Шашлык из леопарда

Но будет только так - если живая, она позвонит, а если мертвая, то придет к ней сама...

Петер Шлегель сидел у себя на кухне одетым по-уличному и ждал ее звонка. Ждал с той минуты, когда ему коротко доложили о серьезной проблеме: объект, то есть на их языке "кандидат", идет по территории пансионата к коттеджу и не один... хотя, ясное дело, давно уже засекли, как его машина отъехала и проследовала в коттеджный поселок, иначе бы и не дали отмашку... Оттуда назад, в направлении офиса "Тандема" машина не возвращалась. Откуда объект взялся, как случился прокол с наружкой, сейчас разбираться было недосуг.

Пока Петер Шлегель ждал, он понял, что ждал такого звонка всю свою сознательную жизнь... что на самом деле он мечтал о таком звонке, мечтал о том, чтобы что-нибудь подобное случилось... И вот оно случилось. Под угрозой его карьера. И только Бог ведает, какие еще непредвиденные, нелепые и даже непредставимые проблемы возникнут. И тем не менее вот оно - Ales genucht! Поразительное чувство полной свободы действий, о которой, то есть о свободе, он и мечтал. Теперь он может сказать своему покойному отцу... да, сможет сказать то, что мечтал ему сказать. Вот оно случилось - удар таинственного, невидимого и, возможно, опасного врага... И он должен ответить. Вот оно - самый непредсказуемый его подчиненный теперь в его полной власти... а сам он - во власти спецсовести на уровне никак не ниже начальника отдела. Он может сейчас слить своего "агента", а может и не слить. И он не сольет. Он вытащит ее... Отец никого не слил и вытащил всех, кого мог, и он тоже вытащит.

Он сидел, одетый по корпоративному дресс-коду пятницы, хотя с утра был четверг: темные джинсы, голубая рубашка, светлая ветровка. Жена поглядывала на него с осторожностью - таким отлито-сосредоточенным она своего супруга еще не видела, но ни о чем не спросила. Он прилежно сказал сам: форс-мажор, возникла серьезная проблема и, возможно, придется срочно выехать и оказать помощь сотруднику, попавшему в беду... авария, скорая, больница.

На звонок Анны он не дернулся, а сказанные ею слова его не удивили: он был готов. Ales genucht, могли и стрелять - хуже ничего случится не могло и раз случилось, значит, в самом худшем случае может увеличиваться только количество, а не качество... то есть количество выстрелов.

Выходя из дома, он только сделал уточнение супруге:

- Керсти, мой контрольный срок - два-ноль-ноль. Я звонить не могу. И ты мне не звони. Ситуация очень нетривиальная. Если меня в это время еще не будет, звони вот по этому телефону. Они найдут.

Он не стал пугать жену прощальным поцелуем и словами "я тебя люблю", а просто пообещал, что все будет в порядке. Жена верила его обещаниям, потому что он до сих пор сдержал все до единого.

...Впервые он видел Анну Репину такой уставшей и не соответствовавшей своему агрессивному деловому костюму.

Она сидела на скамье в центре станции Арбатская - конечно же, догадалась, что встреча должна произойти на более парадной и людной станции, - но сидела так, как стоит Пизанская башня, сидела, едва не повалившись спать на тяжелую дорожную сумку со спецтехникой.

Она впервые видела босса таким, каким никогда не ожидала бы увидеть - не рафинированным корпоративным топом с устричным, скользким и кисловатым холодком в глазах, а таким жестко собранным, сосредоточенным... кем? Даже не известно кем! Он сейчас был даже красив. И силен... по крайней мере своей жесткой походкой.

Он не подошел к ней вплотную... огляделся, сделал знак издали. Она повиновалась. Он повернулся и пошел на выход, к эскалатору. Она догнала его. Он не взял у нее эту проклятую тяжеленную сумку... Все правильно! Он не должен оставлять на ручке пальцев... это, типа, еще урок Штирлица, и он, наверно, знает и про Штирлица.

Она хорошо подготовилась. Знала, что должна выложить ему всю значимую информацию, пока они будут идти по этой длинной станции, а потом подниматься по эскалатору. И рассказала все. Только про Ленку зажала. К Ленке был особый счет... а может, и не счет.

