Страница 55 из 60
Господи, как красив мой город!
Чикаго. Безумный, жестокий, порочный, дышащий жизнью, артистичный, благородный, жесткий, великолепный. Полный жажды наживы, надежды, ненависти, страсти, волнения, боли и счастья. Воздух поет от криков и смеха, автомобильных гудков и сердитых возгласов, музыки и выстрелов. Это невозможный город, вечно воюющий сам с собой, в котором прекрасное и ужасное смешиваются, чтобы породить что-то другое, ужасное и прекрасное, но ни на что не похожее.
Всю свою взрослую жизнь я провел здесь. Сражался и истекал кровью, чтобы защитить его жителей от угрозы, которую те считали исключительно плодом воображения.
А теперь – из-за того, что я совершил, – город сошел с ума. Фоморы, «водолазки»… Взбунтовавшиеся призраки-уроды. Сбившиеся перепуганными стадами члены сверхъестественного сообщества.
Я не желал, что так случилось, но это не имело значения. Это я сделал выбор.
Значит, все это лежало на моей совести.
Я смотрел вниз, на черный покой реки. Никто, понял я, не мешает мне прыгнуть туда, вниз. Водяной поток разрушает сверхъестественные энергии, рассеивает их.
А я состоял сейчас исключительно из энергии.
Черная, негромко шепчущая вода могла смыть все.
Стикс. Лета. Забвение.
Моя ученица ранена в самую душу и озлоблена. Мои друзья ведут войну, терзающую их души и умы. Единственный, кто, как я не сомневался, мог бы мне помочь, похищен, и я мало что могу с этим поделать. Адские погремушки, да я едва нашел кого-то, кто хотя бы может со мной говорить.
Что я вообще могу?
Что можно сделать, чтобы помочь тем, кого ты так подвел? Как все исправить? Чем искупить все зло, которого ты вовсе не желал?
Я даже не заметил, как упал на колени. Воспоминания, вызванные моими размышлениями, захлестывали меня с головой, почти такие же острые и реальные, как сама жизнь. Эти воспоминания тянули за собой другие, нарастая, как горный обвал. Моя жизнь с Чикаго накрыла меня, сокрушала, плющила меня до слез.
А потом все стихло.
Это далось мне нелегко. Громадная, медленная инерция противилась моим мыслям. И все же я поднялся на ноги.
Я отвернулся от реки.
Город не сводился к стали, бетону и стеклу. Как не сводился к гостиницам, офисным зданиям и барам, библиотекам и концертным залам. К моим машине и полуподвальной квартире.
Это был дом.
Мой дом.
Милый дом, Чикаго.
Люди, что жили здесь, были моей семьей. Им угрожала опасность, отчасти и по моей вине. Что ж, значит, все становилось предельно просто.
Плевать, что я мертв. Плевать, что от меня осталась буквальная тень настоящего меня. И плевать, что мой убийца все еще разгуливает по городу, не говоря уже о туманных пророчествах капитана Мёрфи.
Моя работа осталась прежней. Когда в городе выходят на охоту демоны и прочие порождения ночи, я – тот, кто с этим разбирается.
– Пора за дело, – прошептал я сам себе.
А потом сжал руки в кулаки, выпрямился и исчез.
Я опоздал на встречу с Фитцем минут на десять, но он все еще ждал, шатаясь вдоль витрины ближнего магазина; невинности в нем было не больше, чем у единственного ребенка, стоящего рядом со свежевымытым пятном. На плече у него висела здоровенная, явно пустая спортивная сумка. С таким же успехом он мог бы щеголять в черной маске с пришпиленным к сумке долларовым значком.
Я возник рядом с ним.
– Какой спокойный у тебя вид, – заметил я. – Бьюсь об заклад, любой коп, что случится здесь, попросил бы тебя поучить его самообладанию.
Фитц дернулся, явно подавив стремление пуститься наутек. Потом повернулся и сплюнул на землю.
– Ты опоздал, Харви.
– Забыл часы завести, – пояснил я.
– А я уж думал, это у меня утром крыша съехала. – Фитц огляделся по сторонам. – Эх, если бы все было так просто.
– А кому сейчас легко? – поддакнул я.
– Значит, ты все-таки есть?
– Есть.
Фитц кивнул:
– Ты говорил, что поможешь. Ты это серьезно?
– Да, – подтвердил я.
Порыв ветра сбил его кучерявую рыжую шевелюру набок. В сочетании с кривоватой ухмылкой это идеально ложилось в образ.
