Неждана

Стала думать, как быть. Решила, что откинуть от себя одежу надо подальше, самой близко к тому месту не подходить. Чтобы всем казалось, что это медведь ее прикусил да унес.

Попробовала кинуть. Упала рубашонка недалеко, в двух шагах- легкая слишком, поэтому и не летит.

Потом хорошо вроде придумала. Прошла вдоль лесного ручья, большой палкой в нескольких местах лед потыкала — как будто медведь ступал. Еле сил девчоначьих хватило, но раскололся лед, поломался. Чай, медведь тяжелый — он бы тоже лед продавил… На снегу ей медвежьи следы самой никак не оставить, а коли медведь по ручью шел, — тогда понятно, почему от его лап полыньи остались. В такое поверят уж.

Странно то показалось, что ручей льдом сковало, не помнила Нежданка, чтобы он раньше замерзал. Даже в самые лютые морозы текла студеная водица через весь лес, надо было еще найти, где по бревнышку перейти получится. Да, уж и ладно, что замерз — так перейти проще.

Подцепила на палку длинную рубашонку свою, да на тот берег, с которого пришла, обратно и перекинула. Так удачно по ту сторону ручья тряпица на иве развесилась — издалека приметить можно. Даже, коли снега еще навалит, рубаха на виду останется. Лапоток снегом набила, чтоб потяжелее стал, да уж так кинула.

Посмотрела последний раз Нежданка на свою прошлую жизнь, на детство свое сиротское, что драной рубашонкой на ивовом кусту повисло, да и дальше собралась идти, не оборачиваясь.

Видно, теперь всегда так придется думать-думать-думать самой, никто больше не подскажет — ни дедуся, ни сестрицы старшие, ни Ванька-лопоух, ни мамка его — Надея. Одна теперь Неждана на всем белом свете, сама за себя отвечает, сама себе голова.

Хотя, может, как раз теперь жизнь у нее другая начнется — добрая да складная. Кто ж знает…

— Помоги мне, — услышала Нежданка за спиной незнакомый девичий голос.

Застыла от ужаса, обернуться боится. Кричать хотела, да не смогла. Оглянулась потом, а нет никого — лес редкий, далеко видать, и ни души за спиной не стоит. Только береза спиленная вдоль ручья легла, обзор малость ветками загораживает.

«Послышалось, наверное,» — подумала Нежанка. Да бежать уж собралась.

— Здесь я, в ручье… — снова тот же голосок звенит, вроде слева — у березы, — Помоги мне, девка…

Вона как! Разве не видит, что мальчишка в козликовой шубке через лес идет? Совсем сникла Нежданка — не удалось ей обмануть никого… А кого? Чей голос-то?

Набралась смелости, палку покрепче да подлиннее из снега подняла, да к березе обратно пошла потихоньку. Дрын, на всяк случай, впереди себя двумя руками держит, если отбиваться придется.

Вот уж чего угодно готова была Неждана увидеть только не…

Водяница! Настоящая водяниха на ручье лежит. Да, такая, что с рыбьим хвостом, как у девы морской. Невероятно! У них в ближнем лесу этакое диво завелось… Хоть, мож, и ненадолго, — чуть жива водяница, замерзла совсем, скоро глыбой ледяной обернется.

Дородная девка, молодая, дышит тяжело. Сама бледнее снега, уж синеть начала. Губы инеем обметало, волосья растрепанные сосульками застыли. Гребешок из рыбьего хребта вмерз в патлы намертво. Хвостом в полынье из последних сил плещет, чешуей тускло поблескивает. Примерзла что ли?

— Кто ты? — с испугу спросила Нежданка первое, что вымолвить смогла.

— Сама не видишь? — девка тяжело вздохнула, раздраженно как-то. — Помоги мне, а то второй раз ведь помру, не ровен час.

Да, кабы не стояла Нежданка в снегу по колено, не держал бы ее страх своими лапищами за валенки, уж бежала бы она оттудова со всех ног. Да, как бросишь-то водяницу на верную погибель, живая, чай, — видно, что в беду попала.

Уж в глаза ей Нежданка заглянула — теперь точно не бросишь. Хоть за самой Власовой дочкой смерть, поди, уж сызнова в малиновых кафтанах из Града скачет. Нельзя ей по пути к переправе задерживаться, а вот ведь — встала столбом.

— Как звать тебя? — зачем-то спросила.

— Тайна, — из последних сил выдохнула дева с рыбьим хвостом.

