Время созидать

Недовольный, расстроенный гул голосов резко отодвинулся, стал приглушенным, как шелест волн. Мужчины забирали свои чертежи, поздравляли с победой, прощались и расходились. Больше никто не позволил себе неподобающего выражения чувств.

– Мои поздравления, госпожа! Пришлите записку, если захотите прогуляться, – шепнул над ухом Дерек Шанно. – Я вовсе не против познакомиться с вашим сыном.

Колкий ответ остался невысказанным.

– Госпожа Элберт? Прошу, – сенатор махнул рукой, приглашая идти следом.

Тильда кивнула Дереку Шанно на прощание и энергичным, решительным шагом вошла в ярко освещенный, просторный зал, одетый в гранит, дуб и мрамор.

За широким резным столом сидели члены братства зодчих; служители Многоликого в коричнево-оранжевых одеяниях; глава Градостроительного ведомства – пожилой и удивительно розовощекий Яков Литт – разговаривал с сухопарым щуплым старичком из магистрата, чьего имени Тильда не помнила.

Напряжение сгустилось в воздухе, как перед бурей – никакого барометра не нужно, чтобы почувствовать эту надвигающуюся грозу.

Сенатор Нирно чуть улыбнулся ей, глава братства зодчих, Тиам Онхал, кивнул, поймав ее взгляд.

Яков Литт подошел к ней и с силой, удивительной для его преклонных лет, пожал руку. Его светлые глаза улыбались.

– Рад! Ужасно рад, как ныне молодежь говорит! Птенцы должны покидать гнездо, а?

Пальцы захолодели, а кровь прилила к щекам. На столе лежали ее рисунки и чертежи – передний, задний и боковые фасады храма, разрез, план – квадрат с вписанным в него кругом – идеальные формы. Идеальное здание, выстроенное по всем правилам искусства эпохи Ушедших. И все эти именитые мастера рассматривали рисунки, передавали их друг другу, кто-то кивал головой, кто-то – хмурился.

Поверить было сложно. Невозможно!

– Я рад, что именно вы победили. – Мастер Тиам Онхал встал, чтобы отодвинуть для нее тяжелый стул. В наступившей тишине ножки с визгливым стоном проехались по каменной плитке.

– Я не надеялась на победу, – просто ответила Тильда.

– Похоже, вы лукавите, – улыбнулся Яков Литт. – Господин Онхал рекомендовал вас как исключительно одаренную женщину. И если вспомнить, что вашей наставницей была великая Урсула Хеден… Так жаль, что она этого не видит…

– Господа, давайте уже перейдем к делу, – напомнил сенатор Нирно, стукнув несколько раз о стол небольшим деревянным молоточком. – Нам еще нужно обсудить вопросы насущного характера… Назначить в помощь госпоже Элберт мастеров-строителей…

По его тону было ясно, что вместо насущных вопросов он с большим удовольствием занялся бы чем-то более приятным.

– Прошу прощения, уважаемый Нирно, уважаемые мастера. – Со своего места встал отец Грегор, представляющий священный Агорат. – Вопрос мой касается необыкновенности вида храма Многоликого, вдохновением для коего послужила, как я понимаю, эпоха Ушедших. Я впервые вижу, чтобы кто-то из ныне живущих и живших ранее мастеров использовал этот стиль.

Тильда ждала этого вопроса. Боялась его. Но как только вопрос прозвучал – он перестал пугать, и ответ замер на кончике языка.

Мастера и чиновники смотрели на нее с любопытством, готовые слушать. Тильда мгновение поколебалась, стоит ли ей говорить сидя или лучше встать, и все-таки встала, от внезапной неловкости путаясь в пышной юбке. Но голос ее бы тверд:

– Для меня здание – единый организм. Как изъян в человеческом теле нарушает его целостность, так и изъян в пропорциях нарушает целостность здания. Вы все знаете, что на юге, в Файоссе, где я родилась, руины эпохи Ушедших встречаются очень часто. И я долгое время не могла понять, в чем секрет совершенства их построек. Люди думают, что Ушедшие строили с помощью некой божественной силы. Но это не так. Я много раз рисовала то, что сохранилось относительно целым, а потом нам с Урсулой пришло в голову измерить соотношения сторон, длины, ширины… И оказалось, что Ушедшие строили по точному математическому расчету, и никакого волшебства в том нет. В основе их планов лежали простые фигуры: круг, квадрат, прямоугольник. Поэтому стиль Ушедших прост, легок, воздушен, приятен глазу. Тяжеловесные украшения, все эти золоченые капители, эта наша помпезная и громоздкая архитектура – это все мешает видеть суть здания. А часто выглядит слишком неуместно в своей роскоши и стремлении показать другим державам, насколько мы богаты, как неуместны в такую жару плотные и тяжелые одеяния.

