Страница 28 из 48
– Знаю-знаю, – фыркаю я.
– Да ты даже подарок другу не могла нормально выбрать. Скажи мне, что это за идея с подзорной трубой? Это твои фаллические мечты? Что за намеки?
– А поездатый подарок – это нормально? Да Артемьев меня завтра на смех поднимет!
– А вот и нет!
– А вот и да!
– Спорим! – прищуривается Бергман.
– Запросто. На что?
Я вспоминаю, как грамотно Герман подвел меня к пари, и прям злость берет.
Но делать нечего. Он выиграл.
– Ну, давай, Левина. Вперед! – Бергман отбирает у меня пальто и делает приглашающий жест в сторону зала ресторана.
Злобно зыркнув на него, я набираю в грудь воздуха, делаю шаг и на всю громкость, шокируя посетителей, завожу:
– Ведь я институтка, я дочь камергера, я черная моль, я летучая мышь…
Глава 34. Спрортивные достижения и потери
На секунду мне кажется, что все вилки в зале застывают в воздухе, и только мой потрясающий вокал, наверняка отлично сочетающийся с мрачным выражением лица, разносится по залу, перекрывая льющуюся из динамиков негромкую иностранную попсу.
Алка, которая была в курсе спора, сотрясается от беззвучного смеха, уткнувшись в плечо сидящей рядом Аньки, чьи брови неуклонно ползут вверх, а вся компания смотрит на меня, открыв рот.
– Это музыкальная открытка из прошлого? – ржёт за спиной Артемьев, утирая выступившие от хохота слезы рукой, в которой опасно зажат раскрытый канцелярский нож, отчего администратору, стоящему у входа, становится немного дурно.
– Типа того, – закончив куплет, бурчу я в ответ, мечтая задушить Бергмана, который подло снимал мой бенефис на телефон.
А он хорош. Компромат просто огонь.
Засранец.
И вот сейчас я лежу в постели, заново переживая свой вчерашний позор.
Все, конечно, поржали. Думаю, они еще долго будут припоминать мне эпичное соло. Я произвела фурор не только среди друзей, но и почти подцепила двух дяденек сильно подшофе, решивших, что я с ними на одной волне, и звавших меня продолжать вечеринку в ближайшей сауне. Бергман меня у них отбил, но это не снимает с него ответственности.
– А он ничего, – Алка останавливает свой помутневший к концу вечера взгляд на Германе, который бурно обсуждает с Артемьевым какие-то инвестиционные решения. Нашли, блин, друг друга. Я даже понимаю кислую физиономию Козиной, которой все это тоже приходится слушать. Не может она выпустить Демида из рук, когда вокруг такие фигуристые официантки. Катя сама с ним именно так и познакомилась.
– Тебе так кажется, потому что он все время тебе подливает, – ворчу я.
– Это же тот, с которым вы, как подростки, обжимались в баре? – вклинивается в разговор разрумянившаяся Анька.
– Ой, можно подумать, ты не обжималась, – я скашиваю глаза на её приобретение с того вечера, сидящее по другую руку от неё.
– Нет, – открещивается она, – я до дома дотерпела.
Алка прыскает в кулак.
А я тяжело вздыхаю.
– Ты ещё не плюнула на свой целибат?
– Держусь.
– Ну-ну, – хмыкает Медведева. – На что поспорим, что сдашься?
– Иди в жопу, хватит с меня споров! Бесит он меня. Все нервы на него потратила, а мне ещё субботу надо как-то пережить, – жалуюсь я.
– Наташку тоже позвали, да? – сочувственно спрашивает Анька.
– Угу. С Лосевым. Это будет жопа.
– Твои так и не знают, что это он не после вашего расставания с ней сошёлся, а ты его за блядство выгнала?
– Нет, тогда было бы ещё хуже… – морщусь я.
Девки синхронно кивают.
И одобрительно смотрят на то, как Бергман вливает в их опустевшие фужеры игристое и вливается в компанию.
Как это ни странно, влиться у него получилось.
Может же вести себя как человек и троллить меня не чаща раза в час!
Вот что нормальное общество способно сделать с миллионером.