– Отлично. Тогда помогай.
– Ладно, – сказал я. – Поверни налево и иди в ту сторону.
Фитц упер руку в бок:
– Ты же собирался помочь мне с пушками.
– Я этого не говорил, – возразил я. – Тебе нужна помощь, парень, а не железки. Ружья тебе не помогут. – Я подождал, пока он откроет рот, и только тогда перебил его: – Кроме того. Если не будешь меня слушаться, мне придется шепнуть Мёрфи, где прячетесь вы с корешами.
– Ох! – поперхнулся он. – Да ты… ты… сукин сын!
– Прошу прощения?
– Иди в задницу.
– Тебе нужна помощь. Я могу помочь. Но бесплатных завтраков не будет, парень, – произнес я ровным, бесстрастным голосом. – Да ты и сам это понимаешь.
– Поцелуй меня в задницу! – огрызнулся он, поворачиваясь, чтобы уходить.
– Валяй, иди, – сказал я. – Если хочешь лишиться последнего шанса выдернуть свою команду из-под лысого.
Он застыл как вкопанный.
– Куда ты подашься? Обратно к лысому? Он убьет тебя за то, что вернулся без оружия. А потом дом захватят Мёрфи со своей командой и Леди-Оборванка. Лысый, скорее всего, слиняет, кинув твоих корешей, после чего проделает все то же самое с какой-нибудь другой детской шайкой.
Фитц повернул голову в мою сторону. Взгляд его горел ненавистью, но он слушал.
– Подумай, парень. Совсем не обязательно заканчивать все так. Поработай со мной, и все будет замечательно.
Ясное дело, я врал. Меньше всего мне хотелось выкладывать Мёрфи такую мишень, тем более при ее нынешних настроениях. И ведь я действительно хотел помочь этому мальчишке – но мне в свое время пришлось побывать в его шкуре. В спасителя на белом коне он бы не поверил. В его мире никто не дает никому ничего задаром – кроме разве что боли. Лучшее, на что можно надеяться, – это обмен, да и то чаще всего тебя надуют. Мне же нужна была его помощь. И получить ее я мог, подбросив какую-нибудь знакомую ему проблему.
– Я не чудовище, Фитц. Честно говоря, мне нет дела до тебя и твоих корешей или до того, что с вами случится. Но я полагаю, ты мог бы помочь мне, а в обмен на твою помощь я готов помочь тебе.
Юнец поморщился и низко опустил голову:
– Выбора особого у меня нет.
– Выбор есть всегда, – спокойно ответил я. – Но у тебя он сейчас довольно ограничен. Так ты в игре?
– Ладно, – буркнул Фитц. – Идет. Попробую.
– Отлично. Тогда поворачивай налево и иди туда. Нам нужно кое-что обсудить.
Он сунул руки в карманы и понуро двинулся в указанном направлении.
– Я даже не знаю, кто ты, черт подери, такой!
– Меня зовут Гарри Дрезден, – представился я.
Фитц споткнулся.
– Мать честнáя! – выпалил он. – Это… тот самый Гарри Дрезден? Который чародей?
– Первый и единственный.
Он пришел в себя, тряхнул головой и зашагал дальше.
– Я слышал, вас убили.
– Ну… вообще-то, да, – согласился я. – Но я отношусь к этому спокойно.
– Еще говорят, вы псих.
– Что, правда?
Фитц кивнул:
– А еще… – Он нахмурился. Я буквально видел, как вращаются у него в голове шестеренки. – Еще говорят, вы помогаете людям.
– И что?
– Так что из этого правда?
– Что-то одно точно правда, Фитц, – сказал я. – Ты ведь знаешь, болтовня недорого стоит. Есть только один способ узнать правду.
Фитц склонил голову набок, потом кивнул:
– Ладно. Хорошо. Куда мы идем?
– В гости к старому другу.
Мы свернули на улицу, идущую вдоль северной границы Саутсайда. Я бы не назвал этот квартал трущобным, – в конце концов, трущобы, как правило, полны жизни. Есть в Чикаго места безумно красивые, есть и такие, по которым словно прошелся апокалипсис. Этот квартал при виде приближающегося апокалипсиса только сплюнул бы и задрал нос выше. На сколько хватало глаз, не было видно ни одного остекленного окна – лишь глухие ставни, чаще всего защищенные железными решетками. Или зияющие проемы.