Страница 56 из 60
Палисадники перед входом в дома огораживались высокими оградами с колючей проволокой поверху. Пробиться через такие можно только с помощью автогена. Именно автогеном взрезали как минимум одну ограду в поле зрения. Уличные фонари тоже защищались стальными решетками, хотя ни один из них не горел. Даже самая прочная решетка не защитит от дробовика.
Все более или менее ровные поверхности были покрыты граффити. Кажется, это сейчас называется уличным искусством. Я-то считал, искусство созидает красоту. Эти надписи обозначали границы территории – примерно так же, как помечают деревья или столбы собаки. Мне приходилось видеть красивые примеры неформального искусства, но тут такими и не пахло. Где-то ухал включенный на полную громкость сабвуфер, и эхо разносилось по всему кварталу, из-за чего снег, казалось, утрамбовывался еще плотнее.
В поле зрения не было заметно ни души. Ни единой. Даже с учетом позднего часа – для Чикаго это редкость.
Фитц огляделся по сторонам и, похоже, пришел к тем же заключениям, что и я при первом моем посещении этих мест: явное запустение, похожие на блокпосты дома, незаконно громкая музыка, которую никто даже не пытается прекратить…
– Это чужая территория, – заявил он, резко останавливаясь. – Я один и без оружия. Я туда не пойду.
– Повелители Зла, – сказал я. – Или они заправляли здесь несколько лет назад. Банда у них крепкая, серьезная, так что, думаю, они все еще здесь.
– Тем более не пойду, – сообщил Фитц.
– Давай же, Фитц. Не такие они и страшные. Для банды, я имею в виду. Если они кого-то и убивают, у них почти всегда есть на то веские причины. И они поддерживают на этой улице мир – по крайней мере, если ты не слишком запаздываешь с платежами.
– Угу. Тошнит от такого мира.
Я пожал плечами, хотя он этого и не видел.
– Полиция если и приезжает сюда по вызову, то лишь после того, как все произошло. Поэтому по поводу неприятностей здешним жителям проще и спокойнее обращаться к члену банды, нежели к полицейскому.
– Вы что, поклонник банды?
– Нет. Вовсе нет. Банды опасны. Они правят, опираясь на грубую силу и страх. Но они, по крайней мере, не прикидываются никем другим.
Фитц поморщился, покосившись на свои пустые руки.
– Пожалуй, – пробормотал он, – не мне здесь бросать камни.
– А если бы и бросил, ничего бы не разбил, – заметил я. – Пойми, парень, от тебя мертвого мне никакой пользы. Мы не пойдем вглубь квартала. Первый дом справа. Если ты просто дойдешь до калитки, ты не пересечешь ничьей границы.
Фитц нахмурился:
– Тот, с железными ставнями?
– Угу. Помнишь, что нужно сказать?
– Да, я помню сценарий, – угрюмо буркнул Фитц. – Давайте уже с этим покончим.
– В дверь стучать я не могу.
Он насупился еще сильнее и шагнул вперед.
Крыльцо, к которому он подошел, принадлежало дому, в котором раньше размещались четыре небольших заведения. Клиника, адвокатская контора, продуктовая лавка. Все давным-давно закрылись и зияли теперь выбитыми дверьми и окнами. Остался лишь четвертый владелец. На прикрывавших дверь стальных жалюзи красовалось единственное изображение, которое я назвал бы произведением искусства: большой, почти в натуральную величину, портрет довольно приземистого ангела в перепачканной, изорванной у подола тоге. Его всклокоченная шевелюра не могла скрыть намечающуюся лысину. В одной руке ангел держал пончик, в другой – нацеленный на зрителя обрез.
– Ха! – заметил я. – Надо же какие новшества!
Фитц с опаской косился на изображение:
– Так что это за место?
– Детективное агентство, – объяснил я. – Бюро расследований «Бродячий ангел».
– Оно вроде как закрыто, – заметил Фитц.
– У Ника нет денег на отдельную квартиру, – сказал я. – Он спит здесь. Иногда выпивает. Может, тебе придется постучать погромче.
Фитц еще раз оглянулся на соседние дома, потом на дверь:
– Угу. Круто.
Он постучал по жалюзи.
Ничего не произошло.
Он постучал еще, громче и дольше. С тем же результатом.
