Шашлык из леопарда

Она попыталась присмотреться к нему. Присмотрелась. Он явно что-то потерял. Но сегодня она не виновата. Сегодня она точно не отняла у него ничего.

- Да, не из легких, - сказала она очередное "да" и не сдержалась: - Да и по вам не скажешь, что легкий... - И она позволила себе задать вопрос, который никогда бы раньше не позволила бы себе задать - ни "кандидату", пусть и бывшему, ни кому вообще: - Как жизнь-то, Олег?

Хохлов допил бокал шампанского, подумал, наливать ли сразу или... Или. Взял кий в руку. Потом пожал плечами так, будто сделал эдакое физкультурное упражнение с кием.

- Пытаюсь принять очередное предложение...

Он усмехнулся, ушел в себя. Ей показалось, что пожалел о сказанном.

Она догадалась:

- Ну, я вашему хэдхантеру не конкурент... Я свое дело уже сделала.

- Кто знает... - снова сделал он упражнение с кием.

- А кто знает? - откликнулась она совершенно невольно... Ясное дело, устами Moet Chandon'а.

Опять физзарядка с кием!

"Это не он, это вообще, не Хохлов", - подумала она отстраненно и сказала:

- Это не вы. Вас подменили.

- Похоже... - кивнул он. - Вам легче сличить. Вы ведь наверняка помните мое досье.

Он смотрелся ни в одном глазу. По крайней мере, на ее хмельной глаз.

"Петер, ты не один такой "штазик"! - крикнула она боссу. - Зараза распространяется".

- Вы не тот человек, который будет говорить со мной о своих проблемах, - знающе сказала она, допивая очередной бокал. - Вы не пиндос, который сразу бежит со своими проблемами к своему психоаналитику.

- Точно. Сам удивляюсь, - кивнул он, тоже допивая, а другой рукой уже беря бутылку.

"Эта последняя, - предупредила она себя. - Кончай кофе-брейк, подруга!"

- Мне - все, - тормознула она его на половине бокала. - А то шары уже разбегаются.

- Значит, за удачную охоту... - сказал он. - Пока звери не успели все разбежаться.

- Я бы предпочла сейчас за одну "очень неудачную охоту".

- Если нужно так, то - за неудачную.

Чокнулись. Сквозь "белый шум" в голове донесся сигнал - она поняла, что он имел в виду.

- Если нужно сделать такое предложение, от которого она не сможет отказаться... - нарочито сухо начала она.

Он внезапно пресек движение ее холодной мысли резким, ударом. Шар грохнул в лузу.

- Это ей хочется сделать такое предложение... Ладно. Разберусь.

Похоже, он уже злился на себя за то, что дал хмельную слабинку, которая сегодня была позволительна только ей, сменившей стиль.

"Точно-точно. Это все от того, что ты сменила стиль", - сказала она себе и еще подумала, что пора ей уходить в гражданские адвокаты по разводам и первым клиентом брать Хохлова. Пока не поздно.

И еще она изумилась.

"Надо же, до такой степени сегодня ничего не происходит!" - изумилась она сквозь шум усиливавшегося, но все еще приятного и ненавязчивого хмельного ветерка.

Она оказалась в одной компании с человеком, у которого тоже больше ничего не происходит. Ни развода, ни примирения... Еще один кандидат для поступления на работу в глобальную корпорацию, которой не существует. Настоящий кандидат. В отличие от другого, ненастоящего, несуществующего. Но от которого теперь зависело все в ее собственной жизни... Просто сама жизнь. Какую бы крутую суперохрану ни выставлял сейчас босс к дверям этого клуба или в дверям ее квартиры.

А пока не произошло фатального звонка, можно было делать все, что угодно. Надо позволить себе делать.

Надо просто подойти к нему и посочувствовать. Раз в жизни. Под предлогом хорошего шампанского.

Он нагнулся над столом. Какой-то сложный удар. Какая разница, какой. Все равно не пройдет!

Она подошла к нему и положила руку ему на затылок.

- Олег.

Он оцепенел под ее рукой.

- Слушай меня. У нас, типа, хэдхантеров, есть такой кошмар. У нас на фирме это называется "кандидат съел билет".

Он распрямился под ее рукой. Приставил кий к столу и повернулся к ней.

