Последствие

— Не останавливайся! — приказала я ему.

Он поднял голову, на его красивом лице появилась полуулыбка.

— Никогда, — пообещал он, проникая глубже, достигая того места, где я нуждалась в нем больше всего. Моя голова откинулась назад, мои глаза, трепеща, закрылись. — Чертовски красиво, — пробормотал он. — И ты вся моя.

Это было все, что потребовалось, чтобы подтолкнуть меня к краю. Все внутри меня сразу напряглось, выстреливая фейерверком за моими закрытыми веками. Он заглушил мои крики поцелуем, прижимая мое тело к себе и увеличивая удовольствие невозможными способами.

Когда я спустилась обратно на землю, он все еще неторопливо двигался, вытягивая из моего тела все ощущения до последней капли. Он навис надо мной, обхватив своими сильными руками, наблюдая за мной.

Я улыбнулась ему.

— Это было потрясающе.

— Потому что ты наконец-то там, где тебе самое место, Шестерка. Это приятно, потому что так всегда и должно было быть. — Он запечатлел еще один долгий поцелуй на моих губах, прежде чем встать и исчезнуть в ванной, чтобы привести себя в порядок.

Я осталась на диване, не двигаясь. Мои мысли уже снова мчались вскачь. Он имел в виду с ним? Или в братве?

Воспоминание о том, что произошло сегодня днем, вторглось в мой разум. Какой секрет Сойер скрывал от меня? Почему начальство не наказало его? Или не убило его?

Почему я не могла сказать «нет» этому мужчине, который хранил от меня так много секретов?

Ответы были слишком ужасающими, чтобы их можно было принять.

Я закрыла лицо руками и решила, что завтра у меня получится лучше. Я бы держалась на расстоянии. Я могла бы научиться говорить Сойеру «нет» — по крайней мере, до тех пор, пока он не выдаст свои секреты. И я бы дала Паханам то, что им было нужно, чтобы Джульетта, Фрэнки и я могли снова исчезнуть.

На этот раз навсегда. Но пойдет ли Сойер с нами? На данный момент ответить на этот вопрос было невозможно.

Может быть, завтра я смогу, наконец, разобраться в своих чувствах к нему и выяснить, что это было. Может быть…

Глава 10

Сойер

Десять лет назад

— Малыш! — крикнул Дмитрий с другого конца комнаты. Он разговаривал со мной. Мне было восемнадцать, у меня было собственное жилье, но они все еще называли меня малышом.

Почти у каждого в братве было прозвище. Я предполагал, что «Малыш» было моим. Конечно, они пробовали и другие, я бы просто выбил дерьмо из того, кто их придумал.

Я не хотел, чтобы меня знали как-либо, кроме моего имени. Да, я использовал псевдонимы, когда это было необходимо, но по большей части я хотел, чтобы все знали, с кем они имеют дело. Им нужно было знать мое имя. Им нужно было помнить, с кем они разговаривают.

У боссов не было прозвищ. Никто не называл их броскими прозвищами и не называл как-то иначе, кроме того, кем они были. Роман Волков. Александр Волков. Дмитрий Волков.

И вот как они могли говорить со мной. Сойер Уэсли.

Хотя это оставляло место для всех, кто мог называть меня «Малышом» — по крайней мере, для всех, кого я не мог избить. В частности, боссов.

Я подошел к Дмитрию, не обращая внимания на девушку, которую он держал на коленях, и на ту, которая гладила его по плечу. Я только что завез кое-что к нему домой менее четырех часов назад, и его жена настояла, чтобы я пообедал перед отъездом. Мне нравилась Татьяна. Она была из тех женщин, которых я уважал, из тех, кто не выносит никакого дерьма, из тех, кто завязал бы мешок с яйцами своего мужа в узел, если бы увидел, как он ведет себя сейчас.

Может быть, я бы даже помог ей.

Что за мужчина не может быть верен своей жене? Они произнесли клятвы. Они дали обещания на всю жизнь. У них были общие дети. Неужели это ничего не значило?

