Страница 34 из 48
И вот, когда я почти на грани, когда я задыхаюсь под напряженным тяжелым взглядом Германа, подлец замирает, оставив во мне только головку. Бергман любуется делом «рук» своих, а я бессильно царапаю покрывало, пытаясь подать бедра вверх, чтобы он снова заполнил меня. В паху все пылает. Завтра мне будет несладко в этом местечке, но остановиться сейчас? Я этого Гере никогда не прощу!
Мне достается утешающий поцелуй.
Страстный, глубокий. Я отвечаю, вкладывая весь жар, всю потребность, но…
Продолжая дразнить подрагивающей головкой, Бергман пальцами давит между складочек. Клитор, атакуемый безжалостной рукой, вот-вот взорвется.
Я почти плачу, а Герман переключается на соски, лаская их кончиком языка.
– П-пожалуйста, Гера… – сдаюсь я, потому что готова сгореть.
И в ответ на мою мольбу, Бергман одним толчком входит в меня.
И еще, и еще, запуская веерный взрыв.
Это несравнимо ни с чем.
Как освобождение.
Потрясающее ощущение… Пока я перевожу дух и пытаюсь прийти в себя. Бергман отстегивает меня, легко переворачивает на живот и, погладив татушку, снова погружается во влажную пульсирующую мякоть.
Это песец.
Он еще не кончил.
И продолжает буравить мою сжавшуюся киску, пропускающую мощный поршень только благодаря обильным сокам.
Мягким воском я растекаюсь по постели, никак не препятствуя продолжающемуся разврату. Более того, благодарная за оргазм, именно сейчас я сама покорность и смирение.
Гера поглаживает спину, давит на поясницу, и спустя минут пять, я понимаю, что захожу на второй круг.
Но Бергман отвешивает мне звонкий шлепок.
– Ну нет, Левина. Так быстро ты не отделаешься.
Покинув ноющую дырочку, Гера снимает презик и, подтянув меня за руку, усаживает. Багровая головка упирается мне в губы.
– Обещаю быстро не вынимать, сплевывать тоже не дам, – припоминает он мне первое посещение на рабочем месте.
Облизнув губы, я осторожно прижимаюсь к горячей гладкой плоти.
Медленно вбираю, сколько получается.
Придерживая основание ствола ладонью, я наглаживаю языком уздечку.
Посасываю, подставляю щеку.
Мне хочется хоть немного той власти, что Бергман имел, пока был во мне.
А Гера, властный господин, пользуется моим желанием, погружаясь в мой рот все глубже. Контролируя процесс, он переходит к почти горловому минету, и через некоторое время мне становится комфортно. Только… киска сжимается все чаще, взывая к своим потребностям.
– Урок второй, – Бергман рукой, придерживающей мои волосы, надвигает голову до самого основания члена. – Следи за языком.
И мое горло наполняется солоноватыми брызгами спермы.
– Можешь же, когда хочешь, Левина.
Отдышавшись, я понимаю, что мне недодали.
Герман кончил, а моя киска горит. Я хочу подарить себе разрядку, но Гера перехватывает мою руку и укоризненно качает головой.
Поднявшись с постели, он смотрит на меня вполне довольным взглядом. Подхватив, он усаживает меня к себе на пояс, но мои ноги и руки так дрожат, что я не в состоянии держаться сама. Я обвисаю на Бергмане, правда, практически сразу оживаю.
Рука, поддерживающая меня под попку, оказывается коварной.
Два пальца проникают в растянутую дырочку, возвращая мне чуть угасшее томление.
Достойно выразить возмущение у меня не получается, мяукающий писк – все, что я могу. Усмехнувшись, Бергман целует меня в распухшие губы, продолжая хозяйничать в натруженных складочках.
Он приносит меня в ванную.
Меня так потряхивает, что я бы с удовольствием полежала в ванне, но Бергман выбирает душевую зону.
– Кто бы мог подумать, что ты такая прилежная ученица…
Гера придерживает меня под теплыми струями, потому что я на ногах стою с трудом. В итоге, поняв бесперспективность попыток утвердить меня вертикально, он прислоняет меня к своей груди, мягкими массирующими движениями даря расслабление.
– А сколько всего уроков? – хриплю я.
