Страница 22 из 33
К ПРОБУЖДЕНИЮ
Сон наяву — согласованный транс — непростое состояние. Слишком много наших сущностных чувств, желаний, талантов скрывается и искажается в ходе приспособления к тому, что принято считать нормой. Сон наяву полон неестественности и напряжения. Защитные механизмы — амортизаторы, буферы, позволяющие адекватно (согласно социальным стандартам) функционировать культуре в целом.
Однако плата за это высока, как для отдельных людей, так и для всей культуры. Напряженность, беспокойство, спешка отчуждают нас от нас самих и от других людей. Усиление этого само-отчуждения, искажения нашего восприятия внешней реальности, особенно других людей, и искажения наших собственных чувств, происходящие из-за нашей автоматичности и защитных механизмов, часто приводят к неоправданным поступкам.
Если можно пробудиться, так почему же не сделать этого?
ГУРДЖИЕВ, ТЕАТР И МУЗЫКА
Питер Брук
Тайное измерение
Уходя корнями в древнюю утерянную традицию, Гурджиевское учение, тем не менее, удивительно современно. Оно с исчерпывающей точностью анализирует человеческие затруднения. Оно показывает, насколько, начиная с самого раннего детства, обусловлены люди, как они действуют согласно глубоко заложенным программам, живя от причины к следствию в непрерывной цепи реакций. Эти реакции, в свою очередь, создают поток ощущений и образов, симулирующих реальность; но они — всего лишь интерпретация реальности, обреченной скрываться за их постоянным течением.
Каждый феномен возникает из поля энергий: каждая мысль, каждое чувство, каждое движение тела — проявление определенной энергии, но в кривобоком человеческом существе то одна, то другая энергия постоянно разбухает, засасывая другую. Это бесконечное метание между разумом, чувством и телом порождает колеблющиеся серии импульсов, каждый из которых обманчиво утверждает себя как "Я"; одно желание сменяется другим, и посему у человека не может быть ни непрерывного намерения, ни подлинного желания, лишь хаотический набор противоречий, в которых все мы живем, в которых у нашего эго есть иллюзия силы воли и независимости. Гурджиев называл это "ужасом ситуации".
Его цель — не утешение; он заботится только о беспристрастном выражении истины. Если есть смелость слушать, то можно ознакомиться с наукой, весьма далекой от той, что известна нам.
Со времен Возрождения наша наука аккуратно отмечала процессы и механизмы Вселенной, от бесконечно больших до бесконечно малых, но была абсолютно неспособна распространить свои уравнения на измерение живого опыта. Наука пренебрегает сознанием; она не может ухватить ни смысл восприятия, ни специфический вкус мышления. У крайне абстрактной, чисто ментальной системы математических символов нет ключа к проникновению в область художественного опыта или духовности. В результате мы имеем две параллельные интерпретации, которые никогда не смогут сойтись: научный язык определений и символический язык восприятия. Мы вынуждены принимать ту или иную сторону, "физики" против "лириков", и при этом мы неизбежно сталкиваемся с древнейшим дуализмом: материя и дух. Для ученого просто невыносима сама идея, что существует "нечто", что невозможно "потрогать", нельзя увидеть и обнаружить никаким инструментом; для него это какое-то "мумбо-юмбо", и можно понять нетерпение, с которым он отшвыривает как метафизику, так и духовность в мусорную корзину предрассудков. Взамен он предлагает внешне убедительную картину Вселенной, где все связано логической последовательностью событий, приведших когда-то к появлению человека. В этом видении космос предстает неистощимой, но тупой динамо-машиной, а все энергии — слепой бесчувственной силой.
В современной науке нигде нельзя встретить идею того, что сознание — неотъемлемая часть энергии, и что уровень сознания неразрывно связан с частотой вибраций. Глубина Гурджиевского учения в том, что оно объемлет "полное поле", которое столетиями искали как ученые, так и люди искусства. Это дает возможность соотнести каждый феномен с другим согласно измерению, включающему человеческий опыт: это измерение — воспринимаемо; мы признаем его, мы говорим о нем, хотя оно и остается без определения — мы называем его "качество".
Слово "качество" в наши дни так широко используется, что практически обесценилось — можно даже сказать, потеряло качество — но тем не менее всю нашу жизнь мы живем согласно интуитивному ощущению его смысла, определяющему большинство наших отношений и решений. Стало модным не доверять "субъективным оценкам", но все же мы оцениваем людей, реагируем на их присутствие, ощущаем их чувства, восхищаемся их мастерством, осуждаем их действия, будь то стряпня, политика, искусство или любовь — в терминах неписаных иерархий качества.
Ничто не можно быть лучшей иллюстрацией этого, чем любопытный феномен под названием "искусство", которое преобразует саму природу нашего восприятия и открывает нам ощущение чуда и даже благоговения. Определенные частоты вибраций — цвета, формы, геометрические фигуры, а прежде всего — пропорции, пробуждают в нас соответствующие частоты, каждая из которых обладает специфическим качеством или "ароматом". Такова, например, пропорция Золотого Сечения, неизменно вызывающая чувство гармонии, или другие геометрические фигуры, психологическое восприятие которых неотделимо от их математического описания. Архитектура всегда стремилась обвенчать чувство с пропорцией, и на интуитивном уровне художник или скульптор неустанно исправляют и совершенствуют свою работу, чтобы открыть путь к подлинному внутреннему чувству. Поэт просеивает свои мысли, обращая внимание на тончайшие намеки звука и ритма, сокрытых за мешаниной слов, наполняющих разум. Так он создает фразу, несущую новую силу, и читатель, в свою очередь, может воспринять собственные усиленные чувства, преображенные энергией впечатлений от стихотворения. В каждом случае единственное отличие — качество, являющееся результатом не случайного, но уникального процесса.
Большую часть искусства можно назвать субъективным, поскольку оно рождается из индивидуального, личного источника. Но есть великие работы, объективность которых позволила им стать универсальными для всего человечества, обращаясь к нему с уровня, находящегося за пределами личного опыта. Что же это за уровень? Чтобы понять это, мы должны исследовать источник наших творческих импульсов.
Сегодня мы пытаемся путано объяснить весь художественный и религиозный опыт в терминах психологических и культурных условий. До известного предела это так, но не все наши импульсы являются результатом этих субъективных условий. Подлинное качество обладает объективной реальностью и управляется точными законами: каждый феномен поднимается и падает, уровень за уровнем, согласно естественной шкале ценностей. Очень точно это иллюстрируется в музыке, где переход от одной ноты к другой преобразует ее качество. "Объективная наука", как ее называл Гурджиев, использует музыкальную аналогию, чтобы обрисовать Вселенную, составленную цепью энергий, растянутых от самой низкой до самой высокой октавы: каждая энергия, подымаясь или ниспадая, трансформируется, обретая более плотную или более тонкую природу согласно занимаемому уровню. На каждом специфическом уровне энергия соответствует степени разумности, и сама является сознанием, колеблющимся в широком диапазоне вибраций, определяющих человеческий опыт.
Гурджиев говорит не только об энергиях, способных подняться на новые уровни интенсивности; он утверждает также реальность абсолютного уровня чистого качества. Энергии нисходят из этого источника, встречаясь и взаимодействуя с энергиями, известными нам. Смешивание чистого с плотным может изменить смысл наших действий и то влияние, которое они оказывают на мир.