Она так и держала его за затылок. Сейчас он никуда не денется из-под ее руки.

- Это когда все со всеми договорились, все подтверждено, авансы, знаешь, проплачены, а кандидат просто не выходит на работу... Понимаешь? В фирму клиента. Просто не выходит и все. Он в ауте. Это наш самый страшный кошмар.

Хохлов смотрел на нее сейчас, как смотрят хорошие дикторы из телевизора на зрителей, а она, вытянув руку вверх, держала его за голову, зная, что не отпустит, пока что-то сегодня не случится.

- У нас было дело... Кандидат... это была она... отличный менеджер. Должна лететь в Европу, в головной офис. У нее на руках билет на самолет. У подъезда стоит наша машина - везти ее в аэропорт. Понимаешь, да, что произошло?

Хохлов осторожно кивнул под ее рукой:

- Съела билет, да?.. Просто не вышла из квартиры?

Она тоже кивнула в ответ, чувствуя, что так недолго уронить голову. Не его - свою.

- Типа того.

- Забаррикадировалась?

- Типа того...

- Она была твоим клиентом?

- Кандидатом. Но не моим. Не моей...

- И тебя послали к ней?

Голову Хохлова стало держать легче, его голова прекратила сопротивляться. Если приглядеться к его голове - стала немного ближе и ниже.

- Ну, я не СОБР, вообще-то... чтобы железные двери там ломать. И не федеральный розыск. Мне, вообще, самой...

Вот он кошмар! Слезы подкатили... Стой, подруга! Нажралась, дура, расслабилась.

Как-то она легко взлетела над полом и оказалась на бортике стола...

Губы у него не бледные, а оказались такими сухими. Очень сухими и очень мягкими. Странно, такие легкие губы у такого... Кого? И такая легкая рука. Она уже висела в воздухе, парила-плыла на спине над бильярдным столом, едва не касаясь затылком поверхности. Вот он, кошмар! Точный удар кием - и ее голова покатится и упадет в лузу. "Чужой"... нет, это "чужая" в дальнюю. Хорошо бы, в самую-самую дальнюю!

- Нет!

Первое "нет" за сегодня.

- Что с тобой? - Участливый, теплый шепот.

- Подними меня, пожалуйста.

Голова немного кружилась. Пол, появившись под ногами, покачивался. Хохлов и кий стояли перед ней неподвижно.

Справиться со своими губами, с языком - и сказать очень четко, с правильной дикцией:

- Это предложение я сегодня принять не могу. Извини.

Он кивнул. Все нормально. Ничего еще не происходит.

Она вспомнила.

Теперь черт с ней, с дикцией:

- Ты это... ты меня перебил. Я что хотела сказать... Знаешь, в конце концов она имела право. Такое последнее право. Ведь это мы с клиентом наехали на нее с предложением... Давили на психику. А ей просто хотелось... ну, не знаю чего.

Она посмотрела ему в глаза. Он понимал.

- У нее было это последнее право... Знаешь? Съесть билет. У каждого есть. Ты понимаешь, о чем я?

Можно было не спрашивать.

- Она, кстати, потом прислала деньги. За билет. И за это... типа, бензин... Вот такая, понимаешь...

- Я так и думал, - сказал он, соглашаясь с ней чисто по-джентльменски.

Придерживаясь за борт, она отвернулась и увидела на столике свой бокал. Почти пустой. Последний глоток.

Она оттолкнулась от борта, пошла к столику. Все нормально. Последний глоток. Так сухо во рту. После таких сухих губ.

Она потянулась к бокалу - и тогда раздался выстрел. Она отдернула руку, так и не дотянувшись.

Эсэмеска! Как бомба.

Вот он! Он как будто все видел! Он и здесь камеру поставил. Где-то здесь... Дожидался подходящего момента.

Сумка-айфон-сообщение.

ПРИВЕТ, РЕПЕЙ! ШКОЛА. НА СТАРОМ МЕСТЕ. 23-23-23.

Она прочла и повторила.

У него все в эсемеске с точками. Пунктуален.

Он первый раз назвал ее "Репьем". Это - плохой признак. Очень плохой.

- Нет. - Это не ему, а Хохлову, на какой-то вопрос.