Они вышли из метро и зашли в темный пустой переулок за Библиотекой. Темный пустой переулок в центре Москвы, и в нем припаркована одинокая машина босса. Еще одна реальность, от которой крыша ехала... Сама виновата! Холодок пробежал по спине. А вдруг и босс - её того... Ну, значит, судьба - от судьбы не уйдешь...

На полдороги до машины обреченность, отогнавшая от нее страх, отступила сама...

Они сели в машину и сидели пару минут молча.

- Сидим, как на дорожку, - не выдержала она.

- На дорожке? - уточнил босс.

- Типа того... - откликнулась она.

Потом босс сказал:

- Заигрались, вот что надо сказать, Анна.

Сказал совершенно новым - не ролевым, не игровым, не своим корпоративным саркастическим тоном... и даже не тоном, а особым новым голосом - голосом, которому хотелось доверять... "как террористу, который пообещал жизнь", - подправила она... вернее, слегка отстранила от себя то, во что так трудно было поверить.

- Кто? - спросила она.

- Вот это и будет нам интересно установить, Анна, - ответил босс тоном, в котором не слышалось ни нотки укора. - Напиши мне здесь, где оставила машину.

Он достал блокнот и еще что-то, что придержал на весу под блокнотом. Она записала координаты в блокнот прямо на его руке.

- Хорошо. Можешь не беспокоиться. Машину я оставлю в угон, - сказал босс, убирая блокнот во внутренний карман ветровки.

У нее сердце подпрыгнуло... Стокгольмский синдром, не иначе! Она готова была прямо сейчас обвить шею босса руками и расцеловать его.

Будто почувствовав ее душевный порыв, босс слегка отклонился в сторону, к окошку, и бросил на нее неопределенный взгляд. Потом он стал по-немецки четко выдавать новый инвентарь с инструкциями.

- Это - новая симка, Анна. Больше, к сожалению, не было... Потом купишь. Не забывай - на одну симку у тебя не больше тридцати секунд. Мобильник при первом случае тоже смени... Это карточка.

На кредитной карточке он держал клочок бумаги с четырьмя цифрами. Пин-код, как не понять!

- Запомнила, - сказала она.

- Хорошо, - сказал босс и убрал бумажку, не сминая ее. - Суммы хватит, чтобы продержаться даже целый месяц на продуктах первой необходимости... Надеюсь, не так долго. Плюс - оплата гостиницы. Одежда - из ретейлеров. Бутики не предусмотрены, уже извини тут меня...

Она не ответила - ком застрял в горле.

- Ты знаешь сама все, но я повторю, - продолжал босс. - Не забудься, не перепутай со своей карточкой, пока не дам отбой.

- Не забуду, Петер, - выдавила она из себя, имея в виду гораздо большее, и спрятала карточку.

Босс отвлекся, включил зажигание, они поехали.

Долго ехали совершенно молча. И все же она не выдержала первой.

- Что ты думаешь, Петер? Это масоны?.. Это кто?

- Забудь про масонов, - твердо сказал босс. - Это пока никто. Так и думай... И еще забудь про эту твою "копейку". "Копеек" много, копейка - не деньги.... Ты пока должна забыть обо всем. Просто залежи на дне.

- Заляг на дно, - невольно поправила она и спохватилась, пожалела...

- Так даже еще лучше, - сказал босс.

Опять долго ехали молча.

Когда стали выезжать из города по Щелковке, холодок колкой поземкой пронесся вверх по спине, между лопаток - ну да, пригородный лесок, неглубокая могилка.

- Где это "на дне"? - спросила она, вспомнив к месту анекдот про английских джентльменов, обменивающихся репликами с частотой отправления Восточного экспресса.

- В максимальной удаленности от твоего дома, Анна, - ответил босс и вдруг завернул.

Через минуту они оказались у ворот... она бы сказала, какого-то пансионата... ну, слава Богу, точно не того! Ворота не те! Ворота были элитными, новыми, открылись автоматически, словно под давлением света фар.