Шашлык из леопарда

"Нора" оказалась что надо: длинная, сквозная, с выходом куда-то внутрь здания. В обширном помещении стояли симметричные поперечные перегородки, причем одна пара не была сведена со продольными стенами, и в самих стенах, в местах несведения, были оставлены узкие проемы. В чем заключалась архитектурная польза этих проемов, она так и не догадалась, но лично для нее их польза была неоценима. В случае опасности она могла боком, практически без усилий, - по счастью, у нее был не пятый и даже не четвертый размер - проскользнуть в любой из этих проемов в некое темное пространство, находившееся за ними. То неясное пространство заведомо было не страшным, а даже наоборот, спасительным: в проем явно бы не пролез, следом за ней, взрослый мужчина... Разве что какой-нибудь компьютерный дистрофик или изможденный растаман, но - уж никак не серьезный мужчина. Нынешний Виник точно не пролезет... да и тогдашний - пухленький такой, образца прошлого века - тоже не пролез бы.

Здесь, у этого проема можно было заночевать...

Она обругала себя: не догадалась прихватить с собой подстилочку - ждать-то еще сколько! Пришлось снять новую джинсовую куртку, сложить ее у стены. По счастью, вечер выдался ясный и теплый. Как тогда.

Уже через несколько минут она так прижилась на новом месте, что мелькнула мысль позвать официанта и заказать, для разнообразия, каппучино... Термос тоже, конечно, не мешало бы прихватить.

Оставалось теперь дождаться момента истины, не чихая на всю школу и не засыпая.

Она положила себе раз в пятнадцать минут ложиться на спину и крутить велосипедик, чтобы не затекали ноги. Они могут еще пригодиться, ох как пригодиться!

Что бы ты подумала, подруга, если бы тебе тогда, пятнадцать лет назад сказали, что ты вот так, в подвале да с велосипедиком, будешь снова дожидаться свидания, заказанного Виником-Ростиком?

Какой черт тебя тогда дернул так опустить его? Ты еще не знала, что за все в жизни придется платить.

Тогда было уже почти так же темно, как сейчас здесь... Нет, еще не в школьном садике, а в актовом зале, где уже начались танцы.

..."Пленка" старая, какие-то кадры уже выпали... что-то склеивалось обрывками. Виник пригласил ее, он казался в тот момент, как никогда смел. Это потом он вымахал, а тогда - ростом едва ли выше ее. Глаза ясные, голос вдруг глуховатый: "Можно тебя?.." Нет, тогда еще не выйти в садик поговорить наедине, а просто - на танец в общей толпе. Ну, допустим, можно... Прижал так к себе сразу - она даже удивилась, но толкаться не стала. Ну да, они все уже немножко приняли, кто где. Выпускной вечер, - конечно же, ни-ни. На столах одна "Фанта" и, как ее... по тем временам почти нецензурная "Херши-кола". Но уж пацаны-то, ясное дело, тайников заранее наделали. Все уже ученые были: никакой водяры, конечно, никакого пива - чтобы выхлопа не было и чтобы не скосило раньше срока, а то все, кранты - закроют "лавочку" и всех по домам разгонят. Вино в пакетах... кажется, тогда такое только-только начало появляться. Виник явно не отстал от других. Явно для храбрости. Чтобы вот так запросто подвалить к ней и пригласить. Чтобы вот так вот первый раз запросто прижать и не краснеть.

"Чего со своими пацанами пил?" - поинтересовалась она про вкусы параллельного. "Божоле", - совсем не хвалясь, будто про ту же "Фанту" ответил Виник. Ни фига себе! Божоле! Им кавалеры какую-то кислятину наливали, а у Виника божоле! "В пакете?!" - поразившись, не нашлась она. "Я бутылку принес", - опять не хвалясь, девственно признался Виник. "А чего молчал?! Угостил бы уже!" Тут-то он и скис... и сразу как-то ниже ростом стал. "Ань..." Надо отдать ему должное, он никогда ее "Репьем" не кликал. "Ну..." "У пацанов не отнять было... Они сразу все выжрали... Знал бы, две принес. Из отцова запаса. Одну бы прикопал". Тут начала скисать она: "Чего ж сразу не прикопал?" Хватка Виника совсем ослабла. "Извини. Хочешь, сейчас домой сбегаю... Божоле нет. Но чего-нибудь из бара стырю..." Что-то ей стало жарко и скучно, она стала слегка отпихивать его. "Не, не надо... В другой раз". Другого раза быть не могло. Музыкальный трек уже заканчивался, въезжая в последние романтические аккорды. Виник чуял, что его последний шанс уходит. "Ань, ну... что хочешь для тебя сейчас сделаю..."

