Страница 2 из 17
— Вот как теперь в таком виде к Хозяину заявиться?
Подумалось даже вернуться к деревеньке, да в баньку к кому напроситься. Но солнышко уже к западу клонилось, совсем, почитай, времени малеха осталось. Покачала головой. Нет уж, не станет она отступаться от задуманного.
Кое-как обтерлась сухой травой, подобрала свою торбу, палку, да поспешила вернуться на тропу, обещаясь самой себе более ни на кого не оборачиваться.
И то ли болотница уже всем о своей встрече растрепала, то ли просто повезло Весенье, да только даже огни болотные не совались к ней более. Так и дошла до самой топи…
Здесь же, среди небольшого топкого озерца на островке высилась башня из чёрного камня. Высокая, крепкая, с зубцами на самом верху, разглядеть который можно было лишь голову задрав. Замшелая от основания до первых окон, она была велика. Пожалуй, объять ее могли не меньше сотни человек, и то если на вытянутых руках друг от друга встанут.
Через озерцо от тропы, на которой стояла Веська, тянулись мостки, по ним и пошла к тяжёлым двустворчатым дверям.
Не горел в окнах свет, не слышалось ни шороха, ни стука изнутри.
Жил Хозяин один, и подумалось Весенье, как же он один может этакую башню то содержать. Тут чтобы одни только полы намыть не один день уйдет. Этажей, говорят, там великое множество.
Приблизившись к дверям, постучалась. Большой навесной замок-колотушка когда-то медный, был весь закисший, да заржавленный.
«Вот уж хозяйственный, кто же дверь входную в таком виде держит,» — бурчала Веша в мыслях. Сама она девицей была домовитой, всегда за порядок, да чистоту радела. Когда в доме порядок, тогда и в голове все по полочкам, так бабуся говаривала…
Сами двери, некогда украшенные красивой росписью, теперича лишь облезлой своей сутью гостей встречали.
Стук молоточка утонул где-то в недрах башни. Ответа не последовало.
Поджав губы, Весенья постучала еще раз. И еще. И снова. Пока не стало ясно, что никто ее встречать не собирается.
Потянула на себя дверь.
— Хозяин? — Пролепетала в темноту. Показалось, что дохнуло из башни смердящим дыханием. Пробежались от затылка вниз мурашки. Но отступать Весенья была не привычна. — Есть кто дома-то? — Просунула голову внутрь, прислушиваясь и тут же поморщилась. Пахло преотвратно. — Я вхожу!
Заявила решительно и зашла. Дверь захлопнулась за спиной, чуть подтолкнув под пятую точку, хорошо успела руку со створки убрать.
Весенья оказалась в темноте, сжалась вся, теребя в пальцах дерево посоха. Попробовала снова позвать хозяина, но тьма не отзывалась. Пол под ногами был каменный, под подошвами что-то похрустывало, то ли ветки какие, то ли листва, в потемках не разглядишь.
— Святъ, — произнесла едва слышно, и тут же над правым плечом повис шарик золотистого света. Пожалуй, вызов светляка был одной из тех малостей, что сумела Веша сама освоить.
Поморщилась… Да, не так себе Весенья представляла чертоги ведуна всесильного. Бардак и разруха воцарились здесь во всей своей красе. Перед ней находился круглый прихожий зал, справа и слева в стенах множество дверей, а напротив — проход с лестницей, уходящей вверх. Почти весь пол был завален каким-то мусором и хламом. Старые стулья, покосившаяся тумба, добротная когда-то с красивым резным узором, на гнутых ножках, сейчас она стояла наперекос, раззявив пасть открытых настеж дверок. Заваленные стеллажи, где-то на полках книги, где-то вещи, где-то сами полки обрушились и свалилось с них все, что когда-то было сложено.
Нахмурилась Весенья. Да, работы здесь будет не мало. О том, чтобы жить в таком вот запущении и не думалось, а что не оставят ее тут сама себе думать запрещала.
— Есть кто дома? — голос девичий разнесся эхом. Пусто. Никто не откликнулся.
Показалось только Веше, что башня чуть вздрогнула. Словно сама просыпаясь. Зашуршало сквозняком, качнулась немного дверь слева, вторая по счету, да отворилась со скрипом.
По полу взметнулось, да тут же осело застарелой пылью. В носу засвербило, и Веська, не сдержавшись, чихнула.
Ну да делать нечего. Коли дверь открылась, чтоб в нее не пойти? Так рассудила девица, да двинулась дальше, обходя разбросанное, недовольно головой качая, на такой беспорядок глядючи.
За дверью оказалась… кухня?
— Мать честная… — Торбу даже из рук выпустила.
Огромный стол, посреди помещения стоявший, был весь грязной посудой завален. Где-то даже с остатками еды, свежей и едва узнаваемой, покрытой корочкой синюшной плесени. Добротная столешница едва виднелась под слоем тарелок, мисок, бутылок и кружек. Весенья даже рот ладонью зажала, чтобы не завопить от такого бесчинства. Не любила Вешка бардака, но это… Это и бардаком то было назвать сложно.
— Свинство… Какое же свинство.
В распахнутых шкафчиках картина оказалась не лучше. Множество разных припасов распиханы черте как, разве что не насильно всунуто.
— А, нет, насильно тоже, хорошо, коли ногами не заталкивали…
Там горшочки с крупами опрокинуты, здесь банка с медом подтреснула и содержимое ее течет прямиком на мешочки с сухими листьями смородины… А сколько на столешницах грязной посуды…
— Ну ладно, — протянула Веша, — ла-а-адненько…
Вернулась в прежний зал и вот интересно… Прохода к лестнице, словно и не бывало. Удивленно поводив ладонью по каменной кладке, где прежде лестница значилась, Весенья задумчиво вздохнула. Попробовала и другие двери, но те оказались заперты. Посему пришлось воротиться в заваленную посудой кухню.
В дальней части ее обнаружилась небольшая комнатушка, служившая, видимо, когда-то кладовой. Здесь Веша наскоро переоделась, подвязала рукава, волосы вычесала, в косу закрутила, нацепила найденный тут же фартук (единственное, наверное, что было в этой кухне чистым) да вышла обратно.
— Если я рассчитываю здесь остаться, в таком гадюшнике точно жить будет не с руки, — задумчиво оглядывая масштабы работы, девушка прикидывала за что взяться первым.
В помещении было сыро и как-то промозгло, потому выбор наперво пал на очаг. Тот был огромен и пожалуй мог бы вместить хорошего кабанчика на вертеле. Расположенный прямо в стене, словно раскрытая пасть, он чернел, заваленный не пойми чем. Видимо, топили его, чем придется.
Чтобы выгрести все недогоревшие поленья, а после и золу, пришлось приложить немало усилий. Чихая и фырча от поднятой пыли, золы и пепла, Веша про себя костерила хозяина всего этого добра.
— Вот надо ведь так запустить свое жилье?
Прошло не меньше пары часов, прежде чем огонь в очищенном очаге порадовал теплом. На стенах заплясало рыжим пламенем, его отсветы затанцевали мелькая и словно бы тоже радуясь возможности двигаться куда как свободнее. Стало ощутимо теплее, но отдыхать было рано.
Посуду разгребала нещадно, кинув прямо на пол найденную в кладовке холстину. Каждую чашку рассматривала, прикидывая, что еще можно спасти, а с чем мороки будет через край. И как бы ни старалась, плесень почти везде въелась настолько, что вывести ее с посудки можно было бы только чудом.
Когда на холстине уже гора возвысилась, Весенья связала углы в большой узел, да выставила за дверь, узнает потом у хозяина, куда он все лишнее выбрасывает. Теперь предстояло отмыть остальное.
Подошла к большой раковине, тут и кран имелся для воды, как в господских домах.
— Во-до-про-вооод… — уважительно протянула девица, вспоминая модное словечко. Сама то дома посудку в лохани мыла.
Раковина, впрочем, только угадывалась. Подозревалось Весеньюшке, что Хозяин Болот был еще и Хозяином Засранска.
Хихикнув мелькнувшей мысли, Веша взялась разгребать завал. Усталость, конечно, уже свое брала, но девушке было не привыкать к работе. В деревне живя, когда только старушка с тобой вместе, хочешь-не хочешь, а работать привыкнешь, и в поле и дома.
Пяток часов спустя хозяюшка наконец присела на трехногий табурет, устало откидывая с лица мокрые пряди волос.
Сказать, что закончила, Веша бы точно не смогла. По хорошему, тут бы еще несколько раз все как следует перемыть. Благо водица текла по трубам теплая, таскать да кипятить не приходилось.