Страница 18 из 38
Подняв для привлечения внимания правую руку, святой отец Альбан обратился к мастеру Хаки и его людям:
- Сын мой, здесь нам больше ничего не угрожает. Храни тебя Господь за помощь, но нам хватит и тех стражников, которых выделил король Олав. Теперь у нас есть верный поводырь из местных... Она может войти в любой дом и провести нас на любой двор. В её присутствии жители окраины будут более разговорчивы и откровенны. Ступай с Богом, сын мой.
И мастер Хаки удалился, сопровождаемый своими слугами и подмастерьями. А посланцы короля во главе с Эйрой двинулись дальше. Они шли медленно: от улицы - к улице, от хижины - к хижине, вызывая интерес нидаросской бедноты. Жители окраины высыпали из своих жилищ и встали вдоль заборов: ещё никогда они не видели у себя таких гостей. И воздух наполнился звуками живого обсуждения. Слова и фразы летели от соседа к соседу, от хозяина или хозяйки - к другим хозяевам или хозяйкам. Пожилые, старцы и совсем дети, все обсуждали новость, как внезапное и ничего хорошего не предвещающее событие.
Первой хижиной, из четырёх, что нужно было обойти, стало обиталище Харальда Каллесона по прозвищу Лодочник. Странно, светлый день ещё не закончился, и большинство мужчин его возраста трудились во всю, а Лодочник находился дома. Пришлых встретила кормилица, державшая на руках маленького Рольфа. Мальчик выглядел здоровым, он продолжал спать, не обращая внимания на творящийся вокруг переполох.
И тут раздался яростный, почти звериный, рык. Из дверей вылетел сам хозяин – Харальд Каллесон. Глаза белы от ненависти и злости, с губ летит пена безумной ярости. Длинная, ниже колена, белая рубаха давно не стирана, волосы всклоченные. Мгновение, и он уже оказался рядом с кормилицей. В руках Харальд держал короткое копьё – наконечник в пятнах ржавчины, пятка древка сколота.
- Не подходите! – понеслась полная негодования речь Лодочника. – Не смейте трогать парня. Не смейте даже дышать на него, поганые слуги Распятого Бога! У-бь-ю-ю!
Но Харальд тут же натолкнулся на Эйру Толковательницу Рун, и та спокойно, не повышая голоса, остановила скандалиста:
- Остынь, Харальд! Прекрати пить, сейчас ты похож на открытую бочку стоялого пива. Убери оружие и дай нам поговорить с кормилицей Рольфа. Я не причиню мальчику вреда. Иди проспись!
Получив такую отповедь, Лодочник вернулся в дом и затих. А кормилица Рольфа по имени Аса рассказала такую историю:
- Инга, жена Харальда, родила поздно. И Рольф стал желанным ребёнком в их семье. Оба они, Харальд и Инга, не приняли новую веру. Супруги продолжали поклоняться древним богам. И вот Рольф заболел… Инга отнесла его в храм Распятого Бога, чтобы тот защитил мальчика от духов болезни. Но ничего не случилось – парню стало хуже. Тогда Харальд послал Ингу спрятать Рольфа у дерева Одина. Пусть злые духи искали бы и караулили новорождённого у пустой колыбели. Что было дальше, вы сами знаете… Ингу убили, а Рольф вернулся домой. Но… крещение помогло – мальчик выздоровел, и теперь радуется жизни. Хвала светлым богам, он ещё не знает, что осиротел.
В трех остальных местах посланцы короля Олава услышали совершено похожие истории. Болезнь ребёнка, появление матери в храме Христа, посещение дерева Одина – всё повторялось с неизменным результатом: смерть матери и появление ребёнка на пороге храма. И в этом просматривалось участие одного и того же человека, прозванного «нидаросским волком». Но причины такого поведения ускользали от понимания послушника Огге и святого отца Альбана. Почему убийца поступает именно так? И ответ на этот вопрос помог бы священнослужителям ответить на следующий – кто он и откуда.
Вскоре обход нидаросского застенья закончился, и троица стояла у ворот города. Прощаясь, Эйра напутствовала христиан такими словами:
- Найдите зверя! Накажите неугомонного вредителя и нам, и вам… Ваш нынешний конунг по имени Олав поступает по правде – он ищет оборотня, чтобы покарать его и освободить свой народ от этой нечисти. Прощай незрячий пастырь Распятого Бога – ты один из всех крестоносителей стараешься понять душу моего народа… Да, твой норвежский пока ещё плох, но твой дух поможет тебе в его полном освоении. Я знаю, что только мёртвым ты свернёшь со своего пути. Храни тебя светлые боги, христианин. А с тобой Огге сын Свана мы ещё свидимся. Ты сам пожалуешь ко мне, когда желание узнать своё прошлое станет нестерпимым.