Тут ее и сорвало.

Ну, в общем-то, понятно, с какого бодуна. Оправдания нет, а объяснение есть. С ее проклятой безотцовщины - вот с какого бодуна! А у Виника-троечника мама-красавица, а к ней в придачу папа-генерал. Высокий. Приходил в школу, рассказывал про подвиги в Афгане...Божоле в баре... Единственный шанс опустить. Ну, разочек в жизни...

Вот тебе, Виник - клумба, время свидания, единственный тебе шанс признаться во всех, блин, чувствах... чтоб больше не таскался. Вот тебе шанс. А я послушаю, посмотрю, подумаю...

Еще через три танца - не с Виником, конечно - все заинтересованные лица были тайно оповещены и приглашены на представление...

Дальше в памяти - подборка отдельных кадров.

Вокруг - сплошная тьма, а на клумбе - светло. Откуда свет-то был? Наверно, от фонаря за кустами.

Виник на клумбе.

"Ну, вставай, как надо. На одно колено... Как Ромео... Не, давай на оба два". Пусть дорогие брючки немножко попачкает.

Хруст тюльпанов. Это в конце июня? Какой-то поздний сорт был...

"Говори. Давай. Как Ромео".

Божоле еще не выветрилось из Виника. Он и вправду заговорил...

Смех в кустах. Аплодисменты.

Хруст тюльпанов. В кулаках Виника.

Ленка сказала потом, на трезвую голову: "Анька, знаешь. А все-таки перебор был, по-моему".

Две кобылы из параллельного пытались отделать ее. Хорошо, что уже тогда она с короткой прической ходила.

Потянулись за ней в туалет. Одна схватила за волосы. Другая пыталась бить. В лицо. В один рывок она выскочила мимо неумелого удара и двинула второй под колено носком новой бально-выпускной туфельки. Она уже тогда знала, выучила несколько правильных, нужных ударов. Эта так завизжала, что первая шарахнулась и прижалась к стене.

Виника в ту, выпускную ночь она больше не видела... Или не помнила.

Сегодня, на годовщину выпуска он имеет полное право прикончить ее. Сегодня она ответит за все. И за выпускной, и за его развод, и за автокатастрофу.

За пять минут до контрольного времени она подумала: а может, вообще не выходить из наступившей тьмы, а просто послушать, что он будет делать. Можно будет понять, знает ли он, что она сама уже давно сидит тут в засаде... Да какая разница!..

За три минуты "до" она поднялась, сделала несколько приседаний и догадалась, что надо сделать напоследок - надо помолиться.

Господи, если Ты есть, спаси и помоги! Я - дура. Я во всем виновата. Но просто я прошу, оставь меня живой и не изуродованной... Остальное - ерунда. Пусть опустит меня, как хочет. Я обещаю - я не обижусь и все прощу... Я клянусь, если будет не хуже, чем тогда, в "обезьяннике", то...

Она запнулась... и решилась: мелочиться не надо, нельзя!

Господи, я - всё, я покаюсь во всех своих грехах... Я пойду прямо завтра к святому отцу...

Она вдруг вспомнила, что у нее с собой, в ее маленьком портмоне, хранится визитка того батюшки. На душе сразу потеплело. Чуть-чуть. И она поняла, что всего этого мало. Еще мало.

И еще, Господи, я клянусь, я брошу эту работу и пойду... ну, еще не знаю куда. Право, там, преподавать... да хоть в школе! Только спаси меня. Пожалуйста... Всё!

Она включила подсветку часов: 23.21. Пора! Еще надо выбраться из этой тьмы и не сломать себе шею по дороге.