– Как следует, парень.
Он свирепо оглянулся в мою сторону, но принялся равномерно, изо всех сил барабанить по рольставню.
Минут через пять из маленького, почти незаметного динамика рядом с дверью послышался щелчок.
– Чего еще? – произнес севший от очевидного злоупотребления алкоголем голос.
– Эм… – замялся Фитц. – Скажите, вы Ник Крисчен?
– А кому он вдруг понадобился?
– Меня зовут Фитц, – представился мой спутник. Голос его звучал выше обыкновенного, из-за чего говоривший казался на несколько лет моложе. – Гарри Дрезден сказал, что я могу, если что, обратиться к вам.
Последовало долгое молчание.
– Дрездена больше нет, – наконец тяжело произнес голос Ника.
– Поэтому я и здесь, – ответил Фитц. – Мне больше некуда идти.
– Черт! – раздраженно проворчал Ник. – Это он велел тебе так сказать, да?
Фитц выглядел слегка озадаченным:
– Ну… вообще-то, да.
– Стар я стал для таких фокусов, – буркнул Ник.
Несколько раз щелкнул замок, и рольставень с громким протяжным скрежетом уполз вверх.
Ник Крисчен мало изменился со времени нашей последней встречи. Роста он невысокого, с брюшком, лет ему сильно за пятьдесят, но внимательный, живой взгляд темных глаз, кажется, схватывает абсолютно все. Лысина его, правда, заметно увеличилась. И пузо. Он щеголял в боксерских шортах и белой майке; в правой руке он держал бейсбольную биту. Ежась от холода, Ник свирепо оглядел Фитца:
– Ладно, парень. Заходи, не стой на морозе. И держи руки на виду, если не хочешь, чтобы я тебе мозги вышиб.
Держа руки ладонями вперед перед собой, Фитц вошел. Я шагнул за ним. У дома, конечно, имелся порог, но чертовски слабый – не стена, а так, тюлевая занавеска. Должно быть, это из-за совмещения работы с домашним бытом, решил я. Преодоление его не потребовало с моей стороны особых усилий.
– Вот так, – кивнул Ник. – Опусти жалюзи и запри дверь. На все замки.
Пару секунд Фитц подозрительно косился на Ника. Суровый опыт жизни на улице явно не советовал ему оставаться взаперти в странном доме со странным стариканом.
– Все в порядке, Фитц, – заверил я его. – Он может вышвырнуть тебя за дверь, если ты доставишь ему неприятности, но никакого вреда тебе не причинит.
Фитц снова сердито покосился в мою сторону, но все же повернулся и послушно выполнил все инструкции.
Мы стояли в конторе, состоявшей из одной-единственной комнаты. Комната эта напоминала… Черт возьми, она почти в точности напоминала мою, хотя до сих пор мне и в голову не приходило их сравнивать. Старые шкафчики с картотеками, кофеварка, стол и пара стульев, которые приходилось сдвигать в самый угол, чтобы освободить место для старой алюминиевой раскладушки. У Ника также имелись компьютер и телевизор, чего никогда не было в моем офисе. Ник не был чародеем – просто старым сыщиком с набором стальных принципов и самоназначенным мандатом помогать людям находить их пропавших детей.
Еще на стене висело семь фотографий размером восемь на десять – дети в возрасте от шести до тринадцати лет. Висевшие слева изрядно выцвели; прически и одежда на них казались старомодными.
Ник обошел свой стол, уселся, достал из верхнего ящика бутылку водки и сделал большой глоток. Потом завинтил крышку, убрал бутылку обратно и настороженно посмотрел на Фитца:
– Я не лезу в дела, которые ведет Дрезден. Они мне не по зубам, и я это знаю.
– Всякие волшебные штуки, – сказал Фитц.
Ник поежился и скосил взгляд на верхний ящик стола:
– Угу. Именно они. Так что, если ты явился ко мне с этим, тебе не повезло.
– Нет, – мотнул головой Фитц. – Это касается банд. Дрезден говорил, вы много про них знаете.
Ник пожал плечами:
– Ну, есть немного.
– Одного моего знакомого похитили, – продолжал Фитц. – Вот описание типа, который, как мы думаем, это сделал.
Фитц выложил то, что мне запомнилось о громиле, вломившемся в дом Морти.