Вот так я понял, что стану лучшим лидером. Я мог бы сдержать гребаное обещание. И я бы не променял что-то столь значимое, как брак, на быстрый секс с девушкой, о которой я не заботился. Эти женщины ничего не значили для этого мудака. Он выбрасывал их, когда заканчивал с ними, и хватался за другие.

За годы работы в синдикате я усвоил два очень важных урока. Во-первых, люди, стоящие у власти, потеряли способность ясно мыслить. Деньги испортили их. Сила отравила. Они стали рабами своих низменных желаний. И когда они достаточно долго оставались без последствий, эти желания превратили их в монстров.

Вторая вещь, которую я усвоил: когда человек находится на вершине мира, подобного этому, когда он накопил достаточно власти, денег и влияния, чтобы управлять своим королевством, он должен установить для себя определенные границы, чтобы оставаться под контролем. Он не мог постоянно поддаваться своим низменным страстям и эгоистичным прихотям, иначе он потерял бы это королевство из-за меньших людей. Жена, которую он выбрал, была единственным самым важным партнером, который у него был во всей игре.

Когда у тебя была такая власть, брак был не просто галочкой, которую нужно было поставить. Это было не просто средство завести наследников, это было партнерство, необходимое для того, чтобы оставаться на вершине.

У Дмитрия была хорошая жена. Если бы он обратил на нее внимание на три секунды, он бы увидел, что она была верна ему, заботилась об их детях и поддерживала бы его в соответствии с его целями, если бы он позволил ей. Вместо этого он был пьян от ощущения себя неприкасаемым.

Только однажды кто-нибудь прикоснется к нему. Однажды они доведут его до самого низа, и он поднимет глаза от земли и поймет, что потратил свои деньги и власть на дешевые трюки и дешевых девушек.

— Да? — спросил я, мои внутренности скрутило от открывшегося передо мной зрелища.

Я не был уверен, услышал ли он отвращение в моем тоне или понял, какое зрелище он разыгрывает, но его веселое поведение отрезвило, и он столкнул девушку со своих колен.

— Мы сделаем ей татуировку сегодня вечером. Роман хочет, чтобы это было сделано до того, как другие семьи начнут обращать на нее внимание.

Невеселый, неконтролируемый смех вырвался из моего рта.

— Она не собирается переходить в другую семью. Она братва. Я позаботился об этом.

Дмитрий огляделся, опустив голову и понизив голос. Это была довольно щекотливая тема из-за характера Каролины Валеро, ставшей братвой.

— Нет, пока у нее не будет татуировки.

Братья не хотели, чтобы информация стала достоянием общественности, основываясь на ее отце. Леон был неудачником, пристрастившимся к азартным играм, но это не помешало ему ясно дать понять, что он не хочет, чтобы его маленькая девочка была в русской мафии. Его выбор и ее выбор были отняты, когда она солгала Пахану однажды ночью пять лет назад.

И Каро, и ее отец были готовы принять последствия ее действий, основанных на событиях той ночи. Но если они когда-нибудь узнают, что ее тайная ошибка с Романом была умело подстроена мной, возникнут проблемы.

Каро никогда не хотела быть в братве. Она никогда не хотела такой жизни. И если она узнает, что ее втянули в это обманом, она уйдет.

Братья никогда бы ее не отпустили. Они ценили ее как опытную воровку и непостижимую аферистку. Мало того, они никогда бы не рискнули отдать ее одной из других семей.

Это привело нас к сегодняшнему вечеру и татуировке, которая доказала бы ее верность. У всех нас была такая. Я получил свою, когда мне было тринадцать.

Чего братья не понимали, так это того, что я бы никогда не позволил Каро уйти. Татуировка или нет, она принадлежала мне, и я бы не позволил ничему изменить это.

— Дай ей еще год, — предложил я. И после этого года я бы умолял о еще одном продлении. И еще об одном. Пока она не сможет выбрать боль для себя.

— Роман хочет, чтобы это было сделано сегодня вечером.

Девушка, делавшая Дмитрию массаж, опустила руки и поспешила прочь. Она, очевидно, знала, что означал его тон. Я не был настолько умен.