Сказав так, Эйра развернулась и направилась восвояси. А через некоторое время посланцы короля были уже у дома градоначальника, чья жена и сын значились первыми жертвами нидаросского волка-оборотня.
***
Большая городская усадьба Гамли Лейвссона находилась совсем недалеко от нидаросского храма Христа Спасителя. Жизнь здесь шла своим чередом: хозяин на службе, слуги и работники хлопочут по дому. К посетителем вышла кормилица по имени Бьёрг, на чьей груди висел медный крестик. Она выслушала посланцев короля и рассказала всё, что знала о жизни хозяина, его супруги и сына:
- Хозяин наш – Гамли Лейвссон долгое время пребывал в Энгланде. Он ушёл туда в вик с кораблями вестфольдского конунга, но попал в плен к пиктам. Его выкупил король, родом датчанин. И шесть лет хозяин служил ему, потому что король не противился принятию христианства слугой своим. В одном из сражений с местными варварами господин Гамли чуть не погиб, защищая своего короля-датчанина. Хозяин выжил, но след той битвы в виде уродливого шрама навсегда остался на его лице. Даже таким его полюбила наша Гудрун, дочь торговца пушниной Бьёрна Вильмарссона. Она родила хозяину сына, но так и не стала христианкой – Гудрун осталась в лоне старых богов Норвегии. Всё шло нормальным чередом, пока младенец Турстейн не занедужил. Не заболел тяжёлой простудной болезнью. Гудрун по совету мужа отнесла младенца на крещение в Нидаросский храм, но это не помогло – мальчик стал угасать на глазах. И, тогда мать использовала последнее средство – попыталась, в тайне от мужа, спрятать Турстейна у дерева Одина… Её тело не нашли до сих пор - лишь пять монет лежало у дерева Одина. А здоровый и крепкий Турстейн, крещённый епископом Николасом, лежит сейчас у меня на руках. Всё свободное время хозяин проводит с ним, и очень часто посещает храмовое кладбище, хоть на нём и нет могилы Гудрид. Но он, воистину, надеется, что рано или поздно, она там появится. Да, от него часто пахнет козьим молоком и очагом нашего дома: он сам кормит мальчика, когда моего молока не хватает – Турстейн очень прожорлив. Хозяин – человек своего дома и сына, которого любит больше самого себя, и он по сию пору - истый христианин. Но… после смерти жены хозяин стал одержим местью за свою утрату и за сиротство сына. Он стал одержим страстной ненавистью и праведной яростью... Да, это так.
Теперь посланцы короля узнали всё, о чём можно было узнать, и пришло время делать выводы, а от них идти к самому преступнику – тому, кто стоял за пятью жуткими и непонятными преступлениями. У Огге уже сложилось своё мнение, но по рангу он ещё не имел права говорить первым, потому был вынужден прислушиваться к мнению старшего - Альбана Ирландца. А тому тоже хотелось поделиться собранными впечатлениями и их обоснованием, потому святой отец первым начал озвучивать свой собственный анализ происшедшего-происходящего. Ему сейчас не важно было слышит ли его послушник Огге или нет, сейчас мысль святого отца работала вслух – одно умозаключение следовало за другим:
- Убийца – человек, прекрасно владеющий мечом … Первый его удар всегда смертелен. И он – высокого роста… Удар этот нанесён сверху - вниз, потому сам преступник выше своих жертв! Он – охотник по своей натуре, потому что выслеживает своих жертв, и готов к убийству заранее. Его цель – убить во чтобы-то ни стало. Наказать за грех, смертельный по его мнению… Убить, чтобы наказать за этот грех… Женщины и их дети – кто же, по его мнению, грешен больше, и кто подлежит изуверской казни за этот грех? Очень вероятно, что он болен душой – ущербной, обиженной, приниженной, обделённой христианским состраданием… Душой, которой теперь больше нет. А значит, нет и пощады будущим жертвам этой больной души. И их будет ещё больше, пока мы. именно мы, его не остановим!