Но то было вчера…
А сегодняшний вечер, наоборот, показал, как неадекватные особи влияют на здравомыслящего стоматолога…
Вообще, я мечтала сачкануть и откосить от похода к друзьям Германа. Где я и где спорт? Я даже не знала, о каком матче идёт речь: бейсбол, футбол, теннис? Я бы с удовольствием посмотрела на соревнования пловцов среди мужчин, но вряд ли бы встретила отклик у Бергмана.
Однако как только я заикнулась, что мое присутствие на этом празднике тестостерона излишне, Гера пошел в атаку:
– Ты мне еще должна за то, чего я натерпелся, пока вез домой Медведеву!
– И чем же она тебя ранила? – поразилась я.
– Она мне пела! Предупреждать надо, что твоя подруга – восходящая звезда шансона!
Мне чудом удалось не заржать в трубку. Молодец, Алка, отомстила за меня. Она живет ближе к Ленинской, и от меня им ехать было минут двадцать. Надеюсь хита на четыре ее хватило.
– Все мои подруги – исключительно талантливы.
– Без слуха и голоса!
– Ну хорошо. Тебе сделали больно. И что? Теперь меня ждет хор мальчиков-зайчиков? Так сказать, в отместку?
– В отличие от твоих, мои друзья – приличные люди. И не поют!
О да… Как оказалось, его друзья орут как сумасшедшие.
И эти засранцы меня заразили.
Никогда не думала, что хоккей – такая азартная игра.
После того как мне объяснили правила, я из принципа стала болеть за команду-противника. И втянулась!
Бергман меня еле угомонил. Раевский, который тоже пришел поболеть, ржал надо мной в голосину, когда я вопила:
– Да дай ты ему клюшкой по шее! Там у него все равно ракушка!
Я накричалась так, что к концу матча сипела.
Зато команда, за которую я болела, выиграла!
Сгрузив меня у дверей квартиры, Герман покачал головой:
– Тебе нельзя в люди.
– Ты сам этого хотел, – прохрипела я, прикидывая, есть ли у меня дома хоть что-то, что спасет мой голос к утру. – Кошмар, а нам ведь завтра в консерваторию…
– Ты, что, и там поешь? – ужаснулся Герман.
– Очень смешно. Если ты забыл у моей троюродной племянницы отчетный концерт, – проворчала я, тычась ключом мимо замочной скважины. Надо было пить меньше пива… Почему я об этом не подумала раньше?
– А она с чем концертировать будет? – с подозрением спросил Бергман.
– Со скрипкой. Так что тебе должно понравиться.
Да что ж такое-то? Какая неуловимая замочная скважина. Прям Гудини.
– Левина, чего ты там возишься? – с тяжким вздохом Гера перехватил у меня ключи.
И меня торкнуло от прикосновения горячих сильных пальцев.
Не в эротическом плане, а на каком-то другом уровне.
Я стушевалась и быстро распрощалась с Бергманом. И долго стояла, прислонившись спиной к входной двери и стараясь успокоить сердцебиение.
И вот лежу я в постели и думаю, что договор с Германом надо бы разорвать.
Потому что, походу, случилось страшное.
Я втрескалась.
Глава 35. Провокация
К моему глубочайшему сожалению, к утру лёгкая тахикардия при мыслях о Бергмане не испаряется вместе с пивными парами.
Поэтому я злая на себя, на весь свет и больше всего на Геру, что не очень логично, но где логика и где влюблённая женщина?
Я же взрослая, умная, самодостаточная!
Как это могло произойти со мной? Взять и наступить на грабли, на которые до меня наступали сотни раз!
При воспоминании о синей деве в дверях Бергмана и куче телефонных номеров в вазочке, меня корёжит, как беса перед крестом.
Он старше меня, имеет мерзкий характер, ядовитый язык и порочные наклонности.
Мстительный, самовлюблённый, и его мама – Роза Моисеевна.
Полный набор отвратительных качеств.
И что?
Посмотрите на Яну Левину. Она почти готова возглавить клин летящих по осени к Бергману баб!
Разумеется, во всем виноват именно Герман.
А нечего было подсовывать мне контракт, ставить на место Лосева, выбирать подарки Артемьеву и руки распускать. И не только руки.
Мерзавец и подлец.
Уверена, если бы Бергман тогда меня не продинамил, я бы разочаровалась в нём в ту же ночь. Сто пудов, он не только капает мылом на кафель, но ещё и крошит в постели, и занимается сексом в скучной миссионерской позе.