— Ну, пошла я, тогда, — разозлилась Нежданка. — Не хошь — не говори. Некогда мне тут с тобой…

— Тайной кличут, — простонала русалка. — Нарекли так…

— Чудно… — у Нежданки глаза на лоб полезли. — А я думала, водяницу только летом можно увидеть, — честно призналась она.

— А зимой мы куда деваемся? — грустно улыбнулась Тайна.

Не улыбка то была, так — тень одна от той улыбки осталась.

В ответ Нежданка только плечами пожала — не думала она об том. Своих забот ей хватало.

— На мельнице я с Жерихом жила, на колесе мельничном каталась… — грустно вспомнила водяница. — Да, поссорились мы давеча.

— С Жерихом-женихом?! — не удержалась Нежданка, чтоб не выкрикнуть. — Так он же утоп еще, когда я совсем малая была… Перед свадьбой своей с воеводовой дочкой…

— Да, что ты понимаешь… — обессиленно махнула окоченевшей рукой водяница. — Он, как помер, только и жить начал… Любовь у нас така… С того на этот свет обоих утянула, а все не кончается…

Нежданка заграбастала чистого снега обеими рукавичками и утерла холодом лицо — вдруг все ж таки водяница ей чудится, а не взаправду тот разговор сейчас.

— Приревновала я его, да по ручью уплыла, на березе большой схоронилась, — призналась Тайна. — Думала, он других девок тоже на своем колесе мельничном катает. Уж больно люб он мне — ревную к каждой белке в лесу…

— А он? — Нежданка уже вовлеклась в чужую историю по самые уши, про свои беды забыла.

— А он вона… — водяница погладила лед на ручье, — колесо остановил свое, вода и замерзла…Сама я виновата… По глупости чуть не погубила нас сызнова…

— Разве можно подо льдом жить? — Нежданка уж хотела до всего дознаться.

— Страшно подо льдом, дышать нечем… — вспомнила водяница да поежилась. — Мужики деревенские вчера березу срубили, я в воде схоронилась… Плакала долго из-за Жериха, из-за ссоры нашей пустой, да уснула… А как открыла очи — в ледяном плену уж оказалась. Крепко ручей льдом сковало — не пробиться изнутри… Думала уж все — так и застыну тут навеки вечные, как муравьишка летом в сосновой смоле.

— А как выбралась-то? — Нежданка спросила, затаив дыхание.

В ответ водяница засмеялась переливчато да жутко — люди такие ноты высокие не умеют брать, да и птицы так не кричат.

— Сама ж ты лед палкой продавила, — напомнила Тайна. — Вынырнула я в первой самой полынье, вздохнула полной грудью.

Да, уж жаба цыцки водянихе дала что надо — не поскупилась.

Нежданка смутилась от своего вопроса глупого, да дальше снова ничего не понимала.

— Как помочь-то тебе? — спросила, наконец, догадалась.

— Продави еще лед, чтоб смогла я на мельницу вернуться, — попросила Тайна. — Не доползти мне поверху самой — примерзаю, да и сил совсем не осталося…

— Так то же далеко… — вспомнила Нежданка.

Заброшенная мельница Жериха на отшибе в лесу стояла, этакий крюк сделать придется, чтобы туда добраться с полуживой водяницей, — стемнеет уж совсем тогда.

— Тороплюсь я, погоню за мной снарядили — загубят, коли не успею лес перейти да схорониться, — мрачно призналась Нежданка. — Обе тогда пропадем.

Водяница задумалась, губу морозную закусила.

— Давай, ты мне поможешь, а мы с Жерехом погоню твою остановим? — предложила Тайна.

— Там конные княжьи люди, — честно призналась девчонка. — Много их… С факелами… Не остановишь их, поди…

— Коли поможешь воротиться — остановим, — заверила Нежданку водяницу. — Уж мы с Жерихом от радости, что свиделись, так колесо мельничное раскрутим, так горячо любить друг друга будем — в раз лед на ручье тот жар растопит, как в конце весны. Ежели разольется ручей в три раза шире, чем обычно, тут уж никакие кони не пройдут-не проедут.

Нежданка даже помыслить о таком не могла.

— Ты же знаешь, что ручей через весь лес течет, не обойти его, да моста нет нигде, — водяница все свое гнула. — Начнут деревья рубить, чтоб на тот берег перекинуть, так все одно ничего не получится. Шире ручей разольется, кипятком клокотать станет.