреть.

Нечего на меня спускать свое плохое настроение. Он встал, сделал два шага… и грохнул кулаки на магическую плиту от чего артефакт управления раскололся пополам. Досадливо стряхнул осколки на пол и поправил рукава. Запрокинул голову, рассматривая потолок, и резко обернулся.

Ждала, внутренне готовая бежать в лес.

— Поживешь здесь, — выдавил через себя. — Я должен сообщить о тебе… Но пока повременю. Раз она так хотела… Двери открыты, даже коня дам. Сбежишь — сделаешь одолжение, — я сжала зубы. — Любой проступок — свяжу и выкину в столицу, пусть разбираются. Может ты тварь какая в человеческом облике.

Я окаменела, обещая отомстить. Засунув гордость глубоко, пришлось спросить:

— Как к вам обращаться? Можно ли выходить из дома? Где брать припасы? Куда можно заходить? И мне нужна одежда. Хильда дала только этот комплект.

Джонатан скривился, отрывисто ответил и вылетел. Выдохнула, откинувшись за спинку. По щекам текли слезы. Старалась не всхлипывать шумно. Ничего, прорвусь. Обживусь немного и уйду.

Джонатан сказал, что теперь я — старшая дочь сестры Хильды. Приехала аккурат в момент нападения тварей. Сопровождающих сожрали, вещи сгорели. Приехала просить, чтобы разрешили переехать к ним. Поэтому Хильда и уехала — забирать остальных. Сидеть тихо, отвечать коротко. Придет лекарь Велдон объяснит подробнее.

Посмотрела на печь, скривившись.

Кто мне, городскому жителю, расскажет, как ей пользоваться?

***

После ухода Мюррея вежливая улыбка вздохнула и собрала цветастый подол дружелюбия, скатав в трубочку до следующего раза. Достала письмо Хильды. Прочитала и сложила обратно.

— Вот, Люба, второй шанс. Держи и распишись, да не обосрись от привалившего счастья, — поздравила сама себя.

Закрыв глаза, опустилась на дно купальни. Горячая вода творит чудеса, смывая вместе с грязью горести и печали, если человек готов отпустить наносное. Держалась внизу, пока легкие не начали гореть. Стремительно вынырнула, взмахивая руками и делая хриплый судорожный вдох. А затем еще и еще.

«Раз не готова тонуть, нечего помирать! Встала и пошла делать!» — часто говорила бабушка.

Порой казалось, что она не судья, а генерал в отставке. Даже мать ее побаивалась, хотя никогда не признавалась.

— Я найду свое место, ба, — пообещала потолку. — Только и ты, пожалуйста, живи там.

До водных процедур предусмотрительно сходила и выбрала несколько комплектов вещей, сложив на полках небольшого шкафа в комнате Хильды. Хоть она и советовала занять выгодную территорию в гостевых покоях, обосновалась в ее комнате. Отсутствие каких-либо личных вещей наводило на мысль, что женщина заранее знала мое решение.

Пространство утопало в ярких лучах, щедро проходящих сквозь два больших окна напротив входа. Бревенчатые стены обшиты светлыми деревянными панелями. Бежевая кровать с резным изголовьем и растительным орнаментом на ножках. Уютное кресло с аккуратно сложенным пледом и подушкой, украшенной красными цветами, такими же, как на занавесках песочного цвета около окна. Двустворчатый шкаф, комод на три ящика с пустыми шкатулками, две свободные открытые полки на стене для безделушек, покрытый светлой скатертью стол и стул около одного из окон. Камин, напротив кровати, затейливо выложенный камнем. Два ковра. Современные удобства: небольшая купальня с удобными ручками по всему периметру, пара корзин, полочки с мыльными принадлежностями, квадратное зеркало над каменной раковиной.

Это комната для дорого человека, а не для кухарки.

Сплела косу из влажных волос. Одела светлую свободную рубашку и многослойную юбку. Верхний ярус винного цвета, поверх темного нижнего. Ноги обула в те же сандалии. Комната Хильды была привлекательна близким расположением к кухне и приличной удаленности от покоев Мюррея.

Повторный осмотр дома и придомовой территории занял не много времени. Щедро набитые кладовые давали фору на пару месяцев. Под потолком висели различные пучки засушенных трав неизвестного назначения.

Нужна бумага и писчие принадлежности, чтобы подписать все. Пухлый сборник сказаний о богах этого мира в комнате Хильды развеял страхи относительно способностей к чтению. Подозреваю, что письму придется учится.

В кладовой взяла тряпки, ведро, налила воды и пошла отрабатывать свое содержание. Задорный голос оторвал от надраивания полов:

— Мммм… Милая девушка, позвольте предложить вашим нежным ручкам превосходный крем. Больно представить, во что они превратятся через пару недель.

На пороге комнаты стоял долговязый парень с широкой улыбкой. Пшеничные волосы собраны в косу, темно-зеленые глаза блестят озорством, длинные музыкальные пальцы с узкими кистями, свойственные скорее девушкам, нежели мужчинам. Рубаха, коричневый жилет, штаны из темной плотной ткани, заправленные в высокие кожаные сапоги.

Облепленные комьями грязи.

Нагнула голову в бок, узрев путь незнакомца, и улыбнулась, стараясь не скалиться. Он поднял брови, обернулся и выдал:

— Оу! — сложив губы трубочкой. — Я — Велдон, а ты — Люба. Предлагаю простить за оплошность, впредь буду…гм… сообразительнее! — просиял парень. — Я очень полезный. Точно, точно! — покивал головой. — А еще лекарь! Джонатан будет не рад, если задушишь этой тряпкой в день знакомства.