Бывший. Сжигая дотла

Клеймя губами прямо в сердце, Димка берет мое тело.

Глава 49

Демон

«Ты был единственным».

Рефреном бьется в помутившемся разуме.

Я больше не могу, и я с трудом протискиваюсь в рай, даже несмотря на то, что смазки достаточно. Принцесса меня хочет, но в ней так тесно.

Правда, единственным был.

Блядь!

И она согласилась на последний раз.

Единственным. Был. Невыносимо. Я хочу им оставаться.

Значит, сегодня будет длиться вечность. Так долго, как это возможно.

Давлю в себе животное, рвущееся изнутри. Мышцы дрожат от напряжения. Член рвется пронзать мягкую влажную глубину, в которой так горячо. Он вот-вот взорвется.

Сдерживаюсь, чтобы не устроить гонку за оргазмом.

Меня кроет по-страшному.

Я хочу видеть. Хочу чувствовать.

Пусть меня захлестывает волна по имени Инга.

Пульс частит, легким больно. Разрывается сердце.

Бля… Я вошел до конца. Я достиг дна.

Во всех смыслах этого слова.

Я не смогу ее отпустить. К дьяволу последний раз. Я впервые в жизни нарушу слово. Без Инги, без моего крыла я на дне. Весь мой мирок, который я встраивал всю свою жизнь, убогий и бессмысленный. Татуировка на спине горит клеймом, пульсирует в такт с толчками крови, несущимися по венам.

Инга, зараза, сжимает внутренними мышцами мой орган, провоцируя двигаться в шелковой плотной норе. Моя нетерпеливая девочка торопится получить все, что я могу ей дать. Тонкие пальцы скребут коготками от пупка вниз, и я у меня яйца поджимаются.

Так не пойдет.

Зашипев, я перехватываю ее кисти и фиксирую над головой. Любуюсь приподнявшейся грудью, острыми темными сосками, подрагивающим животом.

В каком бреду я мог подумать, что в ней нет ничего особенного?

В ней идеально все. От влажных ресниц и искусанных губ до чувственных изгибов и горячих соков, питающих мой ствол.

Стервоза распахивает глаза, и я проваливаюсь в другое измерение. Где из звуков только шум крови в ушах, из запахов – ее аромат, из картинки – только блеск тела, покрытого испариной. Ведьма забрасывает мне ногу на поясницу, крепче вжимая меня в себя, и приподнимает бедра.

Это пиздец.

Я сейчас кончу, как пацан.

Уткнувшись лбом в ложбинку между плечом и шеей, я прикусываю сливочную кожу и толкаюсь глубже. Тихий стон на грани слышимости срывает последние крепления моего парусника.

Я раздаю на тысячу километров вокруг, сука, заряжу любую электростанцию. Маховик раскручивается, и нет спасения. Мне оно не нужно.

Если бы я мог, я бы сжал, смял, скомкал эту занозу, разодрал себе грудную клетку и запихнул бы ее туда. Навечно.

Нет ничего мучительнее, чем понимать, что ты не владеешь тем, что для тебя дороже всего. Что не можешь ее заставить, что она здесь только потому, что хочет этого сама. И если захочет, встанет и уйдет.

Я зверею от этого.

И папаху рвет начисто.

Два длинных на всю глубину, медленно, чтобы прочувствовать, как она обволакивает меня, и все.

Все.

Все, что мне сейчас нужно: ее руки, цепляющиеся за шею, ее ноги, оплетающие меня, злые Ингины поцелуи, обвиняющие меня. Я набираю скорость, я рвусь туда, в глубину, где нет и не будет места для других.

Нет, Инга! Хуй тебя кто получит!

Чуть меняю наклон, знаю, что там у нее особенное местечко, и моя девочка начинает задыхаться. Мутный взгляд, затянутый пеленой желания, мелькающий между пухлых губ кончик языка. Влажные тугие складочки ласкающие набрякший член.

Страшная смесь похоти, нежности и нужды порабощает меня.

До изнеможения, до ломоты. Только так.

Сплетаясь, растворяясь, мы прокляты друг на друга, обречены.

Моя девочка хнычет, трется об меня всем телом, заставляя хлипкие остатки контроля рассыпаться крошевом, она колотит меня по спине, требуя разрядки. Прости, Инга! Я не дам тебе кончить без меня. Только со мной. Чтобы улететь.