Бергман задумывается ненадолго:
– Пять, но, возможно, придется некоторые повторить для закрепления пройденного материала.
Глава 41. Надо, Федя, надо...
Роза Моисеевна выкормила своего младшенького, видимо, радиоактивной курочкой. Не иначе. Потому что хороший еврейский мальчик вырос в неутомимого секс-террориста.
Для себя я твёрдо решаю, что перечить Бергману не буду. Повторение и закрепление материала я могу и не пережить.
А Гера, пока я мучительно собираю разжиженные мозги в кучку, заканчивает намывать мне спину. Он разворачивает меня к себе тылами и продолжает свое «чистое» дело. Разнеженное под теплыми упругими струями тело не сразу реагирует на опасность.
Член трётся о ягодицы, и до меня доходит, что он опять каменный.
Матерь Божья!
И кажется, я опять говорю вслух.
– Ты религиозна? – заинтересованно спрашивает Гера, с особым тщанием намыливая мою грудь и уделяя исключительное внимание напрягшимся соскам.
Его орган скользит между бедер, намекая, что вторжение неизбежно.
– Гер, может, не надо? – нарушаю я собственное решение не роптать, что бы Бергман мне ни уготовил.
Да, дырочку он разработал мне славно, и у меня там все ещё мокро, но натруженная киска уже опухла. Да и эмоциональный накал спал, я уже насытилась.
– Левина, как была эгоисткой, так и осталась, – ворчит Гера, совершая поступательные и совершенно однозначные движения. – И только я занимаюсь сплошным самопожертвованием…
Смывшие с меня мыльную пену струи переключаются в мягкий режим тропического ливня. Горячая головка раздвигает и без того не смыкающиеся после прошлого родео складочки и втискивается в норку, вызывая необычные переживания.
– Ты же у нас гибкая девочка, – Бергман вынуждает меня наклониться, и, складываясь почти пополам, я опираюсь ладошками на ступеньку, роняя банные принадлежности. – Ролик в баре я оценил…
Гера слишком высокий, и мне приходится встать на цыпочки, но все равно, наклонившись, я сама впускаю в себя твердый член. Практически насаживаюсь, ничего для этого не делая. Под кожей оживает муравейник, каждая клеточка будто наполняется шипучкой, а Бергман надавливает мне на поясницу, заставляя прогнуться, и, несмотря на легкий дискомфорт, я оказываюсь благополучно натянута на мужской ствол, обхватывая его плотно, как перчатка.
Икры горят от напряжения, в промежности полыхает огонь, грудь наливается тяжестью… Остаются последние сантиметры до того, как крупные яйца мягко ударят по набухшим половым губам.
Ожидание глубокого проникновения затягивает меня в свой водоворот. Толстый сладкий член давит изнутри, не двигаясь, а я начинаю задыхаться.
Погладив попку, Бергман растягивает мне ягодицы, шире раскрывая дырочку, в которую уже не вмещается внушительное основание, и медленно, очень медленно задвигает член до конца.
Все мое внимание сосредотачивается на горящей и пульсирующей сути.
Гера неторопливо, с оттяжечкой раскачивается, не меняя темпа. Пресыщенное сексом тело разогревается не так быстро, но организм покорно выделяет смазку, и Бергман беспрепятственно вгоняет поршень раз за разом, и возбуждение нарастает медленнее, но все так же неуклонно.
Твою же мать!
Он без презика!
И это улёт…
Бергман имеет меня в свое удовольствие и для себя, а я горю.
Невыносимое стремление к вершине разбивается о взятый Германом темп. Толчок за толчком, погружение за погружением продляется сладкая мука.
– Гер… Гера… Пожалуйста, Герочка, – умоляю я, пробуя повторить тот же трюк, что и на постели, когда он сжалился и жестко отодрал, но Бергман меня не слушает.
– Всему своё время, Левина. Выигрывает тот, кто умеет ждать, и я дождался. Я проработаю все твои дырочки…
Меня трясет, а Бергман, похоже, никоим образом не собирается облегчать мне жизнь. Изнывая в ожидании близкого, но недостижимого пока оргазма, напряженная в покорной позе, позволяющая себя натягивать на член, я поскуливаю: