Неждана

— А что это вы неумытые такие, котята? — спросила нянька.

— А мы не любим умываться, — честно ответил Игорь.

— Студеная водица за шиворот текет, пальчики стынут, у меня даже моргушки мерзнут, — обстоятельно пояснил Олег.

Ну, уж коли «моргушки мерзнут», тут и не поспоришь.

— Ну, пойдем за шишками, как три медведя, — улыбнулась нянька. — Только я передник новый повяжу, чтоб ваши подарки было в чем обратно нести.

— Какая ты красивая Славка стала! — улыбнулся Олег.

— Да, такая же, как была, — смутилась девчонка. — Рубашка вон только новая, платок да передник, а я, как была, — вчерашняя.

— Неа, — даже Игорь маленький засмеялся, — ты теперь как розочки на кустах колючих.

— А была, как кто? — опешила Нежданка.

— Была…. — Игорь хитро закатила глаза в потолок. — Была, как простая ромашка… Которой кажный лепесточки оборвать сможет.

Сказал и побежал по терему, чтобы Славка сразу не споймала, да не защекотала за правду такую.

— Ах, вы, моргушки неумытые! Трещотки скоморошьи! — засмеялась нянька и припустила вдогонку.

Зимава так рано гостей явно не ждала. Из-за двери было слышно, как громко она отчитывает чернавок:

— Давеча их было шесть!

— Не брали мы, матушка, — лепетала Пригода

— Мы и трогать-то боимся таку диковину, — шмыгая носом, вторила ей Кислица.

— А куда ж тогда делася дареная царь-ягода из хором княжеского брата? — грудным голосом давила на девок Зимава.

Нежданка поняла, что не вовремя они с княжичами пришли. Попробовала малых увести, пообещав новую сказочку про лешего, да куда там! Олег с Игорем со вчерашнего дня ждали тех кедровых шишек, что белки.

— Не знаем, матушка. Не ведаем! — продолжали отпираться девки почти хором.

Нежданка поняла уж, что речь, поди, про тот арбуз, с которым к ней Белояр ввалился. Не досчиталась царь-ягоды Зимава, вот и лютует.

— Мож, закатилась куды? — всхлипывая, предположила Кислица.

— Думай, что говоришь! — прикрикнула на нее хозяйка. — Чай, не горошка, чтоб провалиться в щелку!

Нежданка поежилась. Все ей сейчас не нравилось. То, что малые стоят и это слушают. То, что про горошинку напомнили, которая закатилась. Да, и голос этот… Слышала она его раньше, давно, а где — не вспоминается.

— Прочь пошли обе, вы у меня еще пожалеете! — прошипела Зимава.

Кажется, она начала догадываться, что за дверью кто-то есть, поэтому понизила голос. Разумеется, двое мальчишек тихо стоять не умели — они скакали, переговаривались меж собой, тянули Славку за подол.

А Нежданке, как снегом в лицо кинули. Узнала она тот голос приглушенный. Там, в «Хохотушке», ночью в санях со старухой она была… Зимава!

Получается, мать Белояра хотела отравить малых княжичей?! Да, как же теперь те шишки от нее принять?

Чернавки вылетели из горенки одна за другой, обе зареванные, с красными носами и растрепанные. «Поди, за косы таскала,» — поняла Нежданка.

Олег с Игорем с радостными визгами доверчиво поскакали к Зимаве.

— Мы пришли за ведровыми шишками! — закричал Олег.

— Нет, их же в корзинках выносили, — напомнил Игорь.

— За корзинковыми шишками явились ни свет ни заря? — сладко улыбнулась Зимава, потрепав мальцов по макушкам. — А почто у вас борода из каши?

Сама взгляд злой на няньку бросила — понять хотела, давно ли под дверью с детьми стояла, много ли услыхать успела.

— У нас моргушки мерзнут! — захихикали княжичи.

Да, Зимава такой шутки не поняла, добрее смотреть не стала.

— А вот вам шишки я с вечера отложила, уж самые крупные, самые пригожие, — засуетилась Зимава.

Она дала каждому из мальчишек по две шишки — в каждую ладошку всунула. Дети снова завопили от радости.

Нежданка судорожно соображала, что делать. Там у бани легко было леденцы выхватить да в пыль бросить. А в терему попробуй-ка отними у княжичей четыре шишки, с которыми они уже в разные стороны разбежались. Да, на глазах у любимой тетушки, которая угощает.

— Только вы уж и няньку свою угостите, — ласково воркует Зимава. — Не жадничайте.

«Вота еще как! — дивится Нежданка. — С чего бы щедрость такая и забота?» Только что чернавок за косы таскала из-за арбуза, а тут уж просит няньку угостить орешками.

Что-то тут не так…

Да, все!

— А кто попадет шишкой в мой передник, тот вечером сказку выбирает! — придумала уж Славка игру и подскочила к малым.

Она оттопырила расшитую тканину за концы, получилась неплохая ловушка для шишек. Игорек кинул да промахнулся, шишка укатилась, побежал за ней. Нянька еще ближе концы узорные тянет — Олег уж с такого расстояния попал. Ловко так Славка шишки собрала, да передник наверх завернула, за пояс заткнула, чтобы княжичи сызнова за такое «угощение» не ухватились.

Не понравились ей эти «ведровые шишки», правда, будто отмачивали их в чем. Темные от влаги кажутся, а те, что на пиру в корзинах выносили, вроде посветлее запомнились. Точно сухие были, серебрились даже на солнце.

— А что надо сказать любимой тетушке? — весело скачет Славка, ловко уворачиваясь от детских ладошек.

Княжичи уж обратно хотят свои шишки забрать, даже рассмотреть еще новую диковину не успели.

— Благодарствуем, Зимава, — торопливо прокричали мальцы, почти хором.

— Благодарствуем, — повторяет Славка.

«Надо срочно что-нибудь придумать!» — вопит про себя Нежданка и, кланяясь, на выход отступает.

Все-таки не увернулась. Лишь вышли из горницы, Олег ловко схватил няньку за передник, и шишки рассыпались по полу.

— Ааааа… — завопила Славка. — А посмотрите, чему меня мой братец Озарушка научил!

Она ловко подхватывала злые гостинцы с пола и стала подкидывать вверх один за другим. Четырьмя шишками в воздухе играться — не велика наука. Все ж таки — не восемь раскаленных головешек. Лишь бы детям в руки не давать.

Олег с Игорем от удивления рты раскрыли.

— А, спорим, я так до самой горенки дойду и ни одну не уроню? — хитро спросила нянька.

Мальчишки настолько дивились, что уж не прыгали под ногами, шишки не выхватывали.

— Ну, ты Славка почти как скоморох настоящий! — с восхищением выдохнул Олег.

— Да, я лучше! — засмеялась нянька, — Я еще сказки сказывать умею.

Идея была хороша и неудачна одновременно. Пока Славка с княжичами обошли полтерема за ними увязались два десятка любопытных рож. Были там и малиновые бездельники, и гости княжеские, даже пара чернавок про работу забыли, да поваренок с кухни сбежал.

«Что дальше?» — закусила губу девчонка.

По-хорошему надо бы к Прозору спешить, да все честно сказывать, что голос узнала. Тогда признаться придется, что она в «Хохтушке» на сеновале была, а не брат ее Озар, да, вообще, что нет никакого брата. За вранье такое, поди, по головке не погладят. Начнет на нее Прозор орать, так она со страху и совой раскричится…

Коркут смотрел в окно, как эта лихая девка народ за собой хороводит. Для няньки уж больно ловка… А хороша-то как — щеки разрумянились, глаза горят, волосы растрепались, она не замечает. Мастерства, конечно, не достает — еще взглядом следит за тем, что делает. Его учили так, чтоб с закрытыми глазами мог коня усмирить, стрелу в цель пустить али кинжал метнуть. Да, на то он и воин степной, а она девчонка деревенская.

Прозор выхватил на лету одну из шишек. Славка от неожиданности не поймала другую, та по траве покатилась. Оставшиеся две в передник словила, да смотрит на Прозора внимательно, губу закусила.

Тот уж, поди, какую ночь не спал, выглядит не очень — щеки ввалились, подглазины темные проступили, борода щеткой торчит, на плече — перышко из подушки, видать, не раздеваясь, повалился вздремнуть после гридницы до третьих петухов.

— Зимава угостила княжичей… — ответила Славка на вопрос, который ей не успели задать.

Прозор ловко подхватил шишку из травы, теперь уж две держит, на солнце рассматривает, понять пытается, что с ними не так.