Наша нежность потерялась где-то по пути в этом безудержном марафоне. Жестко стискиваю мягкую плоть, упругие ягодицы, мягкие полушария. Беспощадно терзаю губами сморщенные соски. Малышка тоже не церемонится, но мне плевать на царапины и укусы, которые она оставляет.

Голые инстинкты. Мы зависимы.

Пах горит огнем. Инга дрожит на члене, и я тараню ее раз за разом с влажным бесстыдным звуком. Толкаю к краю бездны.

И за секунду до падения я впиваюсь в горячий рот, заглушая жаркий стон, консервируя его в памяти на генном уровне. Этот момент отпечатывается в моей ДНК.

Втиснувшись рукой между сплетенными телами, нахожу горошину моей принцессы и отправляю ее на вершину.

Вредная Воловецкая мне назло успевает обмякнуть раньше меня, но ничего, малыш. Я выносливый, мне между первым и вторым большой перерыв не нужен.

Я сегодня еще увижу, как тебе сносит крышу.

Мои хорошие!

История Димы и Инги подходит к концу, их ждет еще одна встряска, но хэппи энд неминуем. А я пока потихоньку запущу новую историю.

Приглашаю вас познакомиться с новыми героями цикла в романе «Запретная страсть мажора».

Надеюсь, ребята вам понравятся. Будет так же эмоционально!

Почитать можно тут: https:// /ru/reader/zapretnaya-strast-mazhora-b452482?c=5202411

Глава 50

Инга

Это, конечно, крах.

Я знаю, как это. С Демоном.

И все равно сажусь в этот звездолет.

Димка упивается своей властью над моим телом, продляет эту агонию. Мы вместе стремимся, рвемся к вершине, но он раз за разом сбивает накал, что растянуть удовольствие. Оно уже на грани болезненности. И взрыв космической силы сжимает мой мир до минимума, включая только наши тела. И этот мир несется сквозь огненный тоннель, и потом распадается на неоновые искры, затухающие на влажных простынях.

Бешеный стук сердца, в груди шумит, пульс еще шарашит, но тело, наполняющееся ленивой истомой, уже будто тает на постели.

Димка, ругнувшись, выходит из меня, чтобы кончить, а я впервые чувствую сожаление, что не в меня.

Меня перепахивает убийственное осознание того, чем для меня обернется сегодняшняя ночь.

В этот раз я буду собирать себя по осколкам значительно дольше.

Как только все закончится, мне нужно будет это пережить.

– Оно не закончится, – зло отвечает Димка.

Оказывается, я бормочу вслух.

Плевать. Он и так знает обо мне все. Никаких секретов нет.

Хочется свернуться в клубок, чтобы защитить то, что сейчас обнажено, вытащено на поверхность, но Димка укладывается рядом и распластывает меня по себе, словно ставя своим телом заплатку на брешь в моей броне, закрывая собой доступ к моему несчастному сердцу.

Обманчивое ощущение уюта, словно скитавшийся котенок наконец обрел дом.

Густая тишина, наполненная только нашими умиротворенными вздохами.

Пятно, лунного света, в котором мы переплелись.

– Я думала, ты с Жанной, – внезапно для самой себе говорю я.

Пальцы, вырисовывающие что-то неизвестное между моих лопаток, на секунду замирают.

– Нет, – и после паузы добавляет: – Твоя фурия готова была меня растерзать. Я впечатлился.

Не припоминаю, чтобы там в кафетерии Димка выглядел напуганным, но Жанка… да, она – тигрица. Я зря подумала, что она могла так поступить.

Слово за слово, я вытягиваю из Горелова историю нашего расставания или, точнее будет сказать, разрушения. Он рассказывает нехотя, потому что понимает, что все это звучит, как оправдания.

Я ему сочувствую. Правда. Но себя мне жальче.

У него остались Ленка, Дан и Рэм.

У меня – слава богу, осталась Жанка, если она меня, конечно, простит за то, что я эти дни ее беспощадно игнорировала. Наверняка, она волновалась, пока я упивалась выдуманными обидами.

В конце концов, Дима решает прекратить ковыряние в ранах, хотя у меня еще остаются вопросы, но приятная тяжесть ладони, соскользнувшая на поясницу, переключает мое внимание на то, что член Демона снова твердеет и упирается мне во впадину рядом с лобком.