Щеки пылали, и под конец она немного охрипла от волнения. Некоторые из мужчин – кто действительно мучился в духоте зала от неудобной, слишком плотной одежды, – сдвигали головы и перешептывались.

– Позвольте, вы же не считаете, что людям надо ходить по улицам голыми аки зверям! – не к месту возразил человек из магистрата. – Как-никак, сами вы все-таки одеты.

– Я бы с удовольствием носила в такую жару легкое платье времен Ушедших, а не четыре слоя ткани, поверьте, господа, удовольствие я от этого получаю весьма маленькое. Красота, простота и удобство – вот то, что я хочу видеть в вещах, которые окружают нас. Простота и гармония камня и природы в зданиях, так, как строили наши предки. Кажется, мы об этом забываем. Храм на Долгом холме будет окружен зеленью и виден отовсюду. Главный купол синего цвета с серебряными звездами…

Рассказ захватил ее, и Тильда говорила горячо, убежденно, а перед глазами вставала картина, нарисованная некогда акварелью: в ярком летнем небе поднимаются колонны храма, стройные, гармоничные, они совсем не нависают и не подавляют – стремятся ввысь. И камень, известка, дерево, железо вдруг становятся больше чем просто здание. Сила чужих душ, молитвы и веры наполнит это место иным смыслом, неизъяснимой, непонятной ей, но великой тайной, огромной, древней как мир и прекрасной, как сама жизнь. И люди, чья жизнь – борьба и тревоги – будут смотреть на храм и чувствовать, что это действительно место, куда сходит бог.

Молчание было ей ответом. За окном кричал что-то разносчик, тонко, почти нежно звенели о камень молотки рабочих, чинящих мостовую – будто кто-то играл на ксилофоне. Желтый солнечный свет затопил зал.

Но молчание длилось всего несколько невообразимо долгих мгновений, а потом Тильда услышала сухие хлопки – это был отец Грегор. Она опустилась на стул.

– Меня восхищает ваша смелость, – тепло улыбнулся священник. – Она сродни смелости дев Нириана.

– Спасибо. – Сенатор Нирно, напротив, одарил ее сухим кивком. – А сейчас мы с вами должны перейти к обсуждению места строительства…

– Было решено, что под храм город выделяет участок на Долгом холме, на правом берегу реки. – Яков Литт оглядел собравшихся. – Или я чего-то не знаю?

Сухой старичок из магистрата дернул лысеющей головой так, будто не расслышал что-то:

– Долгий холм? Разве о нем шла речь?

– Не прикидывайтесь! Долгий холм давно нуждается в застройке. Там уже чуть ли не сто лет какие-то руины.

– Руины, между прочим, виллы Эндо… – вставил кто-то из мастеров.

– Агорат отказался выкупать у города эту землю, – сказал старик из магистрата. – Так как строительство на месте виллы Эндо слишком дорого для уважаемого Агората, – он кивнул отцу Грегору, – и придется выкупать у семьи Эндо часть земель.

– Да как же так! Господа, вы же понимаете, что проект создается под определенную местность! – Тильда снова привстала, опершись ладонями о стол. – Изначально говорили о Долгом холме! Хотите придержать землю для более выгодного строительства?

– Вы судите о вещах, в которых ничего не понимаете. – Человек из магистрата взглянул на нее холодно.

– Господин… Риттен, – Тильда наконец вспомнила его имя, – позвольте мне и уважаемым мастерам судить о том, какая земля подходит под строительство.

– Кроме того, в саду Эндо люди видели черные деревья, ростки зла. Вы понимаете, что это значит? – продолжил, не слушая ее, старик. – Разве вы хотите, чтобы про храм говорили, что он построен на проклятом месте?

Снова